— Утрате? — Сэм оказался сбит с толку едва ли не сильнее, когда узнал о переводе в Сиэтл.
— Ваша сестра, господин Вернер, — Сато изобразил сочувствие. — Несчастный случай.
— Дженис? — напрягся Сэм. — Что с ней?
Сато сделал вид что, не услышал вопроса, и поспешно скрылся за дверью. В последний момент Сэму показалось, что он увидел хитрую усмешку. Тревога с новой силой навалилась на Сэма.
Сэм попытался встать. Он хотел догнать этого сукиного сына и выбить из него все, что тот знал, но, когда встал на ноги, внезапно навалилось головокружение, и Сэм буквально упал на руки доктора. Женщина, хоть и выглядела хрупкой, все же смогла справиться, уложила Сэма обратно на кровать, после чего накрыла его одеялом. Сэм не сопротивлялся, но, когда доктор закончила, схватил ее за руку.
— Вы слишком взволнованы, господин Вернер, — напряглась Юмико. — Вам необходимо успокоиться и отдохнуть, иначе могут повредиться связи импланта с нервными узлами.
— К черту имплант! — Сэм умоляюще посмотрел на женщину. — Я хочу знать, что происходит.
— Дерзость и насилие плохие помощники в решении проблем, господин Вернер, — Юмико покачала головой, таким образом обозначая, что не одобряет действий Сэма.
Тот и сам это понимал, но беспокоился о сестре. Дженис — это все, что у него было. Родители и братья умерли той самой ужасной ночью в две тысячи тридцать девятом году. Сэм разжал ладонь и медленно опустил руку, едва сдерживаясь, чтобы не вспылить снова.
— Пожалуйста, простите меня.
Юмико помассировала запястье — слишком крепкой оказалась хватка пациента — разгладила рукав белого халата.
— Сильные эмоциональные вспышки, — сказала она, — могут привести к нехорошим последствиям, господин Вернер. Такое поведение возможно лишь среди людей низших сословий. Надеюсь, вы понимаете это?
— Да, доктор. Понимаю.
— Замечательно, — женщина улыбнулась и, сделав вид, что не было никакой эмоциональной вспышки со стороны Сэма, поинтересовалась: — Вы хотели что-то спросить, не так ли?
— Вы поможете мне? — Сэм умоляюще посмотрел на доктора и, дождавшись кивка, продолжил: — Можете сказать, что имел в виду господин Сато, когда говорил о моей сестре?
— Сожалею, но я не могу об этом говорить, — Юмико нахмурилась так, что любой другой отступил бы с расспросами, но Сэм хотел знать все, независимо от того, как бы плохо ни обстояли дела.
— Скажите мне, доктор, — прохрипел он. — Пожалуйста.
Юмико некоторое время молчала и, в конце концов, сдалась:
— Два дня назад у вашей сестры начался кавару. Мы не хотели вас расстраивать перед операцией.
— О боже, — Сэм без сил уронил голову на подушку.
Кавару. Так японцы называли генетическое изменение человека. Это было вежливым названием. Во всем остальном мире процесс генетической мутации называли «гоблинизацией». Процесс, который полностью изменял клетки, кости и даже генотип человека, превращая его в одну из метачеловеческих разновидностей. Орки, тролли... Иногда изменение превращало человека вовсе в нечто ужасное.
— Как такое могло получиться? — прошептал Сэм. — Ей же всего семнадцать лет... Если ей было суждено измениться, это должно было произойти раньше... Она ведь перешагнула безопасный рубеж!
— Вы большой специалист по кавару, господин Вернер? — нахмурилась Юмико. — Если так, то вам стоит поучить ученых Имперского научно-исследовательского института, где лучшие умы пытаются разгадать тайну кавару.
— Тридцать лет, — прошептал Сэм, но доктор его услышала.
— И, несмотря на такой большой срок изучений и поисков способа вылечить эту болезнь, мы знаем о кавару очень мало. Когда это произошло, мутация затронула каждого десятого во всем мире, но тогда мало у кого была возможность изучить это явление. Царили хаос и паника. Сегодня мы можем, несомненно, больше, но из-за того, что kawaru стал редким событием, возможностей для изучения остается немного. Мы изучаем каждый случай, но все еще блуждаем в темноте невежества. Все, что мы пока умеем, это идентифицировать тех, кто предрасположен к мутации. И то только после долгого генетического тестирования.
— Когда тестировали меня и Дженис, у нас были хорошие результаты! — возразил Сэм.
— Даже при хороших результатах никто не даст полной гарантии, — пожала плечами Юмико. — У любого из членов вашей семьи могла быть предрасположенность к кавару.
— Тогда нет никакой надежды, — Сэм устало прикрыл глаза.
