С людьми Казимир сходился труднее, чем с дикими зверями, из-за тяжелого, нелюдимого характера, из-за привычки мрачно молчать, глядя куда-то в сторону.
Впрочем, благодаря своей представительной внешности дрессировщик всегда пользовался успехом у женщин и всюду, где бывал на гастролях, обзаводился подругами, хотя так и не завел настоящей семьи. Должно быть, семьей он считал своих тигров и леопардов.
Одновременно с Макульским в цирке работал клоун Малашкин, хитрый и оборотистый тип, постоянно чем-то приторговывавший. Малашкин всегда был при деньгах, и половина цирковых артистов все время была ему должна.
И вот этот-то Малашкин неожиданно положил глаз на перстень Казимира.
– Продай мне свой перстень! – повторял он при каждом удобном случае, во время цирковых застолий и общих посиделок. – Ну что тебе стоит! Купишь другой… я заплачу тебе, сколько скажешь! Уж очень мне твой перстень приглянулся!
Казимир отмалчивался, только зло, неприязненно смотрел на клоуна и двигал желваками. Когда же Малашкин стал чересчур назойлив, укротитель схватил его за грудки, встряхнул, как мешок картошки, и прорычал:
– Отвяжись, понял? Такие вещи не продаются! Может, тебе друга продать? Может, тебе жену продать?
Все знали, что друзей у нелюдимого дрессировщика не было, если не считать тигров и леопардов, и женат он никогда не был, однако эти слова произвели впечатление и на свидетелей разговора, и на самого Малашкина, который больше не заикался о перстне.
Сам же Казимир, видимо, почувствовал неловкость из-за своей вспышки и вечером, выпив рюмку сливовой настойки, разговорился с Леней Марковым.
Он рассказал, что много лет назад ездил в Кению за хищниками для цирка. Там он познакомился с шаманом одного из местных племен, на которого произвело впечатление умение белого человека управляться с дикими зверями. Шаман называл удивительного белого «человек-леопард». В его устах это звучало как похвала. Прощаясь с Казимиром, шаман подарил ему необычный черный камень, при боковом освещении отливающий густым зеленым светом. Он сказал, что этот камень называется «глаз леопарда» и тот, кто всегда носит его при себе, может не опасаться никаких хищников.
– Этот камень есть святая вещь для всякого леопарда, – объяснял шаман на ломаном английском. – Если у тебя есть такой камень, леопард считать тебя свой старший брат и никогда не трогать тебя, не причинять тебе вред!
Вернувшись из Африки, Макульский отдал камень знакомому ювелиру, чтобы тот сделал из него перстень, и никогда с тех пор не расставался с этим перстнем.
– И похоже, звери правда считают меня за своего, – закончил Казимир рассказ. – Как будто понимают все, что я им говорю…
Леня, убежденный материалист по воспитанию, высказал осторожное сомнение:
– Просто ты, Казимир, хороший дрессировщик, знаешь, как надо с ними обращаться…
– Не скажи… – Казимир покачал крупной головой. – Как-то раз один новый тигр разозлился… рядом, в соседней клетке, была тигрица, и он сильно нервничал… я пытался его успокоить, но ни в какую, рычит, скалится на меня, вот-вот прыгнет… но тут я показал ему перстень – и он стал как шелковый… – Он налил себе еще одну рюмку и закончил: – А этот… клоун хочет, чтобы я ему перстень продал!
Однако на этом история перстня не закончилась.
Спустя несколько месяцев после описанного разговора цирк находился на гастролях в одном большом южном городе. Поздно вечером Казимир Макульский шел один по привокзальной улице, и на него напали местные хулиганы. Дрессировщик, рослый и сильный мужчина, дрался как лев, но местных было много, и они одержали над ним верх. Кроме нескольких синяков, результатом драки был пропавший бумажник с небольшой суммой денег и, самое главное, знаменитый перстень с «леопардовым глазом».
Казимир был очень расстроен потерей и ни в какую не хотел входить без перстня в клетку к хищникам. Однако директор был неумолим: номер Казимира являлся, безусловно, гвоздем программы, билеты уже проданы, и цирк понес бы огромные потери.
Казимир тяжело вздохнул и согласился.
На следующий день, кое-как запудрив синяки, он вышел на арену и начал свое обычное выступление. Однако звери вели себя странно, очень нервничали, раздраженно рычали, неохотно выполняли трюки. Номер понемногу подходил к концу, когда один из леопардов внезапно сзади прыгнул на плечи дрессировщику. За секунду до прыжка ничто не предвещало этого нападения – леопард вел себя спокойнее других животных и даже не рычал.
