Потом он вынул из кожаного органайзера почтовый конверт, из него извлек письмо и еще раз, свежим взглядом, перечитал его. Небольшой текст был отпечатан на принтере игривым шрифтом с завитушками, лишь имя Земцова было вписано от руки:
«Дорогой(ая) Серега Земцов! Ты, наверное, удивишься моему письму, но я считаю своим долгом напомнить тебе, что в этом году исполняется ровно пятнадцать лет, как наш дружный 10-й «Б» класс Краснодарской средней школы № 37 навсегда распрощался с учителями и упорхнул в свободный полет. Эту славную дату нельзя оставить без внимания. Потому начинаю готовить нашу встречу по высшему разряду. Наш бессменный комсорг Саша Пирогов разыщет ваши адреса и разошлет письма. А я беру на себя гостиницу, питание и культурную программу. От тебя требуется только твое присутствие. Будет очень хорошо, если ты прихватишь с собой какие-нибудь фотографии, которые помогут нам вспомнить школьные годы. Ждем тебя двадцатого февраля в гостинице «Ковчег», которая находится недалеко от поселка Эсто-Садок, что в пятидесяти километрах от Адлера. Твой одноклассник Костя Войтенко».
Земцов вложил письмо в конверт и спрятал его в нагрудный карман. Порядок! Если не думать о работе, выкинуть из головы это письмо, вспомнить далекие школьные годы, то душу начнет щекотать самая настоящая ностальгия по детству, и появится искреннее желание блеснуть перед бывшими одноклассниками своей крутой должностью, и, конечно, проснется любопытство к прежней поклоннице Ирине Гончаровой.
Но он ехал на это мероприятие не ради сентиментальных воспоминаний, вздохов, охов и изрядной выпивки. Он делал карьеру и мысленно молил бога, чтобы среди его одноклассников не оказалось человека, который бы обратил внимание на одно странное обстоятельство. Костя Войтенко никак не мог организовать эту встречу и «взять на себя гостиницу, питание и культурную программу»; он не мог даже распечатать на принтере и отправить письма Саше Пирогову - по той простой причине, что вот уже два года отбывал наказание в колонии усиленного режима, находящейся где-то за Полярным кругом.
- А баксами нет? - спросил охранник стоянки, когда Земцов протянул ему пятисотрублевую купюру. - Курортная зона, мы здесь баксами не брезгуем.
- Баксов нет, - ответил Земцов, машинально раскрывая бумажник.
- Так вон же двадцаточка у вас выглядывает! - заметил охранник. - Давайте двадцатку, сдачу я найду.
- Нет тут никаких двадцаточек, - ответил Земцов, заталкивая бумажник во внутренний карман.
Охранник лишь плечами пожал. Несколько долларовых купюр, в самом деле, лежали в бумажнике Земцова в отдельной секции. Но это были не совсем простые доллары. Точнее, они когда-то были обыкновенными, а потом в специальной типографии ФСБ на них нанесли невидимую для невооруженного глаза микроскопическую надпись: «КОНТРОЛИРУЕТСЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ КОНТРРАЗВЕДКОЙ ФСБ«.
Глава 5
КУДРЯВЫЙ НАГЛЕЦ
Вешний делал вид, что спит, надеясь, что она сразу не выставит его на улицу, оставит дома хотя бы до обеда. «Какая же все-таки она страшная! - думал он, наблюдая за женщиной из-под полуприкрытых век. - Толстая и неповоротливая, как дирижабль Умберто Нобиле».
- Вставайте, - прошептала женщина и осторожно тронула его за плечо. - Вы меня слышите? Мне пора уходить на работу… Джон, дорогой, вставайте!
- Это ужасно, - пробормотал Андрей, крепче прижимаясь щекой к подушке, и по-английски добавил: - The grandmother has prepared to me for supper a soup from a moustache the cat [1].
- Простите, я не поняла, - произнесла женщина и медленно присела на край кровати.
- Я спрашиваю, - с ужасным англо-эстонским акцентом произнес Андрей, садясь в постели и закуривая, - где тут есть ближайший банкомат? Я должен дать вам денег…
И без того румяное лицо женщины зарделось. Страдая от стыда, она пожала плечами и ответила, что банкоматов в Эсто-Садке отродясь не было, но если Джон настолько великодушен, что хочет помочь ей материально, то она может оставить ему свой домашний адрес, чтобы он прислал ей деньги из Америки.
«Как же ее зовут?» - силился вспомнить Андрей, напяливая рубашку.
Она, полагая, что американец к этому привык, подала ему кофе в постель. Он, боясь не удержать хрупкое сооружение из блюдца с чашкой, наполненной до краев крутым кипятком, закричал «Ноу! Ноу!» и кивком указал на стол.
