– Да я подумала… может, он поможет там, в Москве, Ване с гробом, с моргом, я не знаю… Он же Москву совсем не знает, машины нет, ему будет очень трудно. Да и метро он боится. Я понимаю, ты далеко и ничего не знаешь о нас, о том, как мы здесь живем… О наших проблемах. У него аритмия, он не совсем здоровый человек, Ваня… Господи, ну о чем я говорю! Не можешь позвонить Володе – не звони. Это твое дело. Конечно, ты поступила с ним не очень хорошо. Он так любил тебя…
Маша слушала и не понимала, что это тетку так развезло. Столько лет не давала о себе знать, а тут вдруг разговорилась, словно решила вложить в такой трагический звонок все, что накопилось. Маша решила не прерывать ее, понимала – Татьяне просто надо выговориться. Быть может, в глаза-то она бы этого и не сказала, а так, по телефону, когда не видишь собеседника, – легче.
– Володя был хорошим мужем, это же бросалось в глаза. Когда мы приезжали к вам, останавливались у вас, мы с Ваней видели, как он относился к тебе, пылинки сдувал… Сколько шуб он тебе купил, а? А в холодильнике чего только не было. Да и денег – немерено. Я не понимаю, чего тебе еще нужно было? Жила как у Христа за пазухой. Машка, ты слышишь меня?
– Слышу, тетя Таня.
– Ты сильно обидела его, когда вышла замуж за своего португальца. Да так неожиданно! И что ты в нем такого нашла? Ну, я понимаю, когда бабы выходят замуж из-за денег. Но ведь Володя твой – молодой, красивый, богатый… Чего тебе не хватало?! Ты же любила его! Вы же по любви женились, это все знали. Что, что случилось, ну расскажи ты своей тетке! Он что, лучше русского мужика устроен? Может, в постели…
– Тетя Таня! – не выдержала Маша. – Скажите лучше, когда похороны.
– Да кто ж их знает? Вот приедет Ваня, все и решим. Я позвоню тебе.
– Хорошо. Жду звонка…
– Маша…
Но она бросила трубку. Не могла больше слушать всего этого бреда. Кому какое дело, почему она бросила Володю? Полюбила Жозе, вот и все. Разве это можно объяснить? Да и надо ли? К тому же – тетке, сгоравшей от любопытства и подгоняемой этим самым любопытством до такой степени, что она забыла уже, зачем позвонила, забыла о самом главном – о смерти Али…
К ней неслышно подошла Одетт.
– Что, милая? Нехорошие новости?
– Сестра умерла… Убили.
– Как – убили?!
– Я даже не спросила, как именно.
Маша подумала: может, она до сих пор на веранде, спит в плетеном кресле, закутавшись в шаль, и этот звонок ей все же приснился?
Но перед ней стояла Одетт, и лицо ее было серьезно и испуганно. Ее темные глаза мерцали, а полные красные губы подрагивали, словно она хотела что-то сказать, но не решалась.
– Какой-то бред… Кому понадобилось убивать Алю? И какой черт понес ее в эту Москву, где все пропадают, проваливаются в нее по горло, как в холодное зловонное болото… Исчезают. Мы же смотрели с тобой русское телевидение, ты же слышала, сколько пропадает людей… Их убивают, понимаешь? По разным причинам. Москва – она о ней только и мечтала. И меня прокляла потому, что я не успела пристроить ее там, не купила квартиру…
– Успокойся.
– Звонила моя тетка, сестра мамы. Она спрашивает, приеду ли я на похороны.
– И что ты сказала?
– Ничего конкретного. Они еще не привезли тело Али домой… Она просит меня о невозможном… Чтобы я связалась с бывшим мужем и попросила его о помощи. Но я же не могу!
– Чего они хотят от твоего бывшего мужа?
– Денег! – Маша развела руками. – Чего же еще? Они всегда хотели от него только денег. Все кормились с его рук, как голуби… Но теперь-то по моей вине он стал им чужим…
– Так вышли им деньги, – осторожно предложила Одетт.
Она вполне сносно говорила по-русски – ее первый муж, отец Жозе, учился когда-то в Москве. Второй муж Одетт умер два года тому назад от сердечного приступа. Красивая и довольно молодая еще вдова посвятила себя воспитанию внуков, хотя Маша отлично знала, что за ней ухаживает брат первого мужа, часто звонит ей, приглашает жить к себе в Лиссабон.
– Ты же порвала с ними… Ты можешь не слушать меня, но, если ты решишь поехать в Россию, тебя ждут там большие неприятности. Ты будешь там совсем одна, они съедят тебя.
Они обе понимали, что поездка вместе с Жозе – нереальна, для того чтобы ему получить визу, понадобится время, которого у них нет – с похоронами так долго тянуть не смогут.
