Вообще, к перспективе работы в «Залпе» я относился довольно скептически – армейский дух, безусловно, присутствующий там, для меня имел только одну ассоциацию – с армейским дубизмом, а этого я хлебнул во время службы столько, что больше не хотелось. Но, с другой стороны, деньги! Форма! Два дня свободных! С пистолетом буду ходить (не знаю, почему, но этот момент меня сильно радовал)!
Утром третьего дня меня разбудил телефон, верещавший на табуретке у изголовья кровати. Хриплым спросоня голосом я буркнул: «Алло!», а в ответ услышал: «Завтра к десяти на медосмотр, инструктаж, и – вперед!». Ага, сбылась мечта идиота!
* * *Инструктаж и медосмотр мы проходили вчетвером – четыре новичка, здоровые, взрослые дяди, враз превратившиеся во взрослое подобие пацанов-призывников. Только от военкоматовской медкомиссии нашу отличала поразительная дотошность – нас проверяли, как космонавтов.
Потом нас еще два часа мурыжили в кабинете двое бравых парней в униформе, неторопливо рассказывая о правах и обязанностях охранника.
Наконец, получив форму, удостоверения и дубинки, мы были распределены по объектам. Мне, как и предсказывал Виталик, досталась автостоянка почти в центре Москвы, недалеко от Маяковки. И началась работа…
Никогда не забуду мое первое занятие по физподготовке. У «Залпа» было несколько арендованных спортзалов, один даже с бассейном, и все охранники минимум два раза в неделю по несколько часов качали в них «железо», гоняли мяч, тренировались, оттачивая друг на друге разные приемчики.
Я попал в группу «начинающих», и первое занятие у нас проводил «сам» – глава «Залпа» Руслан Кимович.
Мы, человек десять, одетые кто во что, построились в гулком, огромном спортзале, а напротив нас прохаживался своей мягкой походкой хищника одетый в черное кимоно наш «играющий тренер».
– Что главное для охранника? – негромко, чуть улыбаясь уголками губ, спросил Руслан Кимович. Мы молчали, пожимая плечами.
– Главное для охранника – любым способом нейтрализовать нападающего, остановить, отбросить его! Кто-нибудь занимался единоборствами?
– Я! – подал голос молодой парень, здоровенный качок, подстриженный так, что его голова казалась квадратной.
– Самбо? – сощурил и без того узкие глаза наш тренер.
– Тхэквандо! – гордо пробасил парень.
– Да-а? Ну-ка, ну-ка, иди сюда! – Руслан Кимович, продолжая посмеиваться, вытащил «квадратноголового» на татами, отошел от него на пару шагов, махнул рукой:
– Нападай!
Дальше начался цирк. Огромный противник лупил ногами воздух, а Руслан Кимович, словно прогуливаясь, ходил перед ним, изредка пригибаясь, потом резко ткнул пальцами открытой ладони куда-то в бедро парню. Тот взвыл и рухнул на пол, ухватившись за ногу.
– Еще «специалисты» есть? – спокойно спросил нас даже не запыхавшийся наставник: – Нет? Замечательно, значит, больше ни кого переучивать не придется! Показываю первый прием!
И началась учеба! Хотя я и занимался спортом, но все эти самодеятельные «кияшные» секции не любил с детства, поэтому был удивлен тому, что нам предлагал начальник «Залпа».
Это не было каким-то конкретным видом единоборства, вернее, по сути своей, это было не единоборство.
Руслан Кимович учил нас, как можно остановить, отбросить от себя, обездвижить одного, двух, трех и больше противников.
– Никогда не бейте противника по лицу! Ну и что, что вы попали ему в глаз? Глаз не задница, промограется!
…Самые уязвимые места человеческого тела: горло, солнечное сплетение, пах, голени обеих ног!
…Удар наносится только прямо, любой боковой удар легко блокируется!
…Никогда не бейте ногами, если не умеете этого делать! Забудьте все виденные вами боевики – это кинотрюки, а не реальность!
…Не бывает запрещенных ударов или не честных приемов – вы не на ринге, вы на работе, вам можно все!
Руслан Кимович гонял нас до седьмого пота, собственноручно и собственноножно наставил нам кучу синяков и шишек, но – удивительное дело, к концу первого часа тренировки я уже худо-бедно овладел кое-какими, очень простыми, но и очень эффективными приемами самообороны!
* * *Неожиданно случайно взращенная на моем лице растительность, за неделю превратившаяся в приличную черную бородку, украсила меня, скрыв далеко не мужественный подбородок. Теперь из зеркала на меня смотрел совершенно не знакомый мне тип, что-то средние между испанским пиратом и шамильбасаевским боевиком. Мало того! Знакомые, коллеги по бывшей работе, не узнавали меня на улице! Даже наблюдательный Борис, с которым мы встречались по «очень важному поводу» у памятника Гоголю, два раза прошел мимо!
