Половодье чувств, или Рыбка моя - Куликова Галина Михайловна

Галина Куликова Половодье чувств, или Рыбка моя

Лиза сидела в самом центре мира – в большом магазине, возле фонтана, посреди предпраздничной истерии в канун Нового года и очень хотела расплакаться. Однако глаза оставались сухими и в груди не рождалось ни одного всхлипа. Мимо нее сновали веселые сограждане, накупившие в честь праздника кучу нужных и совсем ненужных вещей. Лиза остро завидовала им. Ей тоже хотелось носиться по этажам и выбирать подарки. Это такое понятное, такое замечательное занятие! Однако подарки потеряли всякий смысл. На этот раз у нее не будет Нового года.

Лиза никогда не примеряла на себя судьбы других женщин. В том числе не пыталась представить, что случится, если муж ей изменит. И сейчас она испытывала очень странные чувства. Будто бы она гостья в собственной жизни. Она строила ее с такой скрупулезностью, и вот теперь ей указали на дверь. Ее любовь была разбита, словно новогодний шар, осколки которого валялись под елкой.

В это самое время к торговому центру подъехала черная, чисто вымытая машина с шумно работающими «дворниками». Снег, валивший с неба, быстро залеплял стекло, и машина отфыркивалась, как лошадь. Задняя дверца приотворилась, и наружу высунулась женская нога в маленьком удобном ботинке. Вторая нога не заставила себя ждать, и через минуту появилась уже вся целиком низенькая старушенция в короткой шубе и круглой меховой шапочке.

Стекло со стороны водителя опустилось, и из салона вырвался мужской голос:

– Покупки ты все равно не утащишь, так что я за тобой вернусь.

Старушенция огляделась по сторонам. Автомобили подкатывали один за другим и замедляли ход, прицеливаясь к освобождающимся местам на стоянке. Очумевшие рабочие широкими лопатами откидывали снег на газоны, изо рта у них валил пар. К торговому центру нескончаемым потоком неслась людская толпа, охваченная предпраздничным нетерпением.

– Штурмуют, как турки Константинополь, – резюмировала старушка и наклонилась к дверце. – А ты со мной не пойдешь? Поели бы вместе щей в ресторане.

– Нет. У меня от твоей трескотни голова болит. Ты болтаешь, и болтаешь, и болтаешь…

– Потому что у меня жизненный опыт!

– Придумай своему опыту какое-нибудь другое применение, более интересное. Короче, развлекайся.

Стекло поехало вверх, и через минуту автомобиль, немного поерзав, развернулся, нырнул под кисейный край снегопада и исчез без следа. Старушка неодобрительно поджала губы и пробормотала:

– Хм. Возможно, кто-нибудь другой во мне нуждается! А подарки у меня давно уже припасены, и покупать мне ничего не нужно.

У нее были совсем другие планы. Она знала, что в предпраздничной суете очень легко почувствовать себя одиноким и заблудившимся. Перед Новым годом люди особенно беззащитны. Некоторым кажется, что жизнь их зашла в тупик.

Мелкими шажками она двинулась к главному входу. Толпа охотно подхватила ее, пронесла через вращающиеся двери и, втолкнув внутрь, отхлынула. Старушка огляделась и тихонько вздохнула. Ей нравились новые торговые центры, похожие на помпезные дворцы – с эскалаторами, зеркальными куполами и стеклянными лифтами, бесшумно снующими вверх и вниз. Кроме того, к празднику все здесь было украшено цветными гирляндами, мишурой и блестками. Она неторопливо двинулась к центру зала, любуясь щедро украшенными витринами. За спинами манекенов роились и гудели покупатели – примеряя, прикладывая к себе, нюхая и прицениваясь.

Старушка зорко смотрела по сторонам. Она испытывала своего рода вдохновение, твердо решив помочь какой-нибудь заблудшей душе обрести почву под ногами. Она представляла себя сестрой милосердия, призванной утешать и ободрять страждущих. Помощь ближнему – самая сладкая конфета для деятельной натуры. Однако до сих пор ближние активно сопротивлялись проявлению заботы с ее стороны. Ну, ничего, сегодня все будет иначе. По статистике, именно перед Новым годом люди чаще всего впадают в депрессию. Особенно одинокие. Она отыщет такого бедолагу и изменит его несчастливые обстоятельства! Слово – это сила, а слово, сказанное с душой, – сила неодолимая.

На одной из скамеек возле фонтана, весело гоняющего воду, сидела женщина с потерянным лицом, уронив руки на колени. «Лет сорок, – прикинула старушка, сделав стойку. – И она несчастна, бедняжка. Кажется, пришел мой час!» Походкой следопыта Зеба Стампа она подошла к скамейке и села рядом с женщиной. Бросила на нее короткий взгляд. Та была миловидной, с темно-каштановыми волосами до плеч. В простом пальто и незатейливой обуви она ухитрялась выглядеть стильно. «Редкий дар, – решила про себя старушка. – Приятно возвращать к жизни не каких-то там запущенных куриц, а вполне симпатичных домохозяек».

Старушка задержала взгляд на руках своей жертвы и решила, что та все же не домохозяйка. Потому что маникюр у нее был хоть и аккуратный, но не показательный, сделанный только ради праздника. И кожа уж больно гладкая. Да, эти руки наверняка занимаются благородной бумажной работой. Несмотря на потерянный вид, в женщине ощущалась скрытая живость, и это старушенции особенно импонировало.

– К-хм, – сказала она, понаблюдав некоторое время за золотыми рыбками, которые тупо толкались в бетонные бортики фонтана. – Извините, вы не в курсе, где здесь дамская комната?

– На втором этаже, возле эскалатора, – ответила незнакомка, едва повернув голову.

Старушке было скучно заходить издали, и она сразу же взяла быка за рога:

– Вы абсолютно и бесповоротно несчастливы, ведь правда?

– Что? – изумилась женщина и развернулась к соседке всем корпусом. Сверкнули серые глаза.

– Вы не похожи на всех этих истребителей товаров народного потребления. И вы ничего не купили, – обвиняющим тоном добавила старушка. – И никого не ждете.

– Но с чего вы взяли, будто я несчастна? – не отступала незнакомка.

– Жизненный опыт, – пожала плечами ее собеседница. – Люди с такими лицами, как у вас, в новогоднюю ночь либо надираются в одиночестве, либо прыгают с моста в реку. А я могу вам помочь.

– В самом деле? – спросила незнакомка, улыбнувшись.

Это была вялая улыбка, похожая на фиалку, расцветшую без солнца.

– В самом деле. – Старушенция посмотрела на нее пристально. – Я в состоянии дать вам совет. Следуя хорошему совету, некоторые огребают такое счастье, что потом только диву даются, как это столь умная мысль им самим не пришла в голову. Кстати, как вас зовут?

– Лиза, – ответила женщина и неожиданно почувствовала, как внутри нее что-то дрогнуло.

«Черт побери, – подумала она. – Почему бы и нет? Мы все ждем знаков судьбы, оглядываемся по сторонам… А тут вдруг этот знак возникает прямо перед носом, да еще в бобровой шубе! Если я его проигнорирую, ни за что себе не прощу. Решено. Я выложу старушке правду и поступлю так, как она скажет. Даже если ее совет придется мне не по душе. В конце концов, таких совпадений просто не бывает. Я сижу и прошу высшие силы подсказать мне, что делать, и тут появляется она!»

«Рождественская фея» была забавной. Маленькая, откормленная и самоуверенная