Впрочем, пятьдесят-шестьдесят хороших воинов, каковыми бедуины всегда были, вооруженных кривыми арабскими саблями, представляли здесь серьезную силу. Только большой торговый караван мог бы гордо пройти мимо, не обращая внимания на подобных «рэкетиров». А уж наш отряд в два десятка не выглядящих профессиональными бойцами рыл явно уступал мощью банде кочевников. По крайней мере, им так должно было казаться.
Как я и предполагал, сразу нападать никто не собирался. Мы с Цадоком, оставив остальных чуть позади, подъехали к шейху. По дороге купец поддержал меня в намерениях по возможности избежать стычки, сообщив, что обычно бедуины берут тот же «налог» с проезжающих по подконтрольным им землям торговцев, что и султанские наместники. Это обнадеживало. Бедуины всегда считались лучшими воинами среди арабов. Хотя сами как раз заявляли, что они истинные арабы и есть, а остальные – поддельные. И имели на то все основания. Среди населения султаната только они и часть высшей арабской аристократии могли достоверно утверждать, что их предки явились с территории Аравийского полуострова. Остальные же жители арабской империи являли собой жуткую смесь семитских, хамитских и еще бог весть каких народов, издревле населявших эти земли или мигрировавших недавно, щедро разбавленных кровью арабских завоевателей и принявших их язык.
Подъехали. Не очень близко – наши лошади при виде верблюдов начали проявлять признаки сильного беспокойства. Вежливо поздоровались (вернее, Цадок поздоровался, я только с трудом понимал немного по-арабски, поэтому использовал купца в качестве переводчика). Шейх важно кивнул. Перетерпев положенную на Востоке вязь замысловатых приветствий и взаимных восхвалений, услышал, наконец, требования «рэкетиров». Но и тут непонятный мне этикет требовал разложить все по полочкам вместо того, чтобы сразу назвать нужную сумму. Оказалось, что с проезжающих по землям, издревле принадлежавшим предкам этих кочевников (ну вот зачем нагло врать-то – ведь тут все знают, что сюда, на северный край пустыни, они забрались недавно, из-за слабости центральной власти), торговых караванов положено брать: по два дирхема с каждого копыта, топчущего священную землю, по пять серебряных с всадника и по десять с телеги. Твердые тарифы, в общем. Я быстренько прикинул в уме – получалось немало, но терпимо. Примерно, как и баронские поборы за проезд по землям феода в Европе. Тем более что телег у нас не имелось. Можно соглашаться.
Однако оказалось – рано радовался. Шейх сообщил, что, так как мы торговцы, но движемся без товара, то должны заплатить не за телеги, а за их отсутствие! В расчете, почему-то, одна несуществующая повозка на каждые две имеющиеся у нас лошади. Компенсировать, значит, бандитам убыток от того, что едем налегке. Не, ну это уже наглость! Понятно, это не исконные бедуинские земли, и в любой момент сюда могут прибыть войска наместника, «попросив» освободить теплое местечко, вот они и спешат «загрузиться» по максимуму. Но это уже откровенный грабеж!
Тут еще такой момент: эта хамула[2] в районе явно не единственная. И если пойдет слух, что по тракту движутся лохи, готовые заплатить, сколько потребуется (а слух обязательно пойдет, причем со скоростью, заметно превышающей нашу), то сразу же набегут еще охотники поживиться. А всем давать… Тут бородатый шейх окончательно поставил точку в моих раздумьях, потребовав дополнительно преподнести ему в дар мою бригантину. Хоть она вовсе не выглядела роскошно, но инстинкт опытного воина подсказал старику, что это крайне ценная для боя вещь. Ага, размечтался! Ну, как говорится, мы сделали все возможное…
Левой рукой из-за спины я подал незаметный, заранее обговоренный знак Олегу, командовавшему основной группой, оставшейся сзади. Бандиты явно не ожидали, что мы, при таком соотношении сил, рискнем напасть на них, по крайней мере, без подготовки. Придется их разочаровать. По моему сигналу бойцы подожгли запалы зарядов на стрелах и тут же, разом, разрядили арбалеты по толпе рядовых бедуинских воинов, стоявших в отдалении. А я в этот момент, выхватив свой пневматический пистолет, выстрелил шейху в голову. И сразу перенес огонь на его спутников, используя по максимуму фактор внезапности. Главе клана точно неизвестный в пустыне полярный зверь пришел – стрелка глубоко вошла ему в правый глаз. Еще двое из окружавших шейха тоже, скорее всего, не жильцы. А вот за последние три выстрела ручаться я уже не мог – противник начал реагировать, и прицеливание резко затруднилось. Быстро сообразили! Еле успел убрать разряженный пистолет, достать меч и прикрыться щитом – подскочивший за два огромных шага гигантского верблюда разъяренный родственник усопшего обрушил на меня свой кривой меч.