Пока он шумно прихлебывал кофе, глядя подпухшими глазами на молочно-белый рассвет, струящийся из окна, она обещала опросить старожилов и найти то место, где когда-то стоял каменный дом с башенками в виде лондонского Биг-Бена. Андрей плохо понимал, о каком доме она говорит и при чем тут Биг-Бен. Он успел забыть о том, как вчера представился этой женщине англичанином эстонского происхождения, который разыскивает в Эсто-Садке руины дома своей прабабушки Матильды Цыбуральской. Его не мучила совесть, он дурил людей всегда легко и непринужденно, чаще без всякой корыстной цели, и это было для него чем-то вроде нескончаемого маскарада, где одну маску он заменял другой.
В тесном умывальнике ему пришлось низко пригнуть голову, чтобы рассмотреть свое лицо в зеркале. «Три балла», - мысленно оценил он физиономию и стал массировать мешки под глазами. О чем ему никогда не надо было беспокоиться, так это о своем приличном росте, о впалом животе, который почему-то приводил женщин в восторг, и о белесых кучерявых волосах, которые не нуждались в расческе и шампуне от перхоти.
Они вышли на крыльцо. Пока женщина запирала дверь на ключ, Андрей незаметно юркнул в калитку и выбежал на улицу. Застегивая на ходу куртку, он добежал до поворота, а потом перешел на шаг. Не останавливаясь, зачерпнул рукой свежего рассыпчатого снега, протер им лицо, затем подпрыгнул, сорвав шишку с ветки сосны, и принялся шелушить ее, отыскивая семечки.
- Какое сегодня число? - спросил он прохожего.
- Двадцатое, - немедленно ответил прохожий и тотчас засомневался.
Андрей зашел в первый попавшийся магазин и стал выкладывать на тарелку для мелочи содержимое своих карманов.
- Что вам? - спросила молоденькая продавщица тихим голосом, глядя на зажигалку, точилку для карандашей и малахитового жука, которые появились из кармана покупателя.
Андрей разглаживал на ладони, пересчитывал и все время ронял на пол мятые купюры - доллары, дойчмарки и кипрские фунты.
- Какой сегодня курс?
Он так строго посмотрел на нее, что продавщица растерялась, отрицательно покачала головой и неуверенно произнесла:
- Мы не меняем… мы принимаем только рубли.
Рублевой наличности хватило только на сдобную булочку.
Он откусил и с трудом проглотил кусок сухой булки.
- Сегодня у меня встреча с выпускниками студии Грекова, - сказал он, взглянув на часы, - а вот завтра вечером я свободен. Гостиница «Ковчег», спросишь художника Клима Энсора. Я закажу для тебя гостевую карту. Один час работы натурщицей - пятьдесят долларов. Согласна?
Он оставил ей в подарок малахитового жука и вышел на улицу.
«Да, - подумал он. - Я определенно обязан намылить Пирогову физиономию и трахнуть кого-нибудь из наших девчонок. Интересно, а насколько они стали страшны?»
Он скормил остатки булки двум голубям, разгуливающим рядом с мусорной урной, и зашагал дальше. У неряшливого здания с зарешеченными окнами он остановился, посмотрел на табличку «Пункт общественного порядка», на припаркованный у входа желтый милицейский «УАЗ» и сгреб с забора горсть снега. Растерев им до красноты лицо, он расстегнул куртку и во весь дух побежал к дверям. Ворвавшись в здание и очутившись в темном узком коридоре, он сослепу налетел на стол, за которым играли в домино два милиционера.
- Убийство! - не своим голосом закричал Андрей. - Труп! Быстрее! Еще не поздно его задержать!
Милиционеры вскочили, побросав «кости» на стол.
- Где труп? Успокойся! Нормально объясни!
- Быстрее! - продолжал орать Андрей. - Он может уйти! Здесь недалеко! На повороте!
- На каком повороте?
- К гостинице «Ковчег»! Быстрее, прошу вас!
Милиционеры переглянулись.
- Гоним! - сказал один из них и кинулся к выходу. Через минуту желтый «УАЗ» уже мчался по поселку и, пронзительно сигналя, распугивал приезжих.
- Это ужасно, - бормотал Андрей. - Его уже стало засыпать снегом. Лицо зеленое, рот приоткрыт. А вокруг - следы, следы, следы…
- Ты уверен, что это был труп? - спросил милиционер, который был за рулем.
- А как можно сомневаться, если он не подавал признаков жизни? - ответил Андрей и высморкался в шарф.
- Кроме тебя, его еще кто-нибудь видел? - спросил второй и как-то странно взглянул на Андрея.
- Нет, никто, - признался Андрей и упавшим голосом добавил: - Я понимаю, вы станете подозревать меня. Надежда только на презумпцию…
- Да ладно тебе языком трепать! - махнул рукой милиционер и отвернулся. - Никто тебя пока не подозревает.
Машина выехала за пределы поселка, миновала мост через бурную мелководную реку и помчалась вдоль лесных заснеженных склонов. Вскоре водитель свернул на грунтовку, которая змейкой поднималась в гору.