– Это проблема? – поинтересовался граф Сноудон
– Нисколько. Баба целку один раз теряет…
Граф несколько… не понял последнего выражения
– Так вот… – продолжил военный – наше предложение заключается в совместном контроле над ситуацией… В обоюдных интересах. Скажу сразу – мы… позволим вам усилиться. Как – не ваше дело. Ну, а там… как рассудит Бог. Итак?
– Тема для переговоров есть… – сказал граф
Граф Сноудон – благоразумно отказался вернуться в Джелалабад и остаться на ночь, даже несмотря на настойчивые просьбы и уверения в том, что дорога по ночам опасна, и душманов в округе полно. Откланявшись, он немедленно выехал.
Какое-то время они ехали молча. Потом – Кейн процедил сквозь зубы
– Всего один достойный человек…
– Да уж. Впрочем – я уже говорил тебе, что в разведке нет недостойных, в разведке есть ненужные…
Кейна такие слова явно не устроили – он был мрачнее тучи и держал руль так, что он в любую минуту мог разломиться.
– Уж не скучаешь ли ты по своему детству… – спросил граф
– Да, черт возьми, скучаю – вдруг сказал Кейн – знаешь, когда я играл в переулках у Месы,[7] у нас была целая компания. Я, англичанин. Сын германского посла. Русские – и дворяне и нет. Дети местных торговцев. Мы даже общались на смеси языков, никто из нас не знал толком язык другого. Но знаешь что, друг мой? Почему то у нас у всех – понятие о том, что можно, что нельзя, что есть подлость, что есть предательство – были одинаковые. Моего лучшего друга тогда звали Мехмет и он был сыном турецкого моряка, перешедшего на службу русским – но клянусь, он был мне ближе чем…
– Чем я, например?
– Я этого не говорил.
– Но подумал? – продолжал допытываться граф
– Нет, черт возьми, не подумал. Предательству нет оправданий. Но знаешь что – это до чертиков мне надоело.
– Они наши враги – сказал Сноудон – это дезинформация. Среди них есть честные и отважные люди. Но есть и такие, и мы должны этим воспользоваться. Ты думаешь, у нас все чисты? И русские не пытаются этим воспользоваться, и может быть прямо сейчас?!
– В последние несколько недель, когда я был в России – продолжил Кейн будто не слыша – мои русские друзья пошли со мной в поход. Мы уже знали, что через некоторое время моего отца отзывают обратно в Лондон и я должен буду покинуть Россию навсегда. Это были русские мальчишки, такие же как я. Я был англичанином, можно сказать – представителем Би-Пи,[8] на меня смотрели как на инструктора, и я не мог уронить честь старой доброй… А времена тогда были такие, что могла разразиться и ядерная война. Я должен был помнить о поражении, черт возьми. Об унижении нации, о Скапа-Флоу. Я должен был ненавидеть их, но вместо этого мы сидели у костра, сушили носки и жарили украденную с фермерского поля картошку, нанизанную на прутики…
Кейн помолчал и добавил
– И русские и мы – зовем своих матерей одинаково – "ма". Я помню об этом, друг. Не могу забыть. Я могу делать то, что я делаю – но не требуй от меня, чтобы мне это нравилось.
– Я тоже не в восторге – холодно ответил граф Сноудон. Он глянул в зеркало заднего вида – и подобрался как перед прыжком
– Кажется, у нас гости…
– Ты о чем… черт.
– Да, верно. Их машина едет за нами. Вопрос – зачем?
– Оторвемся? – сказать было проще, чем сделать, дорога была забита
Вместо ответа – граф достал соверен
– Один поросенок пошел на базар, другой плача, забился в амбар…
Большой внедорожник – остановился в пыли у самой границы, и следом за ним – встал второй…
– А знаете… – граф прикрыл рот и нос шемахом от пыли, левой рукой подбрасывая соверен – я был уверен, что вы придете. Этот троглодит, он кто?
Ротмистр Алим-Хан махнул рукой
– Очень опасный человек. Но дело не в этом…
Он не знал, как начать
– Я вас внимательно слушаю… – подтолкнул граф
– Мой народ… долгое время живет под пятой русских. Он лишен свободы вот уже сто пятьдесят лет. Неотчуждаемые права моей династии на престол грубо узурпированы, вместо того, чтобы править по своим законам мы правим по русским, а армии у нас нет вообще. Вы понимаете, о чем я?
Граф Сноудон кивнул
– То, что у вас нет армии, не так плохо, друг мой. Вы все равно не сможете создать такую армию, которая бы представляла серьезную проблему для русских. В таком случае, лучше отказаться от армии вообще.
