Они рассыпались в беспорядке — или, может быть, в известном только им одним порядке, — и посадочный отсек неимоверно быстро опустел. Чудовищный сержант задержалась, нависнув над ним. Он чуть было не бросился наутек от этого… от нее.
Чудище доверительно сказало:
— Спасибо, что выбрал Зеленый отряд, Майлз. Насколько я поняла, ты нашел для нас настоящую конфетку.
Опять его зовут по имени?
— Капитан Торн проинструктирует всех в пути. Это… непростая миссия.
— Капитан Куин как всегда знает все детали? — Она вопросительно приподняла мохнатую бровь.
— Капитан Куин… в этой операции не участвует.
Он готов был поклясться, что ее золотые глаза широко раскрылись, зрачки расширились. Губы раздвинулись, обнажив клыки, и он, ужаснувшись, не сразу понял, что это — улыбка. Почему-то это напомнило ему ухмылку, с которой Торн встретил то же известие.
Она подняла голову — других дендарийцев вокруг не было.
— А? — басовито промурлыкала она. — Ну, на этот раз твоей телохранительницей буду я, любовь моя. Дай только знак.
Какой знак, какого черта?..
Она нагнулась, морща губы, рука с алыми ногтями сжала его плечо… Ему вдруг представилось, как она отрывает ему голову и съедает, но тут ее губы прижались к его губам. У него остановилось дыхание, в глазах потемнело, и он чуть не потерял сознание, прежде чем она выпрямилась, кинув на него недоумевающе-обиженный взгляд.
— Майлз, в чем дело?
Это был поцелуй!.. Всемогущие боги…
— Ничего! — с трудом выдавил он из себя. — Я… болен. Мне, наверное, не следовало вставать, но надо было проинспектировать…
Она страшно встревожилась:
— Конечно, тебе не следовало вставать! Ты ведь весь дрожишь! Еле на ногах держишься. Ну-ка, я отнесу тебя в лазарет. Ненормальный!
— Нет! Ничего страшного. То есть меня уже лечили. Просто какое-то время мне надо отдыхать и приходить в себя, только и всего.
— Ну, так сейчас же отправляйся в постель!
— Да.
Он быстро повернулся. Она шлепнула его по заду. Он прикусил язык. Она сказала:
— По крайней мере ты стал лучше есть. Береги себя, ладно?
Он помахал ей через плечо и удрал, не оглядываясь. Солдатское панибратство? Со стороны сержанта по отношению к адмиралу? Не похоже. Это — близость.
«Нейсмит, психованный подонок, чем ты занимался в свободное время? Мне казалось, у тебя нет свободного времени. Ты просто чокнутый маньяк-самоубийца, если якшался с этой…»
Он запер за собой дверь каюты и прислонился к ней спиной, весь дрожа, истерически хохоча и не веря увиденному. Черт возьми, он изучал Нейсмита вдоль и поперек! Этого просто не может быть.
«Если есть такие друзья, зачем тогда враги?»
Он разделся и лежал на кровати, обдумывая жизнь Нейсмита-Форкосигана, пытаясь угадать, какие еще ловушки его ожидают. Наконец легкое изменение шорохов и скрипов корабля, меняющиеся гравиполя заставили его осознать, что «Ариэль» уходит с эскобарской орбиты. Ему на самом деле удалось похитить полностью вооруженный и оснащенный скоростной военный крейсер — и никто даже не догадался об этом. Они летят к Архипелагу Джексона. К его судьбе. Его, а не Нейсмита. Наконец мысли утащили его в сон.
«Но если ты можешь взять свою собственную судьбу, — прошептал в самый последний момент его насмешливый демон, — почему ты не берешь свое имя?»
Глава 2
Они спустились по трапу пассажирского корабля взявшись за руки. Куин легко закинула на плечо вещмешок, Майлз тащил сумку. На них все оборачивались — в зале ожидания орбитальной пересадочной станции их появление не осталось незамеченным. Майлз гордо поглядывал на свою спутницу, равнодушно шагавшую мимо восхищенных мужчин. Майлз ловил в их взглядах плохо скрытую зависть. «Моя Куин».
Сегодня утром Куин выглядела как никогда подтянутой. Кстати, а утро ли сейчас? Надо бы свериться со временем дендарийского флота… Ей даже удалось добиться, что ее серые форменные брюки с многочисленными карманами выглядят как последний писк моды: она их заправила в красные замшевые сапоги (стальные набойки на носках совсем незаметны), а сверху коротенькая алая маечка. Белоснежная кожа, темные короткие кудри, алая майка — просто великолепно! Яркие цвета скрывали атлетизм ее фигуры — о нем можно было судить, только зная вес ее вещмешка.
