Он оставил на столе срочную записку для секретаря. Когда тот вернется на работу, ему предстояло разобраться с Люси, довольно мирно и довольно щедро. Он больше не станет с ней встречаться. Барон почувствовал огромное облегчение от этой мысли.
Чуть позже, подняв молоточек на двери миссис Берлинтон и отпустив его, он размышлял, не слишком ли рано он пришел для утреннего визита. Улица была пустынна. Только следы его собственных сапог нарушали ровную снежную поверхность. Но ведь это было Рождество, и вокруг не было торговцев. На самом деле было не так уж и рано, как ему казалось. Дверь открылась.
В салон, куда его провели, она спустилась одна. Он поклонился ей, она сделала реверанс.
– Доброе утро, мэм. Счастливого Рождества!
– И вам того же, милорд, – ответила она и густо покраснела, прикусив нижнюю губу.
– Я принес детям подарки, – указал он на свертки, лежащие на столе.
– Это очень мило с вашей стороны, хотя и не обязательно. Благодарю вас, я отнесу их наверх. – Она замялась. – Спасибо.
Значит, он не сможет провести с ней даже задуманного получаса. Или увидеть детей. И она не улыбнулась, только покраснела.
Но дверь за ее спиной вновь открылась, и дети вошли в комнату. Мэттью всего распирало от волнения.
– Я получил почтовую карету с лошадьми, – закричал он, – с пассажирами, сумками, которые можно загружать и выгружать, и открывающимися дверцами. Когда карету везешь за собой, лошади скачут вверх-вниз. А у кучера есть рожок и…
– Мэттью, – сказала его мать немного резко, – вспомни о правилах приличия и поклонись лорду Хиту.
Мэттью неуклюже кивнул, изобразив нечто похожее на поклон, и лорд Хит улыбнулся ему и малышке, стоявшей в дверном проеме с волнением и удивлением в огромных глазах, устремленных на его лицо.
– А ты, малышка, что получила на Рождество? – спросил он.
– Куклу, – прошептала та, не двигаясь с места, не отводя глаз от его лица и не мигая.
Он улыбнулся ей и почувствовал странную боль в сердце. Он вспомнил, что девочка сказала ему несколько дней назад. Она рассказала ему о своем тайном рождественском желании. Она хотела нового папу. И у нее был кто-то на примете – некий не существующий жених, о котором он спрашивал ее мать.
Внезапно словно кто-то зажег свет у него в сознании. Неожиданно он все понял. Она хотела нового папу – и она уже кого-то выбрала.
"Нет, малышка, нет", – пытался он сказать ей глазами.
Но она лишь немигающе смотрела на него.
– Вам никто не разрешал спускаться вниз, – говорила миссис Берлинтон. – Мы отнимаем у лорда Хита слишком много времени, в то время как он зашел лишь для того, чтобы отдать вам подарки. Вам очень повезло. Поблагодарите же его.
Глаза малышки стали еще больше, если это вообще было возможно. Но она не взглянула на свертки, как с радостным воплем сделал ее брат, а продолжала смотреть на него. Барон почувствовал, что в некотором смысле предал ее. Знала ли ее мать об этом тайном желании? Наверняка нет.
– Я хочу, чтобы вы открыли подарки, – сказал он детям. – Я никуда не спешу. – Теперь он нечестно поступил с их матерью, которая надеялась выставить его за дверь чуть ли не до того, как он вошел.
Мэттью разорвал обертку на своем подарке и с благоговением уставился на миниатюрные мужские часы.
– Ой, прямо как у дяди Джона. Лучше, чем у него. Спасибо, сэр. Это лучший подарок в мире. Смотри, мама.
Малышка развернула меховую муфточку и маленький зонтик от солнца более аккуратно. Она скользнула ручками в муфту и потерлась об нее щекой.
– Спасибо, – прошептала она. Но в ее глазах затаилась обида.
– Я хочу показать его светлости свою почтовую карету, – воскликнул Мэттью, вспомнив о первом подарке. – Можно, мама? Рожок кучера действительно издает звук, сэр, хотя это больше похоже на свисток, чем на рожок.
– Полагаю, его светлости хочется продолжить свой путь, Мэттью, – твердо сказала его мать. – Мы не должны его задерживать.
– Но я с радостью посмотрю на карету, – сказал барон. – И на куклу тоже. Вы позволите, мэм? – Он пробудет не дольше получаса, пообещал он себе. Ей не следует так пораженно на него смотреть.
– Вы не должны позволять им себя задерживать, – сказала она, когда Мэттью побежал к лестнице. Она посмотрела на дочь: – Кэти, ну зачем ты опять сосешь палец? Беги, принеси в гостиную свою куклу, чтобы лорд Хит мог на нее посмотреть.
Девочка, вновь засунув ручки в муфту, подчинилась. Лорд Хит посмотрел на миссис Берлинтон и предложил ей руку.