Ротмистр осмыслил сказанное
– Да, вероятно вы правы. Но дело не в этом. Я хотел сказать вам… что пришел к одному важному для себя выводу. Мы не сможем сохраниться как народ… а моя власть не сможет сохраниться как суверенная будучи включенной в Российскую Империю. Британское содружество – будет намного лучше для нас.
Граф понимающе кивнул
– Разумно. Однако, Его Величество Эдуард Девятый, отправляя меня с миссией не уполномачивал меня принимать земли под Британскую Корону. Кроме того, вы сами не можете не понимать всю уязвимость вашего положения. Вы в центре огромного континента, окружены со всех сторон землями, которые де-юре или де-факто являются русскими. При таких условиях – мы просто не можем принять вас…
Саид Алим-Бек сверкнул глазами, но сдержался
– Можно ли это воспринимать как отказ?
Граф спрятал соверен в карман
– Видите ли, уважаемый шейх… Стремление к свободе – похвальное стремление, но свобода дается дорогой ценой. И есть два способа обрести свободу у народа, который жаждет ее. Первый – поднять восстание на окраинах Империи, где он и живет. Второй – нанести удар по центру, разрушить само ядро метрополии или ослабить его настолько, чтобы в хаосе и беспорядке заявить о своих правах.[9] И если вы не знаете, как сделать это – мы можем подсказать. Итак, уважаемый шейх? Есть тема для более… подробного разговора?
Вместо ответа – ротмистр протянул руку
Здесь надо сказать несколько слов о том, почему – эти люди, потомки древнейших родов, правящих родов – умыслили на такое. Почему они умыслили на такое, живя в Империи, которая признавала их права и преимущества, их особое происхождение, которая не пыталась их изгнать, лишить имущества, низложить. Что могло не устраивать человека, который рано или поздно должен был унаследовать восемь роскошнейших дворцов не считая других, более скромных жилищ, и состояние около десяти миллиардов рублей. А что могло не нравиться человеку, которого призвал, обласкал, облек доверием и отправил своим полномочным представителем на огромной территории сам Император? Что – нужно было этим людям, что их всех не устраивало в той жизни, которой они жили?
Ответ на этот вопрос кроется в психологии. Существует такое понятие как пирамида "Маслоу" – пирамида потребностей человека. Ее первая ступень – физиологические потребности, то есть пища и жилье, далее идет безопасность. Последние две ступени из семи – это эстетические потребности (гармония, порядок, красота), и высшая ступень – потребность в самоактуализации (реализация своих целей, способностей, развитие собственной личности). Вот на эти две ступени и надо нам взглянуть, чтобы понять – почему эти люди чувствовали себя неуютно в Империи и почему они пошли на тяжелейшие преступлений – измену Престолу и мятеж.
К семидесятым годам двадцатого века – объединенной Империи русских и османов (арабов) удалось решить главную задачу – инфраструктурную. Инфраструктура – эта такая штука, на которую надо тратить огромные деньги, но отдачу она дает не сразу, и не прямую, а косвенную. Но без инфраструктуры – государство гибнет и распадается. К семидесятым годам – удалось завершить прокладку Стратегической железной дороги, в основном сформировать автомобильную и железнодорожную сеть по всей Империи, с запасом построить электростанции и средства передачи энергии. Дальнейшее – как например огромный мост через Керченский пролив или подземный тоннель до Сахалина, или строившийся в описываемый период времени мост на Аляску – это уже было не необходимостью, а просто вложениями для обеспечения работой людей и открытия новых возможностей в экономике.
К девяностым годам – удалось завершить выравнивание уровня жизни на юге Империи, в бывших владениях османов. Теперь они жили не хуже русских – с поправкой на то, что не нуждались в столь капитальных жилищах и им не нужны были расходы на отопление.
Последующие двадцать лет – были годами, когда почти весь добавочный общественный продукт, производимый Империей, был направлен на улучшение жизни людей. И это было заметно – на Востоке, например, где стоить было проще и дешевле – нормой было строительство полутора квадратных метров в год на человека, и для большой семьи квартира в сто двадцать – сто пятьдесят метров площади перестала быть мечтой. Нормой стало и владение двумя автомобилями, а не одним. Давно было забыто недоедание – заброшенные земли были окультурены и позволяли снимать по два, по три урожая в год. Даже среди нищих – не было голодных, ни на севере Империи ни на ее юге. Нищета – определялась отсутствием и машины и хоть какого-то собственного жилья.