Кстати, о «важном поводе» – Борис сообщил, что у Паганеля день рождение, я тоже приглашен, надо сообразить что-то на счет подарка.
Признаться, я задумался. С одной стороны, я уже тысячу лет не был на нормальном, настоящем празднике, где много хорошо одетых гостей, столы ломятся от разнообразных блюд, и царит непринужденная обстановка. Я вроде бы как несколько одичал, и хотел расслабиться.
С другой стороны – Зоя. Я просто не представлял, как буду смотреть ей в глаза! Не то, что бы мне было стыдно, но как-то неприятно… Прямо задача про Бурдианову ослицу…
Все решилось само собой. В назначенный день я в первый раз выходил дежурить, и, хотя можно было поменяться сменами с кем-нибудь из ребят, я ухватился за этот повод и от дня рождения отказался. Не всегда полезно противиться Фортуне!
Осень мало-помалу катилась к своему закату. Уже подмерзали лужи по утрам, затеплились батареи, предвещая скорую зиму, а деревья сбросили последнюю листву, корявыми мокрыми силуэтами напоминая руки с растопыренными тонкими пальцами.
В эту осень было очень много рябины. Красные грозди усыпали ветви, и мой новый знакомый, рябой отставной капитан милиции из Солнцево, с которым мы вместе дежурим на стоянке, вспомнил примету: «Много рябины – к холодной зиме!».
Жизнь моя, столь странно и причудливо изменившаяся, устаканилась, вошла в нормальную колею, приобрела размеренность и ясность.
Два раза в неделю я ездил на Маяковку, сидел сутки в теплой аккуратной будке на въезде на стоянку, изредка совершая обход территории. Мой напарник, тот самый рябой капитан, имевший необычное имя Альберт, мало вяжущееся с его чисто рязанской внешностью, был человеком тихим, непьющим и молчаливым. Ночи на стоянке, проведенные с ним, запомнились мне как самые спокойные за последние два месяца…
Немножко сориентировавшись в сути своей новой работы, я поразился той нелогичности, на которой была основана работа охраняемой нами стоянки:
Владелец, пожилой толстый грек, нанял нас, охранников из «Залпа», для охраны машин, оставляемых владельцами, это было понятно. Но он, помимо «Залпа», платил еще и каким-то бандитам, контролировавшим этот участок Садового, за право разместить свою стоянку на их территории. А еще он платил Правительству Москвы, причем за то же самое. И, наконец, он платил налоги.
По моим расчетам получалось, что сумма, с которой регулярно расставался хозяин, превышала все мыслимые доходы от содержания стоянки, либо он драл три шкуры с клиентов. Когда я полез с этими вопросами к начальнику отряда, в который входили мы с капитаном, то посмотрел на меня, как на умалишенного и посоветовал заниматься спортом, чтобы в голове не заводились дурные мысли…
Клиенты, ставившие свои автомобили на нашей стоянке, были, в основном, людьми искусства. Конечно, во всяких там художниках и писателях я не силен, но актеров и эстрадников более-менее знаю, и когда мне как-то пришлось помогать поменять колесо на желтом «Жигуленке» высокому худому мужичку в кожаной кепке и засаленной куртке, который при ближайшем рассмотрении оказался известным актером Энковским, моему удивлению не было предела.
Ребята из другой смены, старожилы, отпахавшие на стоянке почти год, удивили меня еще больше, рассказав, что у нас ставят машины такие известные люди, как Нишулин, Домкратов-Синий, Большиков, Тафт, Будулайнен, Габо, Ивицкая, Ячмененко, Юрнольник и шоумен Юсупович.
За семь лет жизни в столице я ни разу не встречал никого из отечественных «звезд», и поэтому несколько оробел, узнав о таком количестве клиентов-знаменитостей, с которыми я могу встретиться в любую минуту.
Помимо дежурств, раз в неделю я посещал теперь спортзал, где исправно дергал за ручки тренажеров и с наслаждением плескался в бассейне. После окончания испытательного срока к физподготовке должны были прибавиться огневая и психотренинг.
Под валом новых впечатлений события, связанные со смертью Николеньеи и Леднева, стали потихоньку забываться, отходить на второй план, утратили свою, ну, актуальность, что ли… Забылось даже ощущение ужаса и беспомощности, треклятый амулет больше не мерещился мне ни на яву, ни во сне, лишь исправно крутилась над моей головой золотая Сварга, но это, как начал догадываться, уже навсегда…