Мужики настороженно переглянулись.
– Эх! – воскликнул зеленый. – Сколько прекрасных свершений вам предстоит, аж завидно. А мы Императору глаз на жопу натянем – и заживем!
– А чем вам Император мешает? – осторожно поинтересовался Варыхан.
– Говорю же, народы империи не свободны. Там люди трудятся не ради общего блага, а ради денег. Это неправильно.
– У нас денег нет, – заметил Будкин. – Кончились однажды, да и хрен с ними, так живем.
– Первый шаг на пути к социализму! – похвалил зеленый. – Двигайтесь в этом направлении, и все будет отлично. А мы сейчас заберем у шпиона капсулу… Это исторический день, мужики! Наконец-то можно будет забыть о позорной холодной войне. Сделав хотя бы сотню таких капсул, мы превратим наш звездный флот в непобедимую армаду и заставим Императора сдаться без боя! Принесем свободу его несчастным подданным, сделаем их равными, подарим им радость освобожденного труда! Вот какую драгоценность украл этот пидор! А вы его защищаете…
– И чего ты хочешь? – спросил Будкин сухо.
– Просто не мешайте нам. Мы арестуем шпиона и улетим. И никогда больше вас не потревожим. Ну, разве что лет через пятьсот, когда вы дорастете до социализма – тогда мы вам поможем его построить.
– Социализм, говоришь… – протянул Будкин. – У богатых все отнять и раздать бедным…
– Самый прогрессивный общественный строй, – сказал зеленый проникновенно. – У нас все общее, все делится по справедливости, никто не может быть богаче других. Здорово, правда?
– Офигенно, – кивнул Будкин. – Давай ближе к делу, майор. Чего вы нам дадите, если мы не будем вмешиваться?
Зеленый очень по-человечески почесал в затылке.
– Видите ли, мужики… – сказал он после короткого раздумья. – Я бы вам, конечно, подбросил чего-нибудь. Но со мной еще два майора КГБ, и они этого не поймут. Мы поддерживаем только социалистические миры. А у вас тут, считайте, первобытно-общинный строй. Можем как договориться… Вы образуете партию, она установит на всей планете власть рабочих и крестьян…
– Погоди-погоди, – перебил Будкин. – У нас вся планета – одни рабочие да крестьяне. Ну, торговцы еще, они товары перевозят туда-сюда. Ну и мастера есть, конечно. Это такие люди, кто лучше всех свое дело знает – у кого свечной заводик, у кого мельница там, пекарня…
– Торговать может только государство, – терпеливо объяснил зеленый. – И заводики, мельницы, пекарни должны быть государственными. Государство устанавливает план, сколько произвести товаров, сколько вырастить еды, сколько чего и кому продать.
– Ах, государство…
– А ты как думал? Зачем еще устанавливать власть рабочих и крестьян? Чтобы создать рабоче-крестьянское государство! Ох, ну и дикий же вы народ…
– Знаешь, что, майор КГБ… – произнес Будкин медленно. – А лети ка ты, чувак, подобру-поздорову на хер. Все отсюда летите.
– Без шпиона не могу, – отрезал зеленый.
– Можешь, – заверил его Будкин. – И ты, и шпион твой ненаглядный, вы всё можете. В особенности – лететь отсюда. На хер!
С этими словами он шагнул к зеленому, ухватил его за шкирку и легко метнул над полем. Зеленый, смешно растопырив ручки-ножки, полетел по воздуху, упал в борозду и, не вставая, побежал на четвереньках к своей тарелке.
– Это наша земля! – крикнул Будкин ему вслед. – И мы тут главные негодяи! И никто не страшнее нас! Это мы страшнее всех! И если мы говорим лететь, то все летят на хер! Через минуту открываю огонь!
– Тогда не улетят. – сказал Варыхан тихонько.
– Улетят, – заверил его Будкин. – Но поджопника хорошего получат.
Он присел к орудию и положил руку на затвор. Ласково погладил его.
