Тем более что плавание выдалось длительным, со множеством всяких неприятностей, включая и шторм, налетевший и потрепавший корабль прямо в устье реки, на которой стоит наш город. В общем, торговое дело было весьма мудреным, и я поражался, как отец доверил денежные расчеты мне. А отец просто пытался приободрить меня доверием в дни моей смятенной юности. Он разглядел во мне те качества, которые сам я видеть еще был не в состоянии.
Портовый чиновник был еще новичком, но чрезмерной бдительностью компенсировал отсутствие опыта. По мере того как мы переходили от клети к узлу, от бочки к какому-нибудь кувшину, оценивая стоимость товаров, я видел, как разгорались его глаза в предвкушении взятки размером с годовое жалованье. Аппетит его возрастал, а я лихорадочно искал выход из этой ситуации. Мой взгляд упал на поврежденный тюк ткани. Я застонал, изображая горе, разорвал упаковку и размотал рулон дорогой ткани по грязному полу склада. Я завопил, подзывая капитана и не обращая внимания на испуганное лицо портового чиновника. Должно быть, он подумал, что я сошел с ума. Но испуг его сменился изумлением, когда прибыл капитан и я стал тыкать ему в лицо измызганную ткань, понося ее скверное качество.
– Ты или дурак, которого здорово надули, – бранился я, – или мошенник. – Я утверждал, что ткань прескверная и только тупица не понял бы, что она сгниет за неделю пребывания во влажном климате Ориссы. А если это так, то что стоит остальной товар? Черт побери, капитан, смотри мне в глаза, когда я с тобой разговариваю!
Капитан оказался стреляным воробьем и быстро все сообразил. Он преисполнился раскаянием и стал клясться, что ведать ничего не ведает. Я отослал его прочь подумать, каким будет гнев отца, а сам повернулся к обескураженному чиновнику. Он слабо улыбнулся в ответ на мои извинения, но улыбка совсем увяла, когда в качестве взятки я сунул ему одну монету за хранение как бы обесцененного груза. Он и не думал возмущаться, лишь крепко зажал монету в руке, пробормотал, что и этого, дескать, много, и исчез, не дожидаясь, пока я приду в себя.
С городским сборщиком налогов проблем вообще не было. Он и так был щедро ублажен отцом и с радостью удовольствовался какой-то западной безделушкой в подарок для своей жены, слишком юной для него.
Уверовав в открывшиеся во мне коммерческие таланты, я ожидал представителя приходского совета храма Воскрешения. Этот барьер меня страшил. В те дни между отцом и воскресителями существовала неприкрытая вражда. Я раздумывал, как бы провести их, когда объявили о прибытии чародея. И этот маг быстренько развеял мои иллюзии. Превотант был известен как один из самых богатых и алчных воскресителей в Ориссе. Два не самых благих дарования сделали его знаменитостью: способность к колдовству и потрясающее умение обчищать купцов до последнего гроша. Едва увидев меня, он не удержался от злорадного хихиканья. Еще бы, ведь возможности нагреть руки препятствовал лишь какой-то юный несмышленыш. Его смеху эхом вторил писк сидящего у него на плече фаворита.
В те времена уже немногие, в основном лишь старые, воскресители еще пользовались помощью фаворитов для сотворения заклинаний. Частью животные, частью духи, эти похожие на ящериц создания могли изменять свои размеры, становясь то вдвое больше человека, то превращаясь в существа даже меньше того чешуйчатого гада, что сидел сейчас на плече Превотанта. Щебет существа становился все громче, возбужденнее и был уже похож на клокотание кипящего бульона в кастрюле. Большинство фаворитов были нервными и плохо слушались хозяина, этот же был истеричен, как собака, которую частенько колотят.