Тони Марчетти жил неподалеку и так близко к полицейскому участку, что Эштон всегда считал: он перебарщивает с камуфляжем. Проходя мимо участка, Эштон заметил внутри дежурного сержанта и с трудом поборол искушение зайти и совместить дело с удовольствием. Но это можно отложить и на потом.
Когда он подошел к двери Тони, она открылась. Это было настолько нормальным явлением в мире, где ничто уже не было нормальным, что до Эштона не сразу дошла его значимость. Неужели генератор отказал? Он бросил быстрый взгляд на улицу и успокоился, увидев ставшую привычной картину.
— О, да это же Боб Эштон! — послышался знакомый голос. — Странно видеть тебя не дома в такую рань. И браслетик у тебя любопытный. Я думал, такой есть только у меня.
— Привет, Арам, — отозвался Эштон. — Похоже, происходит немало такого, о чем мы и не догадываемся. Ты уже завербовал Тони, или он еще свободен?
— Извини. Нам подвернулась одна работенка, и он некоторое время будет занят.
— Погоди, сам угадаю. Или Национальная галерея, или Тэйт.
Арам Албенкиан потеребил аккуратную бородку:
— Кто тебе сказал?
— Никто. Но ведь ты, в конце концов, самый жуликоватый дилер произведений искусства среди нашей братии, и я начинаю догадываться, что происходит. Кто дал тебе браслет и список товара, уж не высокая ли и весьма симпатичная брюнетка?
— Не знаю, почему я тебе это говорю, но ответ отрицательный. Это был мужчина.
Эштон на секунду удивился, потом пожал плечами:
— Сам мог бы догадаться, что она действует не в одиночку. Хотел бы я знать, кто за ней стоит.
— У тебя есть предположения? — настороженно поинтересовался Арам.
Эштон решил, что стоит рискнуть и выдать кое-какую информацию, чтобы проверить реакцию собеседника:
— Очевидно, что деньги их не интересуют, — этого добра у них предостаточно, а с такой штучкой они всегда при нужде раздобудут еще. Приходившая ко мне женщина сказала, что она коллекционер. Я принял это за шутку, но теперь вижу, что она говорила серьезно.
— Но почему на сцене появляемся мы? Что им мешает проделать эту работу самим?
— Может, они побаиваются. Или, возможно, им нужны наши… э-э… особые знания. Некоторые из пунктов моего списка очень хорошо защищены от кражи. Словом, по моей теории они агенты свихнувшегося миллионера.
Теория эта не стоила и гроша, и Эштон это знал. Но ему хотелось проверить, какие прорехи в ней Албенкиан попытается залатать.
— Мой дорогой Эштон, — нетерпеливо выпалил вор-искусствовед, поднимая руку и демонстрируя запястье. — А как ты объяснишь эту штучку? Я ничего не смыслю в науке, но даже я могу сказать, что она превосходит самые смелые мечты современных технарей. Отсюда можно вывести только одно заключение.
— Продолжай.
— Эти люди… откуда-то. А наш мир целеустремленно избавляют от сокровищ. Читал о ракетах и космических кораблях? Что ж, кто-то нас опередил.
Эштон не рассмеялся. Теория была не более фантастична, чем факты.
— Кто бы они ни были, — сказал он, — похоже, дело свое они знают очень хорошо. Я вот думаю, сколько команд они уже наняли? Возможно, в эту самую минуту кто-то чистит Лувр или Прадо. И еще до вечера мир ждет настоящее потрясение.
Они разошлись вполне дружески, так и не поделившись действительно важными подробностями своих заданий. У Эштона ненадолго появилось искушение перекупить Тони, но настраивать Арама против себя не было смысла. Стив Реган тоже подойдет. Правда, это означает, что придется прогуляться около мили, поскольку воспользоваться любым транспортом, разумеется, невозможно. Он умрет от старости, пока автобус доползет до следующей остановки. Эштон не имел представления, что случится, если он рискнет прокатиться на машине при включенном генераторе, но его предупредили, чтобы он не занимался подобными экспериментами.
Эштона изумило, что даже идиот со справкой, каким он считал Стива, настолько спокойно воспринял акселератор; выходит, стоит замолвить доброе словечко и в пользу комиксов, которые, наверное, были для Стива единственным чтивом. Услышав краткое и предельно упрощенное объяснение, Стив нацепил второй браслет, который, к удивлению Эштона, заказчица выдала ему без возражений. Затем они отправились на долгую прогулку к музею.