Влажные карие глаза освещали лицо остроумием. Но голоса мужчин замирали на полуслове главным образом из-за идеально правильных линий ее лица. Очевидно, дорогостоящее лицо, произведение хирурга-художника, обладавшего несравненным гением. Невнимательный наблюдатель мог бы решить, что за это лицо заплатил маленький уродец, который держал ее под руку, и сделать вывод, что и сама женщина тоже куплена. Невнимательный наблюдатель никогда не догадался бы, какую цену она на самом деле заплатила: свое старое лицо, сожженное в бою у Тау Верде. Почти первая потеря на службе адмирала Нейсмита… Уже десять лет тому назад? Господи! Невнимательный наблюдатель — просто дурак, решил Майлз.
Последним представителем этого класса оказался богатый служащий (Майлзу он показался блондинистым гражданским вариантом его кузена Айвена), который пребывал в таком заблуждении весь двухнедельный путь от Зергияра до Эскобара, пытаясь ее соблазнить. Майлз мельком увидел сейчас, как он грузит свои вещи на гравитационную платформу, досадливо вздыхая.
Майлз не обижался — если не считать того, что тот напомнил ему Айвена. По правде говоря, Майлзу было его почти жаль, так как юмор у Куин такой же убийственный, как и ее профессиональная реакция.
Майлз указал подбородком на удаляющегося эскобарца и пробормотал:
— И что же ты в конце концов сказала такое, что тебе удалось от него избавиться, милая?
Куин посмотрела в ту сторону, чтобы понять, о ком речь, и рассмеялась, озорно сощурив глаза.
— Если я тебе скажу, ты застесняешься.
— Не застесняюсь. Вот увидишь.
— Я сказала, что ты можешь отжиматься с помощью языка. Наверное, он решил, что не может с тобой тягаться.
Майлз покраснел.
— Я не позволила бы ему зайти так далеко, если бы не была абсолютно уверена в том, что он чей-то агент, — извиняющимся тоном добавила она.
— А теперь ты убедилась в обратном?
— Да. Очень жаль. Так было бы гораздо забавнее.
— Не для меня. Мне нужны были небольшие каникулы.
— Да, и тебе это пошло на пользу. Видно, что ты отдохнул.
— Мне очень нравится наше новое прикрытие для путешествия — семейная пара. Меня оно устраивает. — Он сделал более глубокий вдох. — Так медовый месяц у нас был — почему бы теперь не устроить свадьбу?
— Ты никогда не сдаешься, да?
Она старалась говорить беззаботно, но он почувствовал, как у нее дрогнула рука, и понял, что причинил ей боль. Мысленно он обругал себя последними словами.
— Извини. Я обещал не поднимать эту тему.
Она пожала тем плечом, на котором не висел вещмешок, высвободив при этом словно случайно свой локоть, и зашагала, агрессивно размахивая рукой.
— Беда в том, что ты не хочешь сделать меня мадам Нейсмит, грозой дендарийцев. Ты хочешь, чтобы я была барраярской леди Форкосиган. Это должность планетная. Я родилась в космосе. Даже если бы я вышла за грязежора, спустилась бы в какой-нибудь колодец… Я все равно не выбрала бы такую дыру, как Барраяр. Не хочу оскорбить твой дом.
«Почему бы и нет? Все так делают».
— Ты понравилась моей матери, — сказал он.
— А я ею восхищаюсь. Я встречалась с нею уже… сколько… четыре раза, и она поражает меня все сильнее. Но чем сильнее мое восхищение, тем больше меня возмущает то, как Барраяр преступно тратит ее таланты. Останься она на Колонии Бета, сейчас была бы уже генеральным директором Бетанской астроэкспедиции. Или кем угодно, кем бы захотела.
— А она захотела быть графиней Форкосиган.
— Она захотела потрястись твоим па, который, надо признать, довольно-таки потрясающий. А на остальную касту форов ей начхать. — Куин остановилась вне поля слышимости эскобарских таможенных инспекторов, и Майлз остановился рядом с ней. Оба смотрели перед собой, а не друг на друга. — Несмотря на весь ее стиль, она — женщина усталая. Барраяр столько из нее высосал! Барраяр — ее рак. И медленно убивает ее. — Майлз молча помотал головой. — И твой тоже, лорд Форкосиган, — серьезно прибавила Куин.
На этот раз это он вздрогнул. Она это почувствовала и вскинула голову:
— И вообще, мой любимый маньяк — это адмирал Нейсмит. По сравнению с ним лорд Форкосиган — просто зануда. Я видела тебя дома, на Барраяре, Майлз. Ты там словно половина себя. Какой-то притихший, завявший. У тебя голос — и тот звучит тише. Это ужасно странно.
— Я не могу… Я должен там приспосабливаться. Всего одно поколение тому назад человека с таким странным телом, как у меня, просто убили бы как подозрительного мутанта. Я не могу заставить развитие идти слишком далеко — и слишком быстро. Я слишком легкая мишень.