– Я позвоню и попрошу принести горячий пунш и сладкие пирожки, – сказала она. – Вы, должно быть, замерзли от пребывания на улице. С вашей стороны очень мило пройти по всем этим сугробам и принести подарки. Но вы не должны чувствовать себя обязанным надолго оставаться у нас или позволять детям вам докучать.
– Меня больше нигде не ждут. И не думаю, что мне будет скучно.
Она покраснела.
– Вы очень добры, – пробормотала она. Он нее пахло розами.
Она хотела, чтобы он оказался как можно дальше отсюда. Когда слуга пришел в детскую и сообщил ей, что внизу в салоне ее ожидает лорд Хит, ее первым порывом было ответить, что их нет дома, но это было бы грубостью. Как только она увидела его, она пожалела о том, что не сделала этого. А когда узнала, что он собирается пойти в гостиную, чтобы посмотреть на детские подарки и отведать пунша со сладкими пирожками, она пожалела, что не увезла детей за город. Она жалела о том, что вообще встретила его.
И все же, когда он обратил все свое внимание на куклу Кэти, а потом на почтовую карету Мэттью и даже опустился на одно колено, чтобы посмотреть, как лошади скачут при движении, она без малейших сомнений поняла, что это и был ее рождественский подарок. Именно это момент. Тайный подарок, который она будет лелеять в последующие дни. Возможно, недели. А вероятнее всего, годы.
Она видела, как он улыбается ее детям, при этом лицо сурового аристократа приобрело привлекательность, от которой у нее перехватило дыхание. Она слышала, как он сказал, что больше его нигде не ждут, отказавшись от предложенного ею пути отступления. Она прикасалась к его руке, чувствовала жар его тела и запах его дорогого одеколона. Она слышала, как он сделал какое-то замечание по поводу белого шелка, кружевных оборок и атласных бантов на кукольном платье и заявил, что кукла была почти такой же хорошенькой, как Кэти. И она видела, как он попытался подуть в рожок возницы почтовой кареты и рассмеялся, когда смог извлечь только печальный тихий писк.
Спустя полчаса у нее было уже достаточно воспоминаний, чтобы поддерживать ее длительное время. Она даже не пыталась лгать самой себе: она, без сомнения, была в него влюблена. Было бы странно, если бы это было не так. Одинокая вдова и привлекательный мужественный джентльмен с репутацией повесы. Конечно, она в него влюбилась.
Она задержала дыхание, когда он поднялся на ноги и повернулся к ней. Полчаса прошло. Ему было пора уходить. Лучше бы он вообще не приходил. Ей хотелось, чтобы он остался навсегда.
– Не могу не думать, – начал он, – что ваши дети заперты в четырех стенах, мэм, когда за окном лежат целые сугробы свежевыпавшего снега. А Гайд-парк всего в пяти минутах ходьбы отсюда.
– Я планировала взять их на прогулку после обеда, милорд, – сказала она, вспыхнув. Он, что, думает, что она лишает своих детей всех удовольствий? И Гайд-парк был в целых десяти минутах ходьбы отсюда.
– Но бьюсь об заклад, что вы не поведете их кататься по заледеневшим дорожкам, не устроите с ними ожесточенную перестрелку снежками, не слепите с ними снеговика, такого высокого, что он сможет задеть головой небо. – Он посмотрел на Кэти, которая, как обычно, смотрела на его лицо. – И не научите их делать снежных ангелов.
– Да-а-а! – Мэттью начал подпрыгивать на одном месте. – Снежная перестрелка!
– А его голове не будет больно? – шепотом спросила Кэти.
– Мы сделаем ему шляпу, – ответил лорд Хит.
"Мы?"
– И мне кажется вполне вероятным, что снег к полудню может начать таять, – сказал он, выглядывая в окно.
Мы? Что он имел в виду под этим "мы"?
– Нам лучше пойти с утра, – сказал он, глядя прямо в глаза Фанни. – Вы так не думаете, мэм?
– Да. – Она не знала, почему они говорили шепотом. Она откашлялась. – Да, милорд, если вы можете уделить нам это время и это вас не затруднит. – Она поспешно продолжила, прежде чем успела себя отговорить от этого: – Возможно, вы захотите потом присоединиться к нам за рождественским обедом.
Он кивнул:
– Пожалуй, захочу. Так, кто хочет отправиться гулять по сугробам? В ближайшие десять минут?
Мэттью одобрительно закричал, а Кэти прошептала:
– Я хочу.
Поднимаясь вместе с Кэти наверх, чтобы переодеться, Фанни размышляла, что поступает очень глупо. Его мотив для проявления такого интереса к ее детям был кристально очевиден. Это был самый верный способ заслужить ее привязанность. Конечно, ему не было дела до ее любви. Но он явно не оставил надежду уложить ее в постель. Он полагал, что таким образом завоюет ее. И, вполне возможно, был прав. Она вовсе не была уверена в своих силах сопротивляться.