— А на «с»? — я подняла глаза на Ричарда. Ох…Как же хитро он улыбается…
— Сойки — подойдут? Добьем местную аристократию сельской экзотикой! — мужчина хохотал.
— Сойка — это птичка? — я обрадовалась, услышав знакомое слово.
— Сойки — это цветы, Ника! И я думал, — они твои любимые, раз тебе так понравилась та картина. Я даже букет приготовил, но потом пришлось искать подснежники. Я вспомнила любимую картину — ярко-синие маленькие цветочки. Годится!
— Все! — захлопала я в ладоши. — Ричард, а где ты нашел подснежники, ведь не сезон был?
— Для влюбленного мужчины нет ничего невозможного — очень серьезно ответили мне.
— Пойдем, — попросила я.
Мы вместе отнесли кроссворд маме. Она кивнула, улыбнувшись, посмотрела на Ричарда. И отпустила меня домой.
— А вы? — удивленно посмотрел на нее ненаследный принц Тигверд.
— Ну, нет! Пока все сделано не будет, как надо — я отсюда ни ногой!
Я хотела сказать, что тоже не пойду. В конце концов, кто всех взгоношил! Но споткнулась о матушкин взгляд — и удалилась
— У тебя удивительная мама, — тихо проговорил Ричард. — Чем-то похожа на мою. С ней рядом тоже тепло.
— Расскажи о своей маме, — попросила я. А сама вспомнила наброски, что видела в альбоме у Джулианы. Надо попросить, чтобы она и для нас портрет Милены Рэ написала. Интересно, я бы понравилась маме Ричарда?
— Ты бы ей понравилась, — эхом отозвался на мои мысли Ричард. — Она ценила искренность. Мама и сама была такой — прямолинейной, честной. Говорила всегда только то, что думала, как есть. Вот только говорила редко и мало. Она была тихая, молчаливая. Часто — грустная.
Он потер лоб и вдруг неожиданно светло улыбнулся:
— Мама учила меня…без слов. Либо показывала что-то, либо просто клала ладонь на лоб — и я знал, что она хочет сказать. Или видел сон, в котором чему-то учился…
Мне вдруг стало очень больно и грустно. Что-то заныло в груди, больно сжало в висках, и очень-очень сильно обожгло палец с перстнем. Буквально секунда — и все прошло, — так же внезапно, как и началось.
Мы шли пешком по вечернему Роттервику. Людей было мало, в воздухе сладко пахло цветущими деревьями. Запах был свежий, весенний. Так пахнет, когда цветут те самые деревья, в парке у дворца. Под этим деревом мы встретились когда-то. Осенью. Интересно, как они называются, эти деревья? Надо все-таки добраться до атласа в библиотеке.
— Пойдем, поужинаем? — прервал мои мысли Ричард. Я и не заметила, что мы подошли к ресторану «Зеленая цапля».
— Может, дома? — я поежилась, вспоминая помпезность этого роскошного места — Дома как-то…уютнее?
— Ника, — меня нежно, но крепко обняли за плечи, развернули к себе. — Ну неужели ты думаешь, что я за это время тебя не выучил?! Мы не пойдем в этот ресторан. То есть пойдем, но не совсем туда, куда ты ожидаешь. Во-первых — это сюрприз, который, я надеюсь, тебе понравится.
— А во-вторых? — я совсем напряглась.
— А во-вторых — дома нет ни еды, ни слуг…никого.
— Даже Флоризеля?
— Он в поместье с Джоном — с ним все будет в порядке, не волнуйся. Просто я хочу, чтобы мы были только вдвоем.
— Я тоже…
После долгого поцелуя я мало что соображала — просто семенила за Ричардом, который, крепко сжимая мою ладонь, тащил меня за собой. День был тяжелый, вечер поздний. Я украдкой зевала, и честно говоря, предстоящим романтическим ужином интересовалась мало, Тем более что есть не хотелось. Совсем. А хотелось…Домой хотелось.
Мы прошли огромную залу того самого ресторана, где уже были когда-то. Ричард о чем-то пошептался с метродотелем, и мы стали спускаться вниз по винтовой лестнице. Лестница была очень красивая — ажурные воздушные перила с изображением цветов и птиц, белоснежный мрамор с розоватыми прожилками. Спускались довольно долго. Наконец мы вошли в маленькое полуподвальное помещение. Там были изящные кованые столики, выкрашенные мятным цветом стены и огромное количество птичьих клеток! Клетки были разных форм и размеров — от совсем маленьких, плетеных до больших и очень красивых. Клетки были и золотые, и серебряные, кованые, плетеные, но в каждой из них сидели маленькие ярко-зеленые птички. Их было так много, что, если бы они разом стали петь или чирикать, услышать друг друга было бы невозможно. Но к счастью, птички молчали. Больше всего они были похожи на ярко-зеленых воробьев. Ну или растолстевших канареек. И тут я догадалась, кто это:
— Ричард! Это…Зеленые цапли?