Эштон, или его клиент, подумал обо всем. По дороге воры отдохнули на скамейке в парке и подкрепились сандвичами, так что, добравшись наконец до музея, никто из них не стал жаловаться, что непривычные физические усилия его утомили.
Они вошли через ворота музея — разговаривая, вопреки логике, шепотом — и поднялись по широким каменным ступеням в зал возле входа. Эштон превосходно знал дорогу. Проходя мимо застывших статуями контролеров, он насмешливо предъявил им с почтительного расстояния билет в читальный зал. Ему даже пришло в голову, что сидящие в огромном зале читатели по большей части выглядят совершенно нормально даже без эффекта акселератора.
Поиск перечисленных в списке книг оказался работой несложной, но скучноватой. Книги, как ему показалось, отбирались как по принципу чисто художественной ценности, так и по их литературному содержанию. Подбор явно делал специалист. Интересно, они сделали его сами или наняли экспертов, как наняли его самого? И вообще, сможет ли он охватить умом всю масштабность их операции?
По ходу дела пришлось ломать немало шкафов, но Эштон делал это осторожно, чтобы не повредить любые книги, даже те, что были ему не нужны. Когда у него набиралась достаточно весомая стопка, Стив выносил книги во двор и укладывал на каменные плитки, где постепенно вырастала небольшая пирамида.
Не имело значения, что они на короткое время оказывались за пределами поля акселератора. В нормальном мире никто и не заметит, как они мгновенно возникнут и тут же исчезнут.
В библиотеке они провели два часа собственного времени и перед следующей частью работы снова сделали перерыв, чтобы перекусить. По дороге Эштон ненадолго отвлекся, не удержавшись от соблазна. Звякнуло стекло небольшой витрины, и рукопись «Алисы» перекочевала в его карман.
Оказавшись среди древностей, он почувствовал себя уже не столь уверенно. Из каждой галереи ему предстояло отобрать по два-три предмета, и иногда было трудно понять, по какому принципу делался выбор. Создавалось впечатление — и он вновь вспомнил слова Албенкиана, — будто эти произведения искусства кто-то отбирал по совершенно чуждым стандартам. На сей раз, за немногими исключениями, они явно не прибегали к помощи экспертов.
Во второй раз за всю историю витрина с Портлендской вазой вновь оказалась разбита. Через пять секунд, подумалось Эштону, по всему музею взревут сирены и начнется переполох. И через пять секунд он будет уже в нескольких милях отсюда. Эта мысль кружила ему голову, и он, проворно работая и стремясь быстрее выполнить контракт, начал сожалеть, что запросил так мало. Но даже сейчас это было еще не поздно исправить.
Он испытал спокойное удовлетворение от добросовестно сделанной работы, когда Стив вынес во двор большой серебряный поднос из Милденхоллского клада и положил его рядом с теперь уже внушительной кучей.
— Дело сделано, — сообщил Эштон. — Рассчитаемся вечером у меня. А теперь пошли снимать с тебя эту штуковину.
Они вышли на Хай Холборн и выбрали уединенную улочку, где почти не было пешеходов. Эштон расстегнул хитроумную защелку браслета и отступил на несколько шагов. Его сообщник застыл. Стив теперь снова был уязвим, двигаясь вместе с остальными людьми в потоке времени. Но когда прозвучит сирена тревоги, он уже затеряется в лондонской толпе.
Вернувшись во двор музея, Эштон увидел, что куча сокровищ уже исчезла. На ее месте стояла его утренняя гостья — все еще величественная и грациозная, но, как ему показалось, несколько усталая. Эштон приблизился, их поля слились, и теперь их не разделяла непреодолимая пропасть тишины.
— Надеюсь, вы удовлетворены? — спросил он. — Как вам удалось так быстро переместить всю огромную кучу?
Она коснулась своего браслета и устало улыбнулась:
— Мы обладаем многими возможностями и кроме этой.
— Тогда зачем вам потребовалась моя помощь?
— По техническим причинам. Было необходимо отделить нужные нам предметы от прочего материала. И в таком варианте мы смогли собрать только нужное и не перегружать наши ограниченные — как бы их назвать? — транспортные устройства. А теперь верните, пожалуйста, браслет.
Эштон медленно протянул ей браслет Стива, но даже не подумал снимать свой. Возможно, такой поступок таил в себе опасность, но он был готов пойти на попятный при первых же ее признаках.
— Я готов уменьшить сумму моего вознаграждения, — заявил он. — Фактически, я от него отказываюсь — в обмен на это. — Он коснулся запястья, где поблескивала металлическая полоска.