— Армия с голоду не вымрет, — напомнила она зло. — Пересечь наше королевство она успеет.
— Вот и прекрасно, — сказал я. — Нечего ей тут и здесь! Пересечет усталая, измученная, голодная, постоянно недосыпающая, потому что роммельсцы будут по ночам устраивать… нет, имитировать нападения, и уламры вынуждены будут спать в доспехах и с мечами в руках. Ваше величество, какой это сон, когда постоянно ожидаешь, что вот–вот в лагерь ворвутся эти дикие и дурно пахнущие разбойники, не знающие правил благородной войны и не берущие в плен?
Она задумалась, положила на столешницу руки. Я молча смотрел, как она с силой стиснула кулаки.
— Все–таки Антриас, — проговорила она, — по дороге в Дронтарию потеряет только отряды фуражиров.
— Возможно, — сказал я скромно, — еще и обоз… Не будем загадывать, ваше величество, но армия без обоза — это уже не армия, а такие же голодные толпы разбойников… В любом случае из королевства Нижние Долины в королевство Дронтария вторгнется голодная, усталая и донельзя измученная как бы армия.
— Где ее уже будет ждать, — договорила она, — укрепившись на заранее выбранных позициях, армия Дронтарии? Вы к этому клоните?
— Не забывайте, — напомнил я, — армия Уламрии понесет немалые потери, уничтожая дикое племя гуцаров. У короля Астрингера будет шанс в одиночку разбить Антриаса… не говоря уже о том, что армия Нижних Долин не пропустит уламров обратно.
— Это хорошо, — произнесла она, — глерд Юд–жин, и даже прекрасно… настолько, что я даже не верю в удачу… А где, кстати, вы усвоили такие знания в военной стратегии и тактике?
— Ваше величество, — напомнил я, — мы как бы молча договорились оставить мое прошлое большим секретом для всех и не упоминать как бы лично?
Она наклонила голову.
— Вы правы, глерд. Одно только вызывает сомнение…
— Ваше величество?
— Зачем это самому Роммельсу?
— А патриотизм? — спросил я. Увидев недоумение на ее лице, пояснил: — Личная выгода?.. Иностранных захватчиков никто не любит, а он, начав войну с армией всесильного Антриаса, покажет себя преданным Нижним Долинам и обеспечит себе симпатии даже тех, кто готов его сжечь на медленном огне.
Она подумала, приподняла одну бровь.
— Да, это несомненно. Однако этого мало.
— Можно дать больше, — предложил я. — Нет, не обязательно титул глерда, он и сам его не примет, так как принц, надо же, но можно вообще–то постепенно перевести его справедливую борьбу за идеалы в плоскость оппозиционной партии… в русло, так сказать. А у вас будет справедливая демократическая монархия с человечьим лицом!
Она вскинула на меня вопрошающий взгляд.
— Что такое… ладно, об этом потом. Перед отъе–здом зайдите ко мне, передам письмо для короля Ас- трингера.
— Да, — подтвердил я, — очень мудро. Пусть пока поработает на благо королевства, а потом вы решите, дать пряник или не дать. И какого размера. Вообще, ваше величество, играть нужно по–женски хитро, это и есть подлинная дипломатия. Мы, мужчины, пока что плохие дипломаты, слишком честные и правильные. Со временем, конечно, женщины омаскулинятся, а мужчины офеминизятся, но сейчас есть то, что есть, что хорошо и потому неприемлемо.
— Глерд?
Я поднялся, поклонился.
— Начинаем!
Она чуть–чуть поморщилась, никто не смеет вот так самовольно подниматься и заканчивать разговор с королевой, но я чужеземец, местные правила этикета не знаю, такому простительно, и она с усилием наклонила голову.
— Да, глерд. Вы придумали почти хорошо.
Я ответил почтительно:
— Ваше величество, это же придумали вы! Я только уловил и ринулся со всех двенадцати ног исполнять.
Она чуть изогнула губы, то ли в улыбке, то ли в гримасе.
— Не льстите мне, глерд. Я признаю свои заслуги, но признаю и чужие.
Я вышел, осторожно прикрыв дверь, в коридоре целая толпа взволнованно шушукающихся фрейлин, тут же Мяффнер и Джоэл, еще какие–то крайне нужные, видимо, лица; Мяффнер ухватил меня за руку.
— Глерд, что хотела королева?
— Ну и вопросы у вас, — ответил я. — А я уж подумал, что вы хитрый царедворец.
Он отмахнулся.
— Некогда плести интриги, глерд!
— Я отправлюсь в свое имение, — сообщил я, — надо почувствовать себя хозяином, потешить свою плоть… имею в виду, чувство достоинства… Тьфу, потешить самолюбие, я же высокий глерд, богатый и толстый…
Оставив остальных в коридоре ждать королеву, он пошел со мной рядом, торопливо перебирая коротки–ми ножками.
