---------------------------------------------
Грушко Елена
Елена ГРУШКО
Посвящается господину Ю.М.,
Хранителю Музея Естественной
Истории в созвездии Стрельца,
рассказавшему мне об этих
приключениях
Ночью той часто, часто падали звезды. Чудилось, летят к
Земле серебряные стрелы, и, не дыши так глубоко волногрудое
море, было бы слышно, как поет лук небесного стрелометателя.
Но море шумело, вздохи волн мешались со вздохами трав
побережных.
Темная фигура невесомо ступала по твердому песку. То была
женщина; покрывало и ночь таили черты ее. Шла она торопливо,
но сторожко озираясь, словно боялась, что на след ее нападут
девы-полночницы, смертоносные взору страхи ночные.
Но нет, все тихо, все спокойно. Мягко вздыхает море, и
луна льет златое, благовонное масло, утишая безустанные волны.
Женщина оглядывалась, пытаясь отыскать во мраке приметное
место. Да - различимы очертания крутой, причудливой скалы,
похожей на гигантскую окаменелую раковину. Та, что пришла на
берег, присела на корточки, опасливо шаря меж камней, в
островках травы. Не пробудить бы ото сна змеи гневливой,
брадатой!..
Явившаяся под покрывалом облегченно вздохнула: еще
засветло припрятала она здесь ворох хвороста и охапку сухой
травы и наконец-то нашла их. Трут, огниво с собою - и вот уже
заиграл меж двух валунов, защищенный ими от ветра, костерок.
Когда пламя разошлось, женщина бросила в него несколько
гладких, плоских камней и съежилась на песке, то зачарованно
вглядываясь в танец огня, то с прежнею опаскою озираясь в
непроницаемой тьме: ее заколдованные костром глаза могли
отличить море от земли лишь по его непрестанным вздохам.
Наконец она разметала костерок и подождала еще какое-то
время, пока глаза вновь не привыкли к луннозвездному тихому
свету. Тогда пришедшая ночью подхватила краем покрывала
раскаленные камни из тлеющих углей и, подбежав к. морю,
бросила их в воду, стараясь закинуть как можно дальше.
В ответ всплескам дрогнуло ее сердце, и она стала на
берегу, стиснув руки у груди, чуть слышно творя молитвы и
мольбы, и ей чудилось, что неумолчный ветер развеивает ее
жалобы по берегу, по морю, и если не заколдованные камни, так
сами волны непременно донесут ее горе до морского духа чудес.
...Тяжелой, влажной жарою исходил тот июльский день меж городских домов и улиц, и только на самом берегу устья можно было сыскать спасение от зноя. Здесь высвистывал, играя, ветер, здесь ударяли в берег крутые волны Обимура, уже сочетавшего свинцовые воды свои с зелеными водами Великого Океана.
Едва ветер утомлялся, как и волна усмирялась, лениво поглаживала отмели и не забирала с собою принесенных из глубин раковин. Сегодня и вода была солоноватой, и ракушек много: ветер шел с Океана. Ребятня, плескавшаяся в этом реке-море с утра до ночи, выискивала на сероватом плотном песке, ощетиненном осколками, известково-белые скорлупки "морского черенка", пресноводные перловицы, нежно окрашенные сердцевидки.
...Лунное сиянье на воде меж тем затянулось легким,
легчайшим туманцем, исходившим, чудилось, с самого дна
морского, и пришедшая ночью, у которой сердце замерло от
первых, явных успехов ее ворожбы, напряженно всматривалась в
движение волн, зовя: "Археанесса! Археанесса!.." - а пальцы
теребили низку серебристых раковинок: женщина готова была
заплатить морской ведунье чем угодно, от заботливо скопленных
мелких денег до собственной души.
Она звала - и боялась, что вот-вот на зов ее
откликнется...