Еле отбив удар, краем глаза заметил еще одного бедуина, скакавшего на меня с другой стороны. Стало закрадываться сомнение в правильном расчете плана боя, что лично для меня могло закончиться весьма печально. Я как-то полагал, что пораженные убийством шейха из невиданного оружия бойцы его охраны замешкаются, а вскоре сработают гранаты на запущенных стрелах. Но то ли запалы слишком медленно горели, то ли бедуины слишком быстро очухались, однако мое положение стремительно становилось безнадежным. Цадок, интуицией битого жизнью путешественника, заподозрил неладное и успел в последние секунды перед началом боя спрятаться за мою спину. Помощи от почти безоружного старика ждать не приходилось, а остальные бойцы отряда находились слишком далеко. Пока доберутся сюда, три-четыре остававшихся в полном здравии охранника покойного шейха успеют нашинковать меня, как колбасу. Против четырех сабель дамасской стали в руках профессионалов не поможет ни чудо-доспех, ни меч с куцым щитом…
На самом деле по-настоящему испугаться даже не успел. Наконец вразнобой начали бухать взрывы зарядов на стрелах, а сразу за ними – ручных гранат, которыми Олег приказал забрасывать противника после арбалетного залпа. Верблюды моих несостоявшихся убийц дернулись в стороны от испуга, и их наездникам временно стало не до меня. Моя же лошадь, также не тренированная на огневой бой, понесла, причем, к моему счастью, в сторону своих. Те, кстати, тоже находились в процессе борьбы со своими конями. Надо было, после выезда, хоть разок повзрывать заряды возле лошадей, глядишь, и сейчас бы так остро не реагировали на грохот.
Чудом не упав с лошади (что взять c неопытного еще наездника), доскакал до своих, где с трудом все-таки сумел притормозить. Цадок каким-то образом оказался там раньше меня. Животные немного успокоились, но о продолжении атаки вряд ли могла идти речь. Впрочем, смысла и так не имелось – противник, лишенный руководства и крайне напуганный взрывами, явно отступал. Потери среди бедуинов пока трудно было оценить, но десятка полтора трупов и несколько лошадей и верблюдов валялись на каменной крошке, устилавшей обочину тракта. Остальные, беспорядочно мечась, мешая друг другу и громко крича (понятно было только одно слово – «шайтан»), скакали к ближайшему холму. В числе отступающих я с удивлением разглядел и своих недавних оппонентов. Видимо, грохот и пламя с клубами дыма и для таких смелых воинов оказались чересчур.
Ну и ладно. Почти не задерживаясь – дал наемникам ровно минуту на сбор трофеев, продолжили путь по освободившемуся тракту. Хотя те и за минуту справились – опыт не пропьешь, тем более что реально ценные и компактные вещи имелись только на шейхе и его родственниках. Рядовые бойцы клана оказались снаряжены ниже всякой критики. Себе взял, после некоторых колебаний, только саблю главаря. Уж очень качественная и красивая та оказалась. Пришпорив лошадей, двинулись дальше, пытаясь поскорее удалиться от места стычки. Но не оставляло ощущение, что еще ничего не закончено…
Глава 3
Часа через три после стычки пришлось остановиться на ночлег, так как совсем стемнело. Лагерь разбивали уже при свете факелов. Хотя погони до сих пор не было, расслабляться почему-то не тянуло. Олег и Цадок полностью разделяли мои чувства. На Востоке не принято сносить подобные оскорбления, а ведь реально в стычке пострадало не так уж много воинов подвернувшегося нам на свою голову бедуинского клана. Вполне могут за пару часов очухаться от шока и ринуться вдогонку. Опытные бойцы не настолько наивны, чтобы всерьез поверить в помощь шайтана нахальным чужеземцам. Остынут, поразмыслят спокойно и заподозрят, что их развели, как лохов.
Шайтан там или не шайтан, а прояснения вопроса члены семьи шейха потребуют. Особенно не присутствовавшие при стычке лично. Кроме того, это не единственный клан в окрестностях. Между собой бедуинские хамулы могут ссориться сколько угодно, но «наезд» на одну из них со стороны внешней силы вполне может быть воспринят как оскорбление для всех. И привести к временному сплочению вчерашних врагов.