– Наши уже там, и лаборатория ЭКУ тоже, наверное, на месте, а я тебя, Федя, жду, как договорились, – Елистратов полез в машину, отдуваясь, как морж. – Ох и жара сегодня… что ж дальше-то будет. А я гляжу, ты не один, с эскортом дамским.
– Здравствуйте, я капитан милиции Петровская, – Катя представилась скромнехонько. Полковник Елистратов, так же как и Гущин, были знаковыми фигурами розыска, старыми товарищами и старыми соперниками. Москва и область…
– Леш, быстро вы с адресом-то этим, – одобрительно буркнул Гущин. – Повезло, признайся честно?
– То есть как это повезло? Работали, время даром не теряли, – хмыкнул Елистратов и скомандовал: – Тут налево и вниз, к Старой площади. В течение суток фамилию установили при полном отсутствии данных и контакта с его стороны. Прописку пробили, он с Твери сам, только вот уже восемь лет там не живет, в Москве обретается.
Катя поняла, что говорят об арбатском убийце.
– Роман Григорьевич Пепеляев, тридцати двух лет, уроженец Твери, закончил там среднюю школу и два курса экономического факультета Тверского университета, потом был отчислен за прогулы, – полковник Елистратов полез в портфель. – В Твери у него квартира, после смерти матери досталась, но он там не живет. В Москву, сволочь, перебрался – людей тут у нас как зайцев стрелять…
– Как данные-то установили, он же молчит вглухую? – спросил Гущин.
– Работаем, стараемся, – Елистратов покосился на притихшую Катю. – Паспорта при нем, когда ты его там, в аптеке, в пол впечатал, естественно, никакого не было и прав водительских. В кармане только визитку нашли, фирменного обувного магазина. Через этот магазин и вышли на его персональные данные. Сразу мои сотрудники туда поехали с его фотографией, ну и опознали в нем некоего Романа Пепеляева – оптового поставщика.
– Бизнесмен, что ли, он?
– Оптовик. Так, мелочь… В одном месте закупал – обувь, кожгалантерею, потом по магазинам пристраивал. Как это сейчас у них называется-то… баер, что ли… типа челнока, но малость посолиднее.
Катя слушала, боясь пропустить хоть слово. Они стояли в плотной пробке на Лубянской площади. И она не следила за дорогой.
– Не судимый, ранее ни в чем таком никогда, как говорится… Тридцать два года – другие женятся в это время, детишек заводят, а он… – полковник Елистратов достал из портфеля маленький ноутбук. – Вот он какой у нас…
Катя смотрела на монитор. Съемка была сделана в кабинете во время допроса. Но голос был слышен только один – голос следователя. Тот, кому он задавал вопросы, сидел, сгорбившись на стуле, безвольно опустив скованные наручниками руки.
Роман Пепеляев… Красивая фамилия у НЕГО, звучная. Катя не могла оторвать взгляда от человека в наручниках. Самый обычный, молодой. Лицо только вот у него какое… Глаза ввалились, скулы выступают. И никакого выражения на этом лице… Словно губкой стерли…
Тот майор, стрелявший в супермаркете, потом, ПОСЛЕ ВСЕГО, хотя бы реагировал, от камер закрывался, когда его в суд вели по коридору, пусть молчал, но хоть как-то реагировал, а этот такой… И бесстрастностью, невозмутимостью ЭТО не назовешь, это что-то иное.
– Тяжело на него смотреть, правда? – Елистратов обращался к Кате. – Чувствуется что-то… чертовня… Я уж сколько в розыске, всяких перевидел на своем веку, а тоже что-то того… глаза хочется отвести, не знаю, как это и назвать… чертовня, одним словом.
– Кажется, он ненормальный, – сказала Катя.
– Федор Матвеевич, как по-твоему? Шизик он?
Гущин, повернувшись с переднего сиденья, глянул на экран ноутбука – мельком, будто нехотя. И ничего не ответил.
– Приехали, тут направо, в Никитники.
– Здесь знак, въезд только с Варварки, товарищ полковник, – возразил Елистратову шофер.
– Давай проезжай, вон за церквушкой машины стоят и автобус ЭКУ.
Катя вышла. Надо же, Никитники – крохотный переулок-тупичок. Самый центр Москвы, до Ильинки, до Красной площади, до Кремля рукой подать. И от Главка, что в Никитском переулке, можно спокойно дойти пешком, прогуляться. Там вот Политех, бульвар, а здесь известная на всю Москву церковь семнадцатого века со знаменитым иконостасом. И где-то здесь, в этом милом, залитом солнцем переулке-тупичке, ЕГО ЛОГОВО?
К ним уже спешил сотрудник в форме капитана:
– Алексей Филлипович, – обратился он к Елистратову, – здравия желаю, товарищ полковник, – поздоровался с Гущиным, – мы представителя их фирмы сюда вызвали, аренда помещения на них записана, хотя фактически арендовал он, Пепеляев. Только вот ключи…
– У меня ключи, – Елистратов снова, как фокусник, полез в портфель и достал связку ключей, упакованную в пластиковый мешок для вещдоков. – Вот единственное, что при нем в тот вечер на Арбате было, кроме пистолета и запасных обойм. Да ты сам, Федор Матвеевич, знаешь, первый же его там обыскал.
