Он оделся и медленно, то и дело оглядываясь, пошел в гору. Навстречу бежали ребята.
- Ну что, прыгнул? - еще издали закричала Маринка.
- Разок прыгнул, - просто ответил Максимка.
- Прыгнул! Как бы не так! - засмеялся Димка. - Он в озеро боится без нас сунуться. Вон волосы-то сухие!
Максимка промолчал. Даже не посмотрел в его сторону. Еще этой весной, сразу как получил табель за шестой класс, он записал в своем дневнике: "Теперь я семиклассник и должен вырабатывать свой характер. Прежде всего никогда не врать! И никому не доказывать, что ты говоришь правду. Правда аксиома, доказательств не требует".
Максимка постепенно стал забывать тот случай. А если и вспоминал, то все больше убеждал себя, что все-таки это был сон. Да так оно, пожалуй, и было. Ведь никто больше не видел золотоволосой девочки. Вот только волосы на пальцах - откуда они взялись в тот день? Да еще аромат - долго он оставался. Даже мать тогда вечером заметила. А уж он мыл, мыл руки...
А жить в этой глуши между тем Максимке было по душе. И сам кордон оказался хорошим местечком, и вормалеевские ребята неплохими товарищами. Даже Маринка со своим вздернутым носом и двумя тонкими косичками за спиной, хитрая, гордая, озорная, оказалась лучшей из всех девчонок, каких встречал Максимка. Она ничего не боялась. Ее никто ни в чем не мог переспорить. И не было, кажется, дела, с которым не справилась бы Маринка. Вот из-за нее-то, из-за Маринки Старостиной, и произошла еще одна загадочная история, которая долго оставалась неразъясненной.
Все вормалеевские ребята учились в Отрадном. Ходили туда то пешком, то на лыжах. А в большую непогоду оставались ночевать в школе, в пионерской комнате или в раздевалке спортзала.
Так было и на этот раз. Дождь зарядил с утра, и ребята решили остаться в Отрадном. Максимка принялся было перетаскивать маты из спортзала, когда в раздевалку влетела Маринка:
- Мать не знает, что остаюсь, беспокоиться станет! Надо домой топать!
- Охота была тащиться! - пробурчал Димка.
- Да уж наплюхает грязи порядком, - поддакнули Федя с Костей.
Маринка взорвалась:
- У, запечные таракашки! И впрямь растают еще. Пошли вдвоем, Максимка!
Максимке тоже домой хотелось.
Из Отрадного до Вормалея можно добраться низовой дорогой, вокруг сопки, - это пять километров ухабов и гатей. А можно спрямить дорогу по тропинке, через сопку по склону. Маринка так и решила идти.
- Стоит ли? - возразил Максимка. - Поздно уже, а там волков видели.
- Фю-ю! - присвистнула Маринка. - Может, и ты останешься?
- Пошли, - махнул он рукой.
Тропка сначала шла круто в гору, петляя между могучими кедрами, потом юркнула в густой ельник и побежала вниз по склону. Дождь перестал. Стих и ветер. Но с веток, что густо сплелись над головой, то и дело лились целые потоки. Оба быстро промокли до нитки.
- Ничего! - бодро поводила плечами Маринка. - Каких-нибудь два километра, и дома...
Издали, с вершины сопки, отчетливо донесся глухой низкий вой... Они! Максим остановился. Сзади и, казалось, совсем рядом послышался ответный вой. Стало жутко.
- Ну, что встал? Бежим! Проскочим! - Маринка дернула его за рукав и со всех ног бросилась вниз по тропинке. Максимка едва успевал за ней. Мокрые ветки хлестали по лицу. Ноги скользили, и он с трудом держал равновесие. Но страх быстро гнал вперед, благо дорога шла под уклон.
Наконец ельник кончился. В темноте по обеим сторонам тропинки опять замелькали толстые кедровые стволы. Лес расступился. Казалось, самое худое позади. Маринка устала, пошла тише. Максимка с трудом переводил дыхание.
И вдруг злобный вой метнулся навстречу, прямо в лицо. Он шел оттуда, из мокрой чернильной тьмы, в которую ныряла тропинка, и значит, звери их обошли, перерезали путь. Маринка с ходу остановилась, и он чуть не наткнулся на нее.