– Переночевал, уехал утром, даже не позавтракал. Матильда была на кухне, так его и не видела. Хотя, – женщина пожала плечами, – если бы и видела, то потом не узнала бы, ведь гостиница битком набита туристами, самый сезон! А через сутки твой Паша уже почему-то оказался в гробу моего свекра, под телом старика, под покрывалом и цветами. Так их и заколотили в церкви, а что гроб слишком тяжелый, никто из носильщиков не жаловался – кому такое в голову придет! Отнесли на катафалк, потом на кладбище, посидели на поминках, и все было кончено. Таня, хочешь совет?
Она не хотела никаких советов, но отказаться тоже не могла – голос ее новой подруги звучал слишком искренне и доверительно.
– Напейся как следует и не думай об этом, или сойдешь с ума! Тем более это было так давно! Ты вправе просто это забыть! Обязана забыть, живым надо жить!
«Это я уже слышала». Ольга вошла в полупустое маленькое кафе, всего на четыре столика. В этот час там были только мужчины, облепившие телевизор, по которому шла прямая трансляция матча. Один из них – по всей вероятности, хозяин – грузно выбрался из плетеного кресла, поздоровался с посетительницей, которая, вне всяких сомнений, была ему хорошо знакома. Ольга оживленно жестикулировала, пока тот возился за стойкой, а полный маленький грек то и дело щурился, пытаясь разглядеть за стеклами витрины Таню – речь явно шла о ней. Та отвела глаза: «Трудно „не думать об этом“, если тебя везде предъявляют, как достопримечательность. А забыть... Один раз я думала, что это получилось, но забыла ли я на самом деле? Телефон-то все равно подзаряжала, будто ждала чего-то... И это могло продолжаться вечно, пока не надоело бы мне однажды, пока я не выбросила бы эту устаревшую рухлядь, сказав себе, что она не стоит места, которое занимает в ящике... Труп был спрятан так надежно, что, казалось, должен был найтись только на Страшном суде! Но убийца не был греком и ничего не знал о местных обычаях, это его и подвело. Сколько здесь прожил его приятель? Не так долго. Мог этот Михаил ничего не знать о том, как тут хоронят?»
Она так глубоко задумалась, что не заметила, как вернулась Ольга, как к столику подошел хозяин и, молниеносно постелив чистую бумажную скатерть, пришпилил ее по углам стола прищепками, поставил перед гостями запотевшие графины с анисовой водкой и ледяной водой, тарелки с закусками. Таня пришла в себя только от оклика своей спутницы, поздравившей ее с днем рождения, и, покорно подняв стопку, подумала, что с этих пор она будет вспоминать о Паше по крайней мере раз в году. В каждый свой день рождения, четырнадцатого октября, за праздничным столом, в кругу друзей, как раз тогда, когда ей полагается выглядеть счастливой и улыбаться.
Глава 3
Ольга не солгала – возвращаясь в Мармари, она уверенно вела потрепанный маленький джип по извилистой дороге, освещенной только садящейся за горы луной, при этом умудрялась курить и жестикулировать при разговоре. Оуза, анисовая греческая водка, окончательно развязала ей язык, и молодая женщина общалась с Таней, как со старой подругой, от которой у нее не может быть тайн.
– Знаешь, я здорово ошиблась, когда уехала из Питера пять лет назад, – говорила она, так лихо проскакивая крутые виражи, что ее испуганной и совершенно трезвой спутнице казалось, что они вот-вот сорвутся с обрыва в море. – Мне так хотелось что-то поменять в жизни, надоело все дома – и работа, и квартира, и знакомые, и я сама себе надоела... А тут появился симпатичный мужик, буквально сразу предложил замуж, я съездила сюда, взглянула, как он живет... И все было таким другим, таким ярким, что я просто ослепла! Приехала домой, говорю: «Мама, я буду жить в раю!» А на самом деле тут дико скучно, и этот рай уже в зубах навяз... Может, так и должно быть?
Она издала ироничный хмельной смешок.
– Я всегда себя спрашивала – какого дьявола Адаму и Еве понадобилось есть то яблоко, ведь нельзя же было, ясно сказано! Теперь, кажется, понимаю. Они просто загибались со скуки! Человеку вообще свойственно искать на свою задницу приключений! Вот я – кажется, чего мне не хватает? Мой муж, конечно, не миллионер, так, крепкий середняк, но у нас хороший дом, большой катер, три машины, у него свое дело, с голода не умрем! Дочка у меня замечательная, работать никто не заставляет, море – вот оно, да какое! Ведь рай, правда, Тань?
