— Да.
— Спящий контролировал сон?
— Да.
— Кошмары выглядели растерянными и сбитыми с толку?
— Ага.
Повернув голову, она облизала ему сосок, а потом, приподнявшись на волне, обвила его бедра раздвинутыми ногами. Он обхватил ее за талию, прижимая к себе, хотя был рассеян и действовал, руководствуясь скорее привычкой, нежели страстью. Впрочем, сильные страсти представляли собой роскошь, едва ли доступную Избранным Воителям, поскольку были чреваты слабостью, способной сделать их уязвимыми.
— Какое отношение это имеет к нам с тобой?
Моргана запустила мокрые пальцы ему в волосы.
— Старейшие снова воодушевлены поступающими новостями. То, что столь многие смертные проявляют известные признаки, внушает им веру в то, что время настало.
— И?..
— И они решили направить во сны тех, кто противится нам, Избранных Воителей вроде тебя. Ну а моя задача заключается в том, чтобы работать вместе с Пестующими, исцеляя их после того, как ты прорвешься.
Эйдан сокрушенно вздохнул и прислонился затылком к камню. Некоторые Спящие ограждали те или иные части своего подсознания столь надежно, что даже Стражам не удавалось туда проникнуть. Порой их воспоминания блокировались стыдом, болью, чувством вины, порождавшим нежелание ворошить прошлое. Защита таких Спящих от Кошмаров представляла собой труднейшую задачу. Без полного понимания природы их внутренних страданий возможности Стражей по оказанию им помощи были весьма ограниченны.
А уж ужасы, виденные им в их сознании…
Заново всколыхнулись воспоминания о войнах, мучительных недугах, немыслимых страданиях — и по коже, невзирая на теплую воду, пробежал холодок. Эти образы преследовали его веками.
Схватки, битвы… Это было по нему. Что же до секса, благословенного самозабвения оргазма… он стремился к этому чуть ли не с отчаянием.
Чувственный мужчина с ненасытными желаниями, Эйдан и трахался, и сражался прекрасно, а потому Старейшие, не задумываясь, использовали его для достижения своих целей. Он хорошо знал, в чем его сила, а в чем слабость, и подбирал Спящих, исходя из этих соображений. Определить же его к работе исключительно с потерпевшими невосполнимый ущерб… То, чего Старейшие возжелали от него сейчас, обещало стать сущим адом, причем не только для него, но и для его людей.
— Ты, надо думать, возбужден, — проворковала Моргана, неверно истолковав его внезапно участившееся дыхание. — Избранным всегда по душе хороший конфликт.
Он глубоко вздохнул. Если призвание и казалось ему тягостным бременем, то это касалось только его одного. Некогда он следовал по избранной стезе, движимый безграничным энтузиазмом, однако явный недостаток прогресса способен разочаровать даже того, кто был исполнен самых воодушевляющих надежд.
Во всех древних легендах и преданиях не содержалось и намека на то, что его труды могут когда-нибудь прийти к завершению. Кошмары не поддавались уничтожению, их можно было лишь контролировать и сдерживать. В каждое мгновение тысячи обитателей мира смертных, мучимые жуткими сновидениями, пребывали в их безжалостной хватке, не имея возможности пробудиться. Эйдана утомляла эта нескончаемая патовая ситуация. По натуре он был настроен на результат, но век сменялся веком, а он не видел никакого результата.
Почувствовав, что Эйдан отвлекся, Моргана вернула его внимание, запустив руку ему между ног и умело обхватив пальцами член. Губы Эйдана изогнулись в улыбке, сулившей удовлетворение всех ее желаний. Он даст ей все, чего она хочет. А потом и еще больше.
Сосредоточившись на ней, он мог забыться. На время.
— Ну, как начнем, дорогая? Быстро и сильно? Или, наоборот, неспешно и легко?
С тихим вздохом предвкушения Моргана потерлась своими набухшими сосками о его грудь.
— Ты знаешь, что мне нужно, — выдохнула она.
Секс являлся для него привычным способом сближения, однако это позволяло удовлетворить лишь физическую потребность, оставляя его с еще более глубоким желанием. Несмотря на множество встречавшихся ему Спящих и бесчисленных Стражей, с которыми доводилось вместе работать, он был одинок.
И обречен оставаться таким навеки.
* * *— Так и думал, что найду тебя здесь, — прогромыхал за спиной Эйдана глубокий голос.
Не прерывая упражнений, он обернулся навстречу лучшему другу. Они стояли на поляне позади его дома, в высокой траве, облитые пурпурным свечением, имитирующим близящийся закат. Эйдан орудовал мечом уже довольно долго, и по вискам его струился пот, однако до изнеможения было очень далеко.
