– Да, – пообещал Рыжий. – Буду.
– Очень хорошо. – Грозный взял оружие за ствол и протянул его Рыжему. – Это твое.
– Спасибо.
Подавленный Рыжий принялся неловко запихивать пистолет в кобуру.
«Мужик, – прошептала про себя Привереда. – Мужик! – И покосилась на Свечку: – Даже не надейся, девочка, эта дичь не для тебя!»
– Тыква!
– Да.
– Поднимитесь с Рыжим на террасу и принесите сюда козла, – распорядился лысый.
– Мы его убили? – удивился спорки.
– Он его убил. – Привереда ткнула пальцем в Грозного. – А вы едва все не испортили.
– Дамы! – Грозный посмотрел на девушек. – У нас будет большой привал. Но не здесь, а чуть дальше, где скалы расходятся. И еще…
– И еще кое-что от меня! – Заплаканная Куга подошла к Тыкве и влепила ему пощечину.
Подъем на террасу получился труднее, чем казалось на первый взгляд, да и располагалась она, как выяснилось, выше ожидаемого. И выступы, на которые опирались мужчины, норовили оказаться ложными, не частью скалы, а небольшими камнями, случайным образом прилепившимися к прочной тверди. Рыжий соскальзывал два раза, и лишь ловкость Тыквы не позволила ему позорно свалиться вниз.
– Обратный путь будет сложнее, – отдышавшись, заметил Тыква.
– Ты, судя по всему, и раньше в горы карабкался, – ответил Рыжий только для того, чтобы хоть что-то сказать. К тому же ему было неприятно, что спорки оказался ловчее.
– Может быть. – Тыква подошел к краю террасы и плюнул вниз.
– Помню-помню, ты ничего не помнишь.
– И мне это нравится. – Спорки помолчал. – А ты еще не привык?
– Грозный меня поимел, – сменил тему Рыжий.
– И как ощущения?
– Бесит.
– Но он действительно убил козла. – Тыква по дошел к туше и покачал головой. – И пистолет тебе вернул.
– Это как раз логично, – неохотно процедил Рыжий.
– Ты же говорил, что он преступник.
– Преступник, но не дурак. Оставь он пистолет себе, этой же ночью мы связали бы его и… и, скорее всего, бросили бы.
– Пожалуй, – подумав, согласился Тыква. – Я бы подписался.
– А ему нужно заручиться нашим доверием. – Рыжий потер подбородок. – Пистолет у меня, но главный все равно он.
– И тебя это бесит, – припомнил спорки. – Извини, дружище, ничем не могу помочь.
– Согласен ему подчиняться?
Спорки помолчал, задумчиво почесывая круглую голову, после чего ответил:
– Он добыл одежду для Свечки, спас Кугу и убил козла. Привереда, конечно, стерва, но она права: с Грозным спокойнее. – Тыква вновь сплюнул, на этот раз себе под ноги. – Знаешь, Рыжий, мне действительно нравится ничего не помнить, действительно нравится чувствовать себя абсолютно свободным человеком, но это не значит, что я не хочу выжить. Хочу. Очень хочу. И Грозный кажется мне надежным компаньоном.
– А меня смущает то, что он убил козла, – хмуро произнес Рыжий. – Завалить такого зверя из моего пистолета очень трудно. В упор, шагов с пяти-десяти еще куда ни шло, но с шестидесяти метров – нет. Нужно попасть в голову или сердце, поэтому я и промазал – целил в сердце.
– А почему не в голову?
– Ею вертят. К тому же у таких тварей прочный череп, а пуля будет на излете.
– То есть ты все делал по науке и облажался. А наш грозный друг…
– Наш грозный друг влепил пулю точно в глаз, видишь? – Рыжий указал на рану. – Без подготовки, не особенно целясь, стоя под камнепадом.
– Ему повезло, – пожал плечами Тыква. – У везучих людей и в почках бриллианты.
– Или же наш грозный друг – бамбальеро.
– Или так, – согласился Тыква. – Адигены уважают Хоэкунс.
Через сто пятьдесят шагов скалы разошлись настолько, что между ними и речкой сумела разрастись приличных размеров роща местной разновидности кедра – идеальное со всех точек зрения место для привала. Привереда предположила, что Грозный знал о нем заранее, и шутка слегка расслабила напуганных последними событиями женщин. Приободрившаяся Свечка поинтересовалась, нет ли у него поблизости охотничьего домика, а Куга заикнулась насчет слуг. И оказалась провидицей, потому что Грозный, внимательно оглядев рощу, приказал идти за хворостом.
– У нас будет костер?
– Я не в настроении есть сырое мясо.
– А как мы сделаем костер?
– Подожжем дрова.