– Рай, – покорно откликнулась та, молясь, чтобы ее разговорчивая подруга держала дорогу в поле зрения. Таня ощущала себя заложницей – остановить машину и выйти невозможно, другого транспорта на этом шоссе в три часа ночи не найти, да она и не имела привычки искать приключений, как выразилась Ольга. Оставалось покориться судьбе, которая, как известно, часто благоволит к пьяным. «А что мне оставалось делать? – беспомощно спрашивала она себя и тут же со злостью отвечала: – Не соглашалась бы идти с нею в кафе, молчала бы про свой несчастный день рождения, разыграла бы приступ мигрени, и главное – не позволяла бы ей так фамильярничать! И уже была бы в своем номере, спала бы, как младенец! Но откуда же я могла знать, что она так налижется!»
– Вот и ты говоришь, рай, – кивнула ей в ответ Ольга, и голос ее зазвучал уныло, словно все хмельное возбуждение разом улетучилось. – А я в этом раю начала сходить с ума... Встану утром, сделаю мужу и дочке завтрак, приберусь, выйду за покупками... И мне вдруг покажется, что это все не со мной, а будто я какой-то бесконечный фильм смотрю, про какую-то незнакомую женщину... И переключить канал нельзя, и послать все к черту поздно! Страшно!
Таня не ответила ей – в этот миг из-за темного холма, который они огибали на вираже, показалась цепь огней на берегу моря. Это был Мармари, и девушка быстро помолилась про себя о том, чтобы проехать оставшиеся километры благополучно. Она даже перекрестилась, что делала крайне редко – в ее поле зрения как раз попала большая белая церковь у въезда в городок. Крест, венчающий ее шпиль, был иллюминирован голубым неоном. Эту особенность украшать церкви она уже успела отметить в Каристосе и задумалась над тем, как выглядела бы подобная подсветка в Москве и не сочли бы ее многие кощунством. Ольга снова угадала ход ее мыслей – она вытянула вперед руку с зажатой между пальцами тлеющей сигаретой:
– Во-он тот голубой крест видишь? В этой церкви стоял гроб моего свекра. Там-то в него каким-то образом и подсунули твоего парня, больше было негде! Дома-то я сама с ним возилась, наряжала, уж второго покойника точно бы заметила!
– Да как такое возможно? – пробормотала Таня, не сводя глаз с неонового креста, казалось, плывущего над темным морем безо всякой опоры. – Неужели никого не было рядом с гробом?
– Значит, улучили момент, – пожала плечами та. – Гроб простоял всю ночь, родственники там, конечно, присутствовали... Но я ни за что не ручаюсь, сама там не была. Зойка только что родилась, я просто на части разрывалась между нею и этими похоронами. Все как в тумане помню. Но, разумеется, кто-то там был, присматривал!
«Лихо присматривал, если к ним чужого покойника подложили!» – подумала Таня, однако ничего не сказала – их рискованное путешествие уже близилось к концу, машина въехала на пустынные улицы Мармари. Сейчас, за полночь, слабо освещенный фонарями городок очень походил на театральную декорацию, ожидающую появления актеров, и Таня в какой-то степени поняла слова своей спутницы о том, что та часто ощущает себя героиней фильма. «Жить здесь, я думаю, приятно, но мне было бы как-то не по себе!» – Решила девушка, с облегчением следя за тем, как в конце круто забирающего в гору переулка появляется сине-белая неоновая вывеска «Солнце Мармари». Для украшения своих домов и церквей греки явно предпочитали цвета национального флага. Ольга говорила еще что-то, но девушка уже не слушала – как только джип остановился у входа в отель, она открыла дверцу и выпрыгнула из машины.
– Спасибо, что довезла, а теперь я побегу к себе, страшно спать хочу! – выпалила она. – Завтра увидимся, как договорились!
– Ты уже ложишься? – разочарованно протянула Ольга. Свет из приветливо распахнутых дверей отеля падал прямо ей в лицо, и она щурилась, недовольно отодвигаясь в глубь салона. Ее глаза были мутными и усталыми, в углах рта появились морщинки, которых днем Таня не замечала, – в этот миг ее новая знакомая казалась старше своих тридцати лет. – Может, выпьем по чашечке кофе? Матильда наверняка не спит, она сварит...
– Исключено, уже поздно! – решительно отказалась Таня, отступая к дверям. – Счастливо доехать!
Ольга что-то крикнула ей вслед, но девушка не расслышала – она так стремительно вбежала в холл «Солнца Мармари», словно следом за ней гналась компания пьяных хулиганов. Впрочем, будь это и так, ее тут никто бы не защитил – за стойкой портье было пусто. Никто не вышел ей навстречу, и она от души порадовалась тому, что случайно прихватила с собой ключ от номера. «А паспорт я больше у портье не оставлю, – решила она, быстро поднимаясь по винтовой лестнице. – У них тут ничего не охраняется, надо же! В одном этом холле можно за пять минут украсть всякого-разного как минимум долларов на пятьсот! Хотя что это я? Это же город без воров!»