Она ни о чем плохом не думала. Душа ее подобно чайке воспарила в голубую высь. Свою прежнюю тревогу она постаралась забыть, объяснив себе, что это всего лишь страх перед морским путешествием.
И даже когда навстречу к ним вышел старший помощник капитана в сопровождении двух матросов с нагло ухмыляющимися рожами и двинулся в их сторону, Соня все еще продолжала считать свои предчувствия глупостью…
Вернее, она почувствовала, как вдруг насторожился Жан, но отнесла это на счет непривычной обстановки и чужих людей. Если она и впредь будет себя вот так же успокаивать, то и будет влипать во всякие неприятности, если, конечно, из этой выпутается.
— Посмотрите, парни, какая птичка к нам залетела! — раскинул ей навстречу руки Юбер Дюбуа. — Теперь, когда она почистила перышки, особенно заметна ее красота. Правда, она не так юна, как две наши прежние пассажирки, но и она сможет заинтересовать настоящего ценителя женской красоты.
И небрежным хозяйским жестом он положил руку на грудь остолбеневшей от неожиданности Сони.
Моряки не ожидали, что на выручку строптивой аристократке кинется ее служанка. Она налетела на них словно фурия. Кусалась, царапалась, так что от неожиданности ей не сразу дали отпор. Кажется, потом на нее набросились вчетвером.
Вдохновленная воинственностью Мари, Соня тоже попыталась дать отпор Юберу и даже попробовала расцарапать ему лицо. У нее ничего не вышло. Старший помощник с такой силой оттолкнул ее от себя, что Соня отлетела на несколько шагов назад, ударилась головой о борт и потеряла сознание.
Скорее всего она не хотела приходить в себя. Ей было стыдно. В самом деле, не так давно Софья собиралась стать разведчицей в стане врага. Лучшие люди своего дела обучали княжну владению шпагой, умению стрелять из пистолета, а некто Патрик Йорк, ныне покойный, показывал ей кое‑какие приемы кулачного боя.
И вот при первом же серьезном испытании оказалось, что она все забыла. Ни на что не годная, изнеженная аристократка! Ей скоро двадцать шесть лет, а она не нашла ничего лучшего, как валяться на палубе с разбитой головой, не пытаясь даже хоть что‑то в этом положении изменить.
Голова у нее все еще кружилась, но теперь Соня почувствовала себя в полном сознании и могла вспомнить, каким образом они с Шастейлем попали на «Святую Элизабет», что предшествовало их решению отправиться в Испанию водным путем и почему вообще они решили отправиться в Испанию.
Уже год минул с тех пор, как Софья Астахова покинула Россию, чтобы во Франции найти золото, принадлежавшее еще ее деду, князю Еремею Астахову. Она никогда не думала, что просто найти не только полдела, а лишь небольшая часть от тех усилий, которые надлежит приложить, чтобы золотом можно было пользоваться.
Дело в том, что она стала обладательницей золота, полученного незаконно. Шестьдесят лет назад товарищество, организованное французским ученым и маркизом Антуаном де Баррасом и русским князем Еремеем Астаховым, тоже увлекавшимся алхимией, изобрело такой способ получения золота из руды, какой позволял пользоваться при этом минимальным количеством работников и помещением небольшого размера.
Деньги на организацию сего производства дал князь Астахов, на время, как он думал, обездолив этим шагом свою семью. Но, как говорят русские, нет ничего более постоянного, чем временное. Князь Еремей погиб, а семья его так и не узнала, на что пошли деньги рода.
Антуану де Баррасу никто ничего не сообщил, и он долгие годы терпеливо ждал, когда наконец заявится его друг и компаньон и они смогут разделить поровну золотые слитки, сложенные в подземелье фамильного замка маркиза.
Старый маркиз только и успел, что оставить свой замок в наследство внучке Еремея Астахова вместе со всем спрятанным золотом.
Слитков было много. Очень много. Соне, да и всем ее ныне живущим родственникам не удалось бы израсходовать его и за три жизни.
Но для начала требовалось перевести золото во что‑нибудь более приемлемое: драгоценности или монеты, отчеканенные государством Франция.
Отчего‑то Соне и в голову не приходило сделать все по закону. Она не верила в то, что французское государство выплатит ей причитающуюся по закону часть стоимости якобы найденного случайно клада, именно так она поначалу думала представить дело.
Княжна подозревала, что золотые слитки у нее могут просто конфисковать и прости‑прощай мечты ее о том, чтобы не только разбогатеть, а и заложить основу для процветания рода Астаховых.
Чтобы далекие потомки могли вспоминать ее добрым словом, как вспоминала она и многие Астаховы до нее выдающихся, талантливых людей в роду, которые время от времени рождались на свет, к вящей славе аристократической фамилии.
Но как ни оправдывай свои деяния, а беззаконие даром не проходит. Ведь то, что в другом случае не представляло бы никаких трудностей, в Сонином деле становилось проблемой, для решения которой бедной княжне пришлось как следует поломать голову.
Она не могла допустить, чтобы в один прекрасный момент все ее богатство разом пропало или досталось кому‑то одному из потомков, кто посчитает себя вправе единственно владеть им.
Потому княжна решила отправить его в четыре страны, путем жребия выбранные ею для того, чтобы на их территории она могла разместить золото, предназначенное потомкам.
Первой по жребию и оказалась Испания.
Некоторое время судьба была к Соне благосклонна, отчего она считала, что ее дело богоугодное. Разве не должен каждый человек думать не только о ныне живущих, но и о тех, кто придет после него?
И в то же время в который раз на ее пути возникал человек, готовый помогать ей, не щадя живота своего. Теперь им оказался талантливый хирург Жан Шастейль, мужчина добрый и бескорыстный.
Казалось бы, в свои двадцать восемь лет он достиг того, о чем прежде и мечтать не смел, его слава стала привлекать к нему богатых аристократов, согласных платить немалые деньги за свое здоровье. Но вместо этого граф Жан де Вассе‑Шастейль предложил свою жизнь, свои знания, свою шпагу женщине, которая очаровала его с первого взгляда.
Знакомство с русской княжной пробудило в нем дремлющие до тех пор мечты о путешествиях, о далеких странах — Жан прежде и не подозревал в себе авантюриста, — и потому он решил помочь мадемуазель Софи Астаховой доставить золотые слитки в Испанию.
Для начала он поехал в эту страну сам.
Путь в Испанию показался ему чрезвычайно трудным. Бесконечные перемены лошадей, неудобства, испытываемые им в придорожных гостиницах, грубая пища — словом, все то, что женщина перенесла бы с еще большим трудом.
С помощью денег, которые ему удалось выручить за несколько золотых слитков у одного турецкого посланника, он купил в Барселоне особняк на имя графини Софи де Савари. То есть на подложные документы, которыми иной раз пользовалась Софья Николаевна Астахова.
В свою бытность шпионкой для тайных поручений самой королевы Франции она получила эти документы из рук подруги и доверенного лица королевы, герцогини Иоланды де Полиньяк. Потому была уверена в том, что никто не сочтет их фальшивыми. Ведь они изготавливались в королевской канцелярии.
Итак, Соня решила начать выполнение своего плана по укрытию первого из четырех частей золота в слитках.
Княжна посвятила Жана в свою тайну, опять же полагаясь на промысел Господний, как и двух человек до него.
До сих пор ей везло, то есть никто из троих посвященных, против ожидания, не был ослеплен блеском золота. Никто не попытался присвоить его себе. Или просто обмануть Софью. Все помогали княжне бескорыстно.
Агриппина — бывшая крепостная князей Астаховых — уехала в путешествие по Франции, взяв с собой всего один золотой слиток. Она отказалась от половины предложенного Софьей Астаховой золота, поскольку считала, что не имеет на него права.
Соня самой себе объясняла это так: Агриппина упивалась эйфорией от полученной свободы — ведь Соня выправила ей вольную! — титулом маркизы, который вручил ей на смертном одре маркиз де Баррас, пытаясь загладить перед девушкой вину его сына Флоримона де Барраса.
Кроме того, он же завещал молодой жене некоторую сумму денег, о которых прежде Агриппина и мечтать не смела. По причине дряхлости маркиз не мог быть ей подлинным супругом и потому одарил тем, что у него еще оставалось.
Итак, бывшая крепостная получила свободу во всех отношениях — молодая вдова, достаточно обеспеченная, вольная ехать куда захочет. При том что ей не исполнилось и девятнадцати лет и впереди была целая жизнь, полная приключений. У кого не закружится голова?
Даже она понимала, что с золотыми слитками надо возиться, обращать их в золотые монеты, а значит, она должна была задержаться в замке покойного маркиза, рядом с бывшей госпожой, которая все время невольно напоминала Агриппине о ее ничтожном происхождении.