Ассистенты бросились на помощь, в морду взбесившемуся зверю ударила струя воды из брандспойта, но было уже поздно: когтистая лапа нанесла Казимиру страшные рваные раны, и тем же вечером он скончался в местной больнице.
Перед смертью заплетающимся языком Казимир говорил, что всему виной пропажа перстня и что в этой пропаже наверняка виноват Малашкин.
– Это он хулиганов нанял… – бормотал умирающий дрессировщик срывающимся голосом.
Малашкин полностью отрицал свою вину, да его никто особенно и не подозревал. Директор цирка, напротив, чувствовал себя виноватым – ведь он фактически заставил дрессировщика выйти на арену в тот роковой день…
Но и он не принимал всерьез слова Казимира о магическом влиянии перстня на хищников.
– Просто у самого Казимира без перстня не было куража… – объяснял директор случившееся, – неуверенно он себя чувствовал… а без настоящего куража, понятное дело, на арену не надо выходить… зря я его заставил… ох, зря!
Еще долго после этого трагического события Леня подозрительно следил за Малашкиным – не появится ли у того перстень Казимира. Но перстень так и не появился.
Вплоть до сегодняшнего дня.
Потому что Леня был уверен – на пальце у его собеседника был не просто похожий перстень, а именно тот самый, перстень Казимира. Только тот камень отсвечивал таким удивительным зеленым сиянием, только «глаз леопарда».
– Какой у вас интересный перстень! – проговорил Маркиз, стараясь не выдать голосом своего волнения.
– Да, это большая редкость, – подтвердил старик. – Это семейная реликвия. Этот перстень принадлежал еще моему деду, который привез его из Голландии…
Маркиз не сомневался, что его собеседник врет.
Этот перстень принадлежал Казимиру Макульскому и сделан был не так уж давно, только камень в нем был старинный и вовсе не голландский, а африканский.
Но зачем старик врет?
Если перстень попал к нему случайно – незачем это скрывать.
Но вот если он причастен к смерти Макульского…
Маркиз подумал еще немного и решил, что он согласится на предложение старика, возьмется за работу, хотя она не слишком ему нравилась, хотя у нее был явно криминальный душок.
Он возьмется за эту работу, чтобы побольше узнать о своем заказчике, чтобы выяснить, как к нему попал перстень Казимира Макульского, выяснить, как этот старик связан с гибелью укротителя, и, возможно, чтобы отплатить за эту смерть.
Он изобразил глубокие раздумья, серьезные колебания и наконец сказал старику:
– Ладно, пожалуй, я возьмусь за это дело. Хотя это и не в моих правилах, но правила для того и существуют, чтобы изредка их нарушать. Я докажу вам, что являюсь самым ловким и умелым в своем бизнесе и нет такой загадки, которую я не смог бы разгадать. Давайте мне этот бумажник, попробую что-нибудь сделать… только сразу вас честно предупреждаю: при таких скудных исходных данных быстрый результат не гарантирован!
– Я понимаю. – Заказчик оживился и вернул Маркизу бумажник. – Я понимаю, но ни секунды не сомневаюсь в ваших способностях!
Через полчаса они покинули кафе и разошлись по своим машинам. Маркиз подождал, пока черный «ровер» выедет на шоссе, и поехал следом за ним в направлении города.
Так они проехали несколько минут, и вдруг заказчик свернул с главного шоссе на развязку. Леня повернул следом, немного сбросив скорость, чтобы заказчик не заметил преследования.
Вскоре он выехал на прямой участок дороги и обогнал огромную грузовую фуру. Кроме этой фуры до самого поворота не было ни одной машины. Леня еще прибавил скорости, недоумевая, когда это заказчик успел так от него оторваться. Он домчался до поворота, вписался в него и оказался на пригорке, с которого просматривалась дорога до самого горизонта. И на ней не было не только черного «ровера», но вообще ни одной машины.
Леня затормозил, съехал на обочину и задумался.
Куда мог подеваться заказчик? Ведь после съезда с шоссе Леня не видел ни одной машины, кроме фуры, которую он обогнал…
Фуры! Она давно уже должна была проехать мимо него. Или на этой дороге все машины исчезают, как в Бермудском треугольнике?
Леня развернулся и поехал назад.
Действительно, фуры на дороге не было.
И тут он понял, как перехитрил его заказчик: фура заранее ждала его на этом повороте, и из кузова были спущены на дорогу прочные полозья, по которым «ровер» заехал внутрь кузова. А потом, убедившись, что Леня проехал мимо, фура «с начинкой» развернулась и уехала в другом направлении.