– Решай сама, me amor… Это твоя сестра. Просто я очень люблю тебя, знаю, какая ты чувствительная и как тебе будет там тяжело… Подумай, надо ли тебе туда лететь. У тебя дети.
– Ты права, Одетт, я никуда не поеду. Вышлю им деньги. Вот подожду еще одного звонка, объясню, что не смогу приехать, потом предложу деньги. Знаешь, мне все еще не верится, что Али нет… Она была такая… как бы это сказать, живая, энергичная, активная, вздорная, скандальная, шумная… Не сестра, а стихийное бедствие. Всегда вляпывалась в какие-то истории, завязывала опасные знакомства, из мужчин всегда выбирала каких-то негодяев. Может, ей просто не везло? Одетт, у тебя есть сигареты?
– Я же бросила, ты знаешь… – И вдруг лицо ее осветилось нежной усталой улыбкой: – Но для тебя хорошая сигаретка найдется… Сейчас принесу… Ты к Жозе?
– Да, я должна рассказать ему о звонке. Хотя это можно будет сделать уже перед сном, пусть он еще немного поработает. У него сегодня так хорошо все идет… Он перевел почти целую главу.
7
Унылый пейзаж за окном – побелевшая степь, тихие, словно вымершие полустанки, сомнительное тепло вагона, невкусный чай, спящие на полках соседи по купе, заглядывающие в дверной проем взмокшие от беготни по вагонам красивые кудрявые цыганки, предлагающие шали из козьего пуха и покрытую фальшивым золотом керамику, обед в вагоне-ресторане с жирной котлетой и голубым картофельным пюре – все это было розовым букетом по сравнению с тем, что испытывала Дина, думая о генерале. Идиотская ситуация, в которую она попала, была спровоцирована ею с самого начала. И она не могла не понимать, чем может закончиться для нее первый в ее жизни опыт эксгибиционизма. Пошлейшая интрижка – вот результат ее глупости и жадности. Убеждая себя в том, что она таким образом работает над собой, избавляется от комплексов, связанных с неуверенностью в своей внешности, она распалила и без того пламенеющего от одного ее присутствия старого человека. Она так переживала по этому поводу, что даже ее пропитанная настоящим человеколюбием поездка в богом забытый провинциальный дом отдыха покрылась налетом фальши и пошлости. Кроме того, уже на подъезде к Саратову она сильно засомневалась в правильности своего решения – каким образом она станет искать следы какой-то там Розмари? Разве это не смешно?
Можно было провести хотя бы день в областном центре, отдохнуть в какой-нибудь гостинице, чтобы перевести дух, отоспаться после ночи, проведенной в душном вагоне, но Дина решила разделаться со своими делами как можно быстрее. А потому, расспросив на вокзале, как добраться до Красноармейска, и выяснив, что, кроме автобусов, туда ходят и такси, разыскала водителя и попросила как можно скорее отвезти ее в «Отрадное».
В машине она закрыла глаза, стараясь не думать ни о чем. Хотя тень генерала продолжала отравлять ее существование. И зачем они только все испортили? Могли бы оставаться в нормальных, деловых отношениях, просто как хозяин и служанка. А теперь кто она ему? Приходящая шлюха? И ей стало плохо, и ему: как он испугался… Чуть богу душу не отдал, когда понял, чем может закончиться для него этот сексуальный выверт…
– Приехали, – услышала она и проснулась. Машина стояла на залитой солнечным светом заснеженной площадке перед центральным административным корпусом дома отдыха. Тишина, покой, и вокруг – ни души…
Дина расплатилась с водителем, попросила его визитку на случай, если ей понадобится выехать отсюда, и легко взбежала на высокое крыльцо. Она представления не имела, у кого будет расспрашивать о влюбленной паре, принесшей ей столько хлопот. В холле она обнаружила несколько дверей, остановилась перед табличкой «Директор» и постучала. Тишина. Тогда она принялась стучать во все двери подряд – такой же результат. Все ушли на фронт. Увидев в окно идущих куда-то людей, спустилась с крыльца и подбежала к пожилой, уныло бредущей по дорожке женщине в пуховике и белой вязаной шапочке. Спросила, как ей найти директора. Оказалось, что сейчас полдник и все идут в столовую. Она присоединилась к группе отдыхающих – отряд пенсионеров направлялся пить горячее молоко с плюшками. Тоскливое зрелище. И ни одного молодого лица…
В столовой, просторном помещении и тоже полупустом, действительно пахло подгоревшим молоком. И на больших подносах на раздаче на самом деле стояли подносы с булками. Дина подумала, что не хотела бы на старости лет отдыхать в таком вот заведении, среди таких же скучных стариков. Интересно, что же делали здесь пять лет тому назад молодые люди с открытки?