Я сжалился и замедлил шаг, а на лестнице он сообщил негромко:
— Через час зайдите за письмом. Ее величество к тому времени его обдумает и напишет.
— Прекрасно, — ответил я бодро. — Целый час времени! Куда его деть?
Он посмотрел косо.
— Вы говорите так, будто час в самом деле много. Люди годы жизни тратят впустую. Ладно, не теряйтесь.
У муравьев есть особая каста солдат, а в ней еще подкаста самых крупных воинов с гигантскими че–люстями. Эти идут впереди, сеют страх, они недолго–вечны, погибают первыми, их замечают и склевывают птицы, но они нужны племени, так как принимают удар на себя и отвлекают внимание от более важных.
У людей такая функция была всегда у берсерков. Они рождались и жили не для себя, а только для пле–мени. У берсерков не бывает семей, друзей, привязан–ностей, их основная цель в жизни — в минуту опасно–сти принять удар на себя и сражаться, не отступая ни на шаг.
Здесь их функция вручена гвардейцам королевы. Наиболее преданные, они же самые крупные, могучие, одним видом внушающие оторопь, когда смотришь на такого гиганта и понимаешь, что он раздавит тебя как муху…
Мне бы таких десяток, чтобы страховали от разных неожиданностей. Я человек с особенностями: мой удар страшен, но сам я слабее тли. В том смысле, что обычно меч и щит совершенствуются одновременно, а у меня меч круче некуда, а защита как у всех здесь. А чутье не всегда срабатывает — когда устал или чем–то отвлекся, то и не почуешь, когда что–то на спину прыгнет…
Гуртом можно завалить кого угодно, а гвардейцев королевы нужно разить только насмерть, они — по–следняя линия защиты королевы, потому не отступят, не сдадутся, будут принимать огонь на себя до последней капли крови, пока защищаемые ими будут убегать или прятаться…
Я побродил по главному зданию дворца, нахально проверяя, куда мне доступ открыт, куда не пускают, а куда войти разрешают, но на мордах такое выраже–ние, что убили бы, дескать, с радостью…
Женщины сдержанно, но опасливо улыбаются, на их лицах страх и любопытство, я здесь прохожу по незримой графе чересчур быстро вознесенного к трону человека. Дружба с которым может быть крайне выгодной, но и крайне опасной…
Я вздрогнул, когда за спиной раздался такой нег–ромкий голос, что я едва расслышал, это королевский секретарь приблизился, неслышный и неподвижный:
— Ее величество ждет вас в комнате с балконом.
— Принято, — ответил я. — Надеюсь, найду.
— Подскажут, — шепнул он и пропал так же не–слышно, как и появился.
На всякий случай я пошел почти зигзагом, как бы прогуливаясь, рассматривая женщин, на лестнице тоже посматривал по сторонам, за мной могут теперь приглядывать, я хоть и темная лошадка, но уже заметная, типа брабанта или першерона.
Комнату с балконом вычислил, даже не отсчитывая шаги от лестницы, просто прикинул размеры ее апартаментов и двух кабинетов, а балконами в свое время полюбовался со двора.
Королевские гвардейцы на меня даже не посмотрели, а один из слуг как только увидел мою фигуру еще в конце коридора, сразу же вдвинулся в комнату, через пару секунд вышел и придержал дверь открытой.
— Глерд…
Комната мелковата, обставлена для отдыха, а на той стороне распахнута дверь на балкон, откуда льется солнечный свет и доносится конское ржание, людской говор.
Королева в тени за столом в комнате, просматривает бумаги, явно поданные на подпись, медленно подняла голову.
— А, это вы, глерд… Садитесь.
Я сказал вежливо:
— Да вот мимо шел, думаю, дай загляну, ваше величество. Спасибо.
Она смотрела хмуро, как я сел, спокойно и даже чуточку развалившись, словно и я король или что–то подобное.
— Я приняла ряд решений, — произнесла она ров–ным голосом.
— Конечно, серьезных, — подсказал я соответствующим тоном.
— Очень серьезных, — уточнила она, чуть повысив голос.
— Я весь внимание, ваше величество, — ответил я. — И весь, как вы видите, полное смирение. И поль–щен высоким доверием.
Уголки ее рта недовольно дернулись, а я постарался выглядеть как придворный, а не как, вперил в нее взгляд почти преданных глаз.
Она сказала сухо:
— Вы отправитесь в Буйлары.
— Аэточё?..
— Столица королевства Дронтария, — пояснила она. — Ах да, ее недавно зачем–то переименовали в Шмитберг.