Сейчас в нашем госпитале опытные хирурги, имеется просторная операционная, потолок и стены которой затянуты парашютным шелком, есть хирургическая палата, инфекционное отделение, изолятор и даже зубоврачебный кабинет. Когда мы шли на Волынь, в одном белорусском местечке попросилась в отряд медицинской сестрой зубной врач Ольга Александровна Сычевская. Но почему сестрой? Разве у партизан никогда не болят зубы? Мы взяли Ольгу в медчасть вместе с ее клеенчатым креслом, бормашиной и страшными никелированными щипцами, приводившими в трепет даже самых отчаянных разведчиков и минеров.
Неподалеку от медицинской части раскинула свои владения хозяйственная рота. Тут склады и множество предприятий. У нас работают хлебозавод и колбасная фабрика, мастерские портняжная и белошвейная, сапожная и шапочная, обозная и свечная. Недавно мы начали выпускать к зиме лыжи собственного производства. Теперь у хозяйственников всегда есть запас продуктов, свое стадо коров, а ведь в прошлом нам случалось питаться и конинкой без соли, и подмороженным сырым бураком, случалось и сутками ничего не брать в рот, кроме кружки березового сока.
Как всякий город, Лесоград имел свои дальние и ближние слободы. В этих слободах, представляющих собой тоже хорошо, добротно построенные небольшие лагеря, расквартировалась часть наших отрядов-батальонов. Дальше всего от штаба - в семи километрах - находился так называемый гражданский лагерь, где мы разместили бежавших от преследования фашистов мирных жителей, главным образом стариков, женщин и детей. Они целиком на нашем попечении. Мы охраняем их, снабжаем продовольствием.
Ранним утром 20 октября 1943 года, выйдя из своей хаты, я осмотрелся вокруг. Еще не рассвело, но можно разглядеть, что стволы ближних сосен и опавшая листва под ногами покрыты инеем... Да, скоро зима! И неужели придется покинуть наш Лесоград? Словно отвечая мне, где-то в стороне Любешова грохнули один за другим два отдаленных разрыва. "Батальонные минометы!" - автоматически отметило сознание.
В полутьме показался силуэт Дружинина. Мы обменялись с комиссаром рукопожатием. Помолчав, он сказал:
- Постреливают! Ни свет ни заря начали... Что день грядущий нам готовит?
- Сейчас узнаем.
Прошли в штабную землянку и попросили начальника штаба Дмитрия Ивановича Рванова доложить обстановку. Новости были неутешительные.
- Противник по-прежнему ведет наступление с юга и запада, а на востоке накапливает силы, - сказал капитан Рванов. - В западном направлении мы удерживаем Чапчи, занимаем оборону по окраинам леса у Железницы и Березичей. Несем потери, хотя и небольшие. В Любешов, по данным разведки, вчера вечером прибыло еще десять автомашин с пехотой. На юге удерживаем Лобну и Серхов, однако ночью в Маневичи доставлены из Ковеля два немецких батальона с бронетранспортерами и танками... Наверное, сегодня поднапрут! Надо ждать.
- Что слышно у Балицкого? - спросил я.
- Вчера провел бой с украинскими националистами в селе Берестяны. У противника до сотни убитых, семьдесят сдались в плен, взяты трофеи - шесть ручных пулеметов, продовольственный обоз... Но все равно Балицкому пришлось затем отойти в глубь леса, ведь батальон у него неполный, одна рота здесь...
- А сколько же там набралось бандеровцев? - поинтересовался Дружинин.
- Три "куреня", считайте, семьсот пятьдесят штыков. Потеряли они сто семьдесят. Часть оставшихся Балицкий оттягивает на себя, остальные, по его сообщению, ушли в направлении Маневичей.
- Опять сюда! - сказал я, глядя на карту. - Значит, главный удар собираются нанести с юга?
- Пожалуй, с юга и с запада в одинаковой мере, а на востоке хотят помешать нам перейти Стырь. Конечная цель - выжать партизан на север, в белорусские болота.
- Не выйдет! Но обстановка тяжелая... Нельзя дальше ждать. А ты как считаешь, Владимир Николаевич?
- Нельзя. Придется уходить, - ответил Дружинин, по своему обыкновению чуть склонив голову к левому плечу.
- Ваше мнение? - обратился я к Рванову.
- Позиционная война - не партизанское дело. Пора уходить!
- Ну тогда подниматься лучше сегодня, чем завтра, - решил я. - В план выхода на марш вносить изменения нет необходимости. На девять ноль-ноль соберите командиров и политработников... А сейчас давайте подпишем приказ!
Рванов достал заготовленный приказ, и мы подписали его все трое.