— Мы продолжаем исследования последствий кавару. Причины и сроки мутации для нас все еще загадка. Люди рожают нормальных детей, но что-то в них уже есть такое, что однажды, в любом возрасте, может вызвать кавару и превратить человека в какое-нибудь иное существо. Когда это произойдет, с кем, произойдет ли вообще и в кого превратится человек, не может предсказать ни один генетический тест.
— Тогда это просто колдовство, — прошептал Сэм.
Одним из ярких воспоминаний детства был случай, когда к ним в дом постучался незнакомец. Он ходил по домам и квартирам обычных семей и рассказывал о Новом мире. Пробужденном мире. Он говорил, что волшебные существа вернулись не только, чтобы противостоять постоянно развивающимся технологиям и доказать свое превосходство, но и ради самой жизни на Земли. Проповедник призывал всех отказываться от технологий и повернуться лицом к природе.
Отец Сэма никогда не верил ни в волшебство, ни в колдовство. Он не признавал ничего, кроме науки. И Сэма воспитал в тех же традициях, стараясь избегать контакта с измененными. Даже когда он водил детей в зоопарк, то стороной обходил сектора, где в клетках томились грифоны, фениксы и другие, не менее легендарные, существа.
— Колдовство? — Юмико фыркнула, и эта реакция напомнила Сэму отца. Он также реагировал на это слово. — Может быть, и колдовство, но только дурак или слабоумный станет объяснять этим каждую загадку или тайну. Судя по вашему личному делу, вы далеко не из них. Не из тех, кто думает, что колдуны всесильны. В нашей корпорации тоже есть люди, которых можно назвать колдунами, но их силы имеют вполне реальные пределы. Эти люди могут управлять энергиями таким способом, что, кажется, все физические законы перестают работать. Но мы, если не сегодня, то завтра, сможем научно объяснить, каким образом это им удается.
Доктор взяла небольшую паузу, села на стул, который недавно занимал Иназо Анеки, после чего продолжила мини-лекцию:
— Первая массовая вспышка кавару откинула науку далеко назад. Были уничтожены лаборатории и библиотеки. Мы тогда многого лишись. И теперь по крупицам восстанавливаем былые знания. Ученые не смогли противостоять хаосу, воцарившемуся в то время. Вокруг все рушилось, люди стали бояться и ненавидеть друг друга. Люди мутировали в других существ. Сейчас все это позади, остались только отголоски. Когда ученые поймут, что такое кавару, может быть, удастся остановить это безумство, а то и вовсе избавиться от него. Но все это будет сделано с помощью науки. Без всякого колдовства.
Сэм заметил, что Юмико говорила, прежде всего, пытаясь убедить саму себя, потому что не была уверена в своих словах. Сэм чувствовал себя опустошенным и отчаявшимся. Из-за того, что произошло с его сестрой. Из-за того, что он ничего не мог с этим поделать. Отец всю жизнь охранял детей от гоблинизации, но беда свалилась неожиданно и перевернула судьбу Дженис невероятным образом. Да и судьбу Сэма тоже перевернула.
Как это стало возможным?
— Доктор, с ней все будет в порядке? — отчаявшимся голосом спросил Сэм.
Юмико положила свою ладонь на руку Сэма, видимо, пытаясь его успокоить:
— Сложно сказать, господин Вернер. Изменение — долгий процесс. Могу сказать только, что показатели в норме, но трудно сказать, когда все закончится.
— Мне без разницы! Я хочу увидеть ее! — попросил Сэм.
— Это будет опрометчивым поступком, — доктор поднялась. — Она находится в коматозном состоянии и вряд ли что-то изменится от вашего присутствия.
— Кто знает, доктор. Я хочу видеть ее, — теперь уже требовал Сэм.
— К сожалению, господин Вернер, этот вопрос вне моей компетенции. В Центр исследований генетических изменений специальным указом Имперского Совета по генетике допускаются только ученые и врачи, занимающиеся этим вопросом. И потом, это может оказаться опасным. Люди, прошедшие изменение, часто впадают в бешенство.
— Но вы ведь можете провести меня туда? — Сэм готов был упасть на колени, если бы сейчас стоял. — Пусть это не законно. Я надену халат санитара, и меня примут за одного из студентов-медиков.
— Вполне возможно. Но, когда это раскроется, последствия будут печальны как для вас, так и для меня. Наверняка, после этого вашу сестру отключат от аппаратов, и процесс изменения будет протекать естественным, болезненным путем. И, конечно же, вы сами потеряете все, чего достигли.
— Плевать на все! — стукнул по матрацу кулаком Сэм. Вышло не очень убедительно. — Дженис нуждается во мне!