Связка ключей на кожаном ремешке и ключница на «молнии». Катя вгляделась – самая обычная вещица, логотип какой-то… «Furla» – фирменная ключница, недешевая, Пепеляев – торговец обувью и кожгалантереей – мог себе такую позволить.
ИТАК, ЗНАЧИТ, ОН – ТОРГОВЕЦ ОБУВЬЮ. ОБЫЧНЫЙ ТОРГОВЕЦ ОБУВЬЮ И НИЧЕГО БОЛЬШЕ?
– В Твери кто-нибудь у него из родственников есть? Знакомых? – спросил Гущин.
– Троюродный брат есть, они давно не общались, мать умерла несколько лет назад. Соседей опросили, потом кое-кого из его бывших однокашников нашли. Наши туда сразу махнули, в Тверь-то. Так вот все про него только хорошее одно – Рома Пепеляев… Но общались с ним кто пять лет назад, кто два года назад, – Елистратов щурился, – но все лишь одно хорошее, добрые слова… И соседи тоже. Вежливый, мол… Думали, сразу сдаст квартиру, потому как сам-то в Москве постоянно, а он не торопился, мол, все, какие были, предложения не устраивали его – то приезжие с Кавказа, то семейство с ребенком маленьким, то платить не могут столько, сколько просит. Разборчивый, выгоды искал… Разве так сумасшедшие себя ведут?
– А почему его из института исключили, вы говорили, – спросила Катя.
– За прогулы, сессию не сдал. Его бывшие однокашники вспоминают – он уже тогда чем-то приторговывал, бизнес свой небольшой начинал. Трудно было совмещать. Только давно это было. Он и в Москве тогда еще не жил. Вон дом-то. Весь первый этаж – это их аренда под склад.
– Может быть, кто-то там в Твери знал его лучше, чем бывшие одноклассники и соседи? – Кате не терпелось все выяснить. – Возможно, девушка была?
– Мы что, по-вашему, работать со свидетелями не умеем?
– Простите, я просто спросила.
– Федор Матвеевич, а это что, сотрудница твоя? – Елистратов повернулся к Гущину. – А то, знаешь, дело все же наше целиком, посторонние нежелательны.
«Сейчас скажет, что я из Пресс-центра, – подумала Катя, – и погонит МУР меня взашей».
– Брось, не ерепенься, – Гущин подтолкнул московского коллегу вперед. – Я сам хотел спросить – связи-то хоть были какие у него по жизни?
– Конечно, мы поинтересовались этим в первую очередь. Были связи – и в институте, и так. Не комплексовал он по этой части и успехом у противоположного пола пользовался. Только опять же это данные по прошлой тверской его жизни, с которой он вроде как в расчете был полном. А про московские его дела и связи и спросить не у кого. Разве вот у того, кто нас у дверей встречает? Менеджера фирмы их торговой?
Менеджера поначалу Катя и не заметила, столько народа толпилось возле дома, столько машин милицейских. Едва они подъехали, Никитники тут же перегородили лентой: проезд транспорта временно закрыт. Дом располагался в самом конце переулка. Желтое трехэтажное строение, узким клином прилепившееся к серому гранитному массиву административных зданий, фасадом выходящих на Славянскую площадь.
Дом был старый и явно нуждался в капитальном ремонте. На двух верхних этажах окна были кое-где забиты картоном, лепнина карниза осыпалась, краска стен облупилась и облезла. Дом выглядел бы совершенно запущенным, если бы не первый этаж, весьма резко контрастировавший с общим архитектурным упадком.
– Здание вроде памятник какой-то исторический, – сказал Елистратов. – Бумаги на него есть в Москомнаследии и в Москомимуществе, вроде горело оно несколько лет назад, потом подрядчик появился, хотели реставрировать. Потом лопнуло все в связи с кризисом. Кое-как отделали первый этаж, он от пожара сильнее всего пострадал, и сдали помещение под склад. Здравствуйте, спасибо, что приехали, скажите, а здесь дорогая аренда? – этот вопрос он задал уже менеджеру, которого Катя «не заметила», – парню лет двадцати пяти в деловом костюме при очках.
– Мы сами думали, что дорого будет, это же самый центр, – голос у менеджера уже был взволнованный, хотя пока его ни о чем «таком» еще не спрашивали. – Наша фирменная оптовая сеть, мы… Ну, больших проблем у нас нет, но время такое, сами понимаете, экономить приходится на всем. Но это помещение очень удобно расположено – как склад это просто идеально, мы экономим на перевозках, мы работаем с торговыми сетями в ГУМе, ЦУМе, на Тверской. Можно просто погрузить товар в багажник и в салон обычной легковой машины. ОН так и делал…