Итак, сегодня в 16.00 соединение двинется в новый поход с таким расчетом, чтобы ночью форсировать реку Стырь. Пусть фашисты войдут в покинутый нами лес, пусть втянутся поглубже в его чащу, пусть рыщут там, где нас уже не будет. Конечно, позже они смогут броситься по нашему следу. Что ж, побродим вместе в лесах за Стырью, там просторнее, поманеврируем! Тактика маневра и коротких, изматывающих врага схваток всегда сподручнее для партизан. В конце-то концов мы вернемся в наш Лесоград. Но вот когда? И в каком найдем его виде?..
О готовящейся против нас экспедиции мы узнали заблаговременно, еще в первых числах октября. Не совсем ясны были ее масштабы и конечные цели. Поначалу казалось, что противник намерен лишь выбить партизан из сел, где мы расположили свои гарнизоны-заставы, и блокировать наше соединение в междуречье, отрезав ему выходы к железным дорогам. Однако и после того, как мы оставили с боями несколько населенных пунктов, противник продолжал наступать, перешел на западе через Стоход и вклинился в лес, не прекращая подтягивать довольно крупные силы. Вражеский замысел стал очевидным: фашисты хотят оттеснить партизан к северу, чтобы дать возможность Ковельскому узлу работать нормальнее.
Но мы не пойдем на север! И немцам не удастся наладить работу важной для них коммуникации. Марш-маневр будет совершать не все наше соединение, а только часть его во главе со штатом. Четыре отряда-батальона останутся у дорог Ковель - Брест, Ковель - Хельм, Ковель - Луцк, чтобы продолжать там диверсионную работу.
В ходе боев определилось, что оккупанты наступают вместе с украинскими националистами по единому, явно согласованному плану. Убеждал в этом и сегодняшний доклад начальника штаба.
- Просто не понимаю, как бандеровцы до сих пор могут утверждать, что они воюют против немцев! - сказал мне Владимир Николаевич, когда мы сели завтракать.
- И будут утверждать, пока здесь останется хоть один гитлеровец. Ничего удивительного! Они же знают, что народ ненавидит оккупантов, что для народа фашистский солдат - злейший враг. Вот бандеровцы и кричат, что и они против немцев.
- Почему кричат - ясно! Я не о том... Но ведь всякая агитация должна опираться хотя бы на минимум фактов. Мы здесь несколько месяцев, и не было случая, чтобы националисты разгромили немецкий гарнизон или хотя бы паршивый полицейский участок, сбросили под откос эшелон, убили бы хоть одного фашиста.
- Говорят, что не пришел час, накапливают силы... Ты же знаешь! И потом, они всегда могут повернуть дело Так, что именно ни этом участке и в данный момент нельзя было по тактическим соображениям нападать на оккупантов, а в другом месте они будто бы напали. Демагогия! Наглая брехня! Ну что ты от них хочешь?!
- Обожди, пытаюсь добраться до одной истины. Ну, допустим, бандеровцам удавалось до поры до времени скрывать от населения, что они мешают нам, партизанам, бить немцев. Минирование наших подходов к железным дорогам, засады - все это можно было как-то скрывать. Но ведь теперь дело у них дошло до крупных, совместных с оккупантами операций против нас! Вот, пожалуйста, прибыли в Маневичи немцы с танками, и туда же прутся бандеровцы. У Железницы и Березичей бандеровцы, а на подмогу им прикатила в Любешов немецкая пехота.
- И все-таки бандеровцы и немцы в одной цепи не пойдут! Со стороны может выглядеть, что и те и эти воюют с партизанами совершенно самостоятельно. Координация осуществляется где-то выше, главарями.
- Вот-вот... К этому и веду! - сказал Дружинин. - У меня такое впечатление, что, пока Бандера играет в оппозицию к гитлеровцам и говорит всякие пышные слова, здешний фюрер украинских националистов Степан Боровец успел договориться с оккупантами о совместной борьбе против партизан. Заключил этакое сепаратное соглашение!
- Вполне возможно, - согласился я. - Но все тайное со временем становится явным. Связи с немцами Боровцу будет трудно скрыть от собственной же рядовщинки. Это нам на руку! Убедительнее можно показывать людям, кому служат буржуазные националисты, куда толкают своих приверженцев. Для разложения, нейтрализации рядовых бандеровцев мы уже кое-что сделали. Разве случайно вчера Грише Балицкому сдались сразу семьдесят националистов? И в других местах переходят!
- О том, что надо нейтрализовать бандеровцев, нам еще в Москве, в Цека, говорили... Не всегда, к сожалению, это у нас получается. Кстати, не мешает напомнить разведчикам и работникам особого отдела, чтобы все документальные данные о связях Боровца с оккупантами не пропускали мимо рук. Прекрасный материал для пропагандистов!