Привереда поняла, что обсуждать детали Грозный не собирается, а потому закончила разговор самым правильным способом: отправилась собирать хворост. За этим она, наконец, смогла поделиться с подругами переполняющими ее чувствами:
– Не похоже, чтобы раньше я занималась чем-нибудь подобным.
– А из цеппеля выпадать приходилось? – язвительно осведомилась Свечка.
Привереда бросила на соперницу высокомерный взгляд и холодно ответила:
– Ни голой, ни одетой.
– В таком случае наслаждайся новым опытом.
– А вам не кажется, что Грозному все это не впервой? – подала голос Куга.
– Падать с цеппеля?
– Путешествовать по горам.
– Может, он охотник, – предположила Привереда. – Адигены это любят.
– Или…
– Экстренный выпуск! Знаменитый путешественник возвращается из опаснейшей экспедиции на Тутомар!
Мальчишка хватает протянутый медяк и сует ей в руки газету. На первой полосе фотография: лысый мужчина хмурится в объектив, а рядом с ним жизнерадостно улыбаются два офицера Астрологического флота. Большие золотые погоны не оставляют сомнений в том, что офицеры эти – весьма высокого ранга.
«Самая дальняя планета Северного Бисера раскрывает свои тайны знаменитому…»
– Куга!
– Что? – Синеволосая тряхнула головой и вытаращилась на Привереду.
– С тобой все в порядке?
– Я… Мне… – Куга хрустнула пальцами.
– Ты что-то вспомнила?
– Мне показалось, что я видела Грозного. В газете.
– Ты работала в газете?
– Нет, я ее читала… О нем.
– Его разыскивали?
– Его превозносили… Он путешественник… – Синеволосая потерла лоб. – Все расплылось.
– А имя?
– Не успела увидеть.
– Жаль. – Привереда вздохнула.
– В любом случае, Грозный – человек опытный, – произнесла Свечка.
– По-моему, Куга имела в виду другое, – догадалась Привереда. И посмотрела на синеволосую: – Когда ты говорила об опыте Грозного, ты хотела сказать, что он все вспомнил?
– Я бы не удивилась.
– Вряд ли, – не согласилась Свечка.
– Почему?
Белокурая выпрямилась, помолчала, после чего ответила:
– Я читала в какой-то книге, что человеческая память похожа на корабль: есть надстройки, верхние палубы, а есть корпус, основное. Мы не видим надстройки, не видим себя, но все наши знания и умения остались при нас, вот Грозный ими и пользуется.
– Надо было назвать его Крейсером.
– Чушь какая, – проворчала Привереда. – Надстройки, палубы… Или мы все помним, или нет.
– Но ведь ты знаешь о Герметиконе.
– Я…
Привереда замолчала, и некоторое время девушки собирали хворост молча.
За время их путешествия солнце успело подняться в зенит, и теперь висело прямо над каньоном. Однако особенной жары не принесло – посылаемое звездой тепло сжирала прохлада бурной реки. Поработав, девушки вновь собрались вместе, и Привереда продолжила разговор:
– Слушай, Свечка, а в той книге…
– Я не помню ее название, – тут же сообщила белокурая.
– Неважно, – отмахнулась Привереда. – Там говорилось, когда память вернется?
– Иногда она возвращается сама по себе: проходит время, и человек все вспоминает, – медленно ответила Свечка. – Иногда помогают образы прошлого: знакомые лица, предметы, слова…
– То есть идея Тыквы насчет ассоциаций была не такой уж и глупой?
– Получается. – Свечка отбросила с лица прядь волос. – А еще там писали, что память может вернуться в момент сильного душевного потрясения. То есть клин вышибается клином.
– Ага! – Привереда тут же переключилась на Кугу: – Тебя сегодня прилично потрясло, ведь так?
– Так, – не стала спорить синеволосая.
– И что?
– Ничего.
– Не вспомнила?
– Нет.
– Жаль, что тебя камнем не приложило…
– Привереда! – возмутилась Свечка.
– Я пошутила. – Нахалка с отвращением посмотрела на кучу хвороста и прошлась вдоль присевших на камни спутниц. – Как думаете, Грозный сильно волновался, когда спасал Кугу?
– Я бы не сказала, – отозвалась белокурая.
– И стреляет он блестяще, – задумчиво протянула Привереда.
– Намекаешь, что он все-таки преступник?
– Не намекаю, предлагаю подумать. – Привереда присела около задавшей вопрос Куги. – Что мы будем делать, если он окажется преступником?
– Ты говоришь только о Грозном, – заметила Свечка. – Складывается впечатление, что ты делаешь это специально.
– Еще скажи, что я влюбилась, – огрызнулась Привереда.
– Скажу, что ты не хочешь говорить о себе, – продолжила белокурая.
– О себе я все сказала.
– Так уж и все?