— Правильно думал.
— Весть о твоем новом назначении уже облетела все наше воинство.
Коннор Брюс остановился в нескольких футах, скрестив руки на груди так, что в глаза бросались мощные бицепсы и мускулистые загорелые предплечья. Светловолосый гигант не обладал скоростью и мастерством Эйдана, однако с лихвой возмещал их отсутствие грубой силой.
— Да, знаю, — отозвался Эйдан и сделал выпад, нанеся воображаемому противнику неотразимый и смертоносный колющий удар.
С Коннором его связывала многовековая дружба, начало которой было положено еще тогда, когда они занимали соседние койки в дортуаре Академии Избранных. В ту пору, когда дни их проходили в бесконечном учении, а ночи — в столь же бесконечных утехах в женских объятиях, между ними образовалась связь, которую годы делали лишь прочнее.
Курс занятий в академии был суров и нелегок, нагрузка казалась запредельной, а поблажками и не пахло, так что из двух десятков приступивших к обучению до окончания курса дотянули лишь трое — из них двое неразлучных друзей.
Для тех, кому не удалось полностью осилить программу, нашлись иные занятия. Одни стали Целителями, другие — Игрунами. Некоторые нашли себя на преподавательском поприще, сделавшись Мастерами, что было достойным и ценным выбором. Мастер Шерон, наставник Эйдана, стал одной из центральных фигур в его жизни, и даже сейчас, по прошествии стольких лет, он вспоминал учителя не иначе как с любовью и восхищением.
— Я сказал бы, что решение Старейших тебя не радует, — сухо заметил Коннор. — Однако в последнее время ты не в восторге от всего, что они делают.
Эйдан прервал упражнение и опустил руку с мечом.
— Возможно, так как я решительно не могу понять, что, черт возьми, они, собственно, делают.
— У тебя это на физиономии написано, — буркнул Страж.
— Что у меня написано?
— Так и написано: «Хочу Получить Ответ На Сто Вопросов».
То было прозвище, присвоенное пытливому Эйдану Мастером Шероном в дни учебы, — и далеко не единственное из того, чем наделил его учитель, сохранившееся по сей день.
Эйдану и нынче недоставало тех долгих часов, которые он проводил с наставником за каменным столом под деревом во дворе академии. Тогда он засыпал ментора великим множеством вопросов, и тот всегда отвечал с неизменным и похвальным терпением. Но вскоре после их выпуска Шерон, пройдя Вступление, сделался полноправным Старейшим, и более Эйдан его уже не видел.
Подняв руку, Эйдан потрогал пальцами камень в кулоне, подаренном ему Шероном в знак окончания учебы. Он всегда носил его как овеществленную память о тех днях и том любознательном и целеустремленном юнце, каким был много веков назад.
— А ты никогда не задумывался о том, с чего бы это кому-то захотелось стать Старейшим? — спросил он у Коннора.
Да, конечно, возможность находить ответы на вопросы не могла не привлекать, однако Вступление меняло Стража, и эти перемены Эйдан находил внушающими тревогу. Шерон, например, смуглый и темноглазый, раньше выглядел моложаво, а теперь стал таким же, как и остальные Старейшие, — седым, с бледной кожей и бесцветными очами. Столь разительная перемена во внешности личности почти бессмертной должна была что-то обозначать. И Эйдан был чертовски уверен в том, что она не означает ничего хорошего.
— Нет, не задумывался, — заявил Коннор, упрямо выставив челюсть. — Ты мне лучше скажи, где намечается схватка. Это все, что я хочу знать.
— А за что мы сражаемся, тебе, стало быть, неинтересно?
— Чушь, Кросс. Мы всегда сражаемся лишь за то, чтобы, пока ведутся поиски Ключа, сдерживать Кошмары. Сам прекрасно знаешь, что мы единственная преграда между ними и человеческим родом. В свое время мы дали маху и позволили им прорваться и теперь должны не давать им развернуться, пока не найдем способ вытурить их вон.
Эйдан тяжело вздохнул. В отличие от более приспособленных паразитов, знающих, что пищей им служат живые особи, Кошмары могли доводить своих жертв до смерти. А потому оставить Спящих без защиты означало поставить все человечество на грань полного исчезновения.
Он мог представить себе, как это произойдет. Мучимые нескончаемыми кошмарными сновидениями, люди не смогут спать и, соответственно, лишатся сил, необходимых для работы и пропитания. Весь людской род будет повергнут в ужас и обречен на изнеможение, неизбежным итогом которого станет безумие.