— Да, любимая — Ричард смотрел на меня очень вдохновенно и романтично, а я…Я хохотала до слез, настолько зеленый воробей был не похож на цаплю. Наверное, я сильно испортила красоту и торжественность момента, но ничего не могла с собой поделать. Ричард терпеливо ждал… Я успокоилась, но дала себе слово как-нибудь показать Ричарду как выглядит в моем мире цапля — тогда он меня поймет. И простит. Я хихикнула последний раз, когда к нам подошел сам хозяин.
— На сегодня вы закрыты — я хочу, чтобы мы с миледи остались вдвоем. Бутылку «Зеленой цапли», любику для птиц, какой-нибудь легкий десерт для нас.
— Открыть клетки? — мужчина улыбнулся. На мгновение показалось, что он мне подмигнул. Хотя, наверное, это от того, что я смеялась до слез — вот и показалось
— Да. И оставьте нас вдвоем.
— Конечно, милорд.
— Ричард… А почему они не поют? И зачем ты приказал открыть клетки? Мы их будем кормить? А они не улетят? Это что, — какой-то имперский обычай, да? — Ричард смотрел на меня и улыбался. И от этого взгляда стало так тепло, так радостно. Перстень снова обжег палец — но совсем не больно, чуть-чуть.
— Интересно, сколько вопросов подряд ты способна задать? Надо будет как-нибудь посчитать…
— Интересно еще и то, что ты так и не ответил ни на один! — я требовательно уставилась в черные глаза.
Тем временем нам принесли маленький пузатый пузырек с чем-то густым и ядовито-зеленым, две вазочки с нежно-розовым кремом, два очень красивых бокала и небольшую корзиночку с ягодами, напоминающими плоды боярышника. Крышка с легким хлопком открылась, и густое зелье разлили по бокалам. Честно говоря, выглядело немного жутковато. Я сразу вспомнила сказки про то, как злые колдуньи варят в котлах всякие нехорошие зелья, кидая туда сушеных мышей и прочую пакость. И вот это самое зелье в моем мире изображалось чаще всего именно так — нечто густое и зеленое. С другой стороны, в моем мире и цапли выглядят по-другому, так что не будем торопиться и делать поспешных выводов. Ричард тем временем уже поднял свой бокал, приглашая и меня сделать тоже самое.
Я поднесла бокал к лицу, вдохнула аромат — и пропала…Что бы это ни было, но пахло оно восхитительно! Чем-то сладким, свежим, дурманящим. Что-то свернулось пушистой кошкой в области живота и рассыпалось бабочками в голове…Я уже хотела попробовать, но Ричард мягко коснулся щеки, чем вернул меня в этот мир.
— Подожди, любимая. Ника — ты любишь меня?
— Ну вот, приехали. Видимо, у имперцев так принято делать предложение руки и сердца
— Так не делают предложения руки и сердца — так проверяют любовь — нет, все-таки он читал мои мысли! Второй раз за вечер — это уже не совпадение, это уже закономерность.
— Ты решил меня проверить?
— Нет-нет, успокойся. Я не хочу тебя проверять, — я уверен, и именно поэтому привел тебя сюда, — чтобы кое-что тебе показать. Но чтобы волшебство случилось, и порадовало женщину, которая мне дороже всего на свете, эта женщина должна ответить на вопрос. Ника — ты меня любишь?
Я задумалась, расслабилась и заглянула внутрь себя — как тогда, в пустоте между мирами. Были моменты, когда я не верила в происходящее, когда я не позволяла себе даже думать об этом серьезно. Были, — когда я решила, что все кончено и старалась забыть. Была злость, обида, боль. Страсть. Желание. Но — да. Я любила. Все это время и с первой секунды нашей встречи, — я любила его. А посему ответила с улыбкой и легким сердцем:
— Да!
— Я тоже тебя люблю, Ника. Я люблю тебя! А теперь — пей! До дна! — Ричард подмигнул мне и зажмурился, делая большой глоток.
Поскольку зажмурился он явно от удовольствия, я не стала долго себя уговаривать и залпом выпила …божественный нектар. По-другому не скажешь, — настолько это было вкусно!
И в ту же секунду птицы запели. Они пели, а их грудки постепенно становились ярко-алыми. В тот же миг клетки распахнулись, птицы стали вылетать, кружить над нами и угощаться ягодами из корзинки. Ричард насыпал любику мне на ладонь, и я кормила их с руки.
Мы смотрели друг на друга, кормили зеленых птичек, и были абсолютно счастливы.
Постепенно все стихло — зеленые снегири замолчали, расселись по клеткам, которые захлопнулись сами собой, и алые перышки стали гаснуть, будто пламя свечи. Через какое-то время имперские цапли снова стали зелеными. Я не отрывала от них глаз, не могла придти в себя от увиденного и пережитого.