Позади раздался гул. Тарелка Хрю судорожно задергалась, пытаясь вырвать из картофельного поля глубоко в него ушедшие посадочные ноги.
– Сообразительный педрила, – одобрил Будкин.
Впереди майор КГБ скакал на четвереньках вверх по аппарели. Чавкнул, закрываясь, люк. Тарелка мелко завибрировала, собираясь взлететь.
– За Родину! По социалистической сволочи прямой наводкой – огонь! – сам себе приказал Будкин и рванул спуск.
Пушка жахнула так, что зазвенело в ушах. И тут же колокольным звоном отозвалась тарелка социалистов, едва успевшая приподняться на метр над землей. Маленький, но злой снарядик треснул ее в борт словно кувалдой, густо сыпанули искры, тарелку аж переставило над полем, она затряслась и нелепыми прыжками поскакала вдаль. Поломала кусты, плюхнулась в озерцо, отскочила от его поверхности, будто мячик, и наконец, опомнившись от удара, винтом ушла ввверх. Исчезла.
– Варыхан, снаряд! – проорал Будкин, сам себя плохо слыша. – Шапа! Разворачивай!
Тарелка Хрю все дергалась, никак не могла вырвать ноги из земли. Будкин заглянул в ствол и навел орудие, как в первый раз – под башню.
– За Родину! По имперской сволочи прямой наводкой – огонь!
Бамс! Сноп искр, хлопья окалины во все стороны. Маленькую тарелку снаряд тоже не пробил, но удар железной колотушки приподнял ее ближний край, наконец-то выскочили из земли опоры. Мужики обалдело следили, как тарелка Хрю катится по полю на ребре, медленно отрывается от земли и так, перекошенная, уходит в небо. И тоже исчезает.
Шапа сел на станину, поковырял пальцем в ухе, закурил. Будкин стоял, глядя в небеса. Варыхан полез за пазуху и вытащил початую бутылку, заткнутую тряпкой.
Будкин обернулся к мужикам.
– Ну, теперь самое время.
По очереди отхлебнули из бутылки и занюхали рукавом Варыхана – он вчера дизель чинил, испачкался в солидоле.
Заговорили наперебой, очень громко, потому что в ушах еще звенело – а ты видал, а ты заметил, а как мы ее, а как она…
Потом одновременно утихли и задумались.
– А чего ты про имперскую сволочь-то?.. – спросил Варыхан у Будкина. – У них хотя бы скотина не общая.
– Да понимаешь… Мы пока чинились, я этого Хрю расспрашивал, откуда берутся империи. Из завоеванных народов они собираются, по большей части. Либо сам присоединишься, либо тебя силой присоединят. И еще скажут, что тебе так лучше будет. Может, конечно, и лучше, но… У нас уже была империя, хватит, наигрались.
– Угу, – кивнул согласно Шапа.
– Ну и ладно, – сказал Варыхан, затыкая бутылку тряпкой. – Ну их в жопу всех. Сами как-нибудь. Об одном жалею, что не полез вместо тебя чинить тарелку. Я бы там…
– Чего ты там? – Будкин прищурился.
– Ну, ты понял.
Будкин опустил руку в карман. Вытащил сжатый кулак.
– Ты ведь у своих не тащишь, правда, Стас? Вот и я – у своих.
Он разжал кулак, и Шапа с Варыханом громко столкнулись лбами над его рукой. На ладони Будкина лежала прозрачная капсула, в которой горело маленькое теплое солнышко. Из капсулы торчали два контакта в аккуратных белых чехольчиках.
Будкин подождал пару секунд, потом спрятал добычу в карман обратно и сказал:
– Ну, поехали что ли. Строить полегоньку справедливую жизнь.
Подогнали мотоблок, собрали в прицеп вещички, привязали сзади пушку и медленно тронулись по борозде, прихлебывая по чуть-чуть из бутылки и занюхивая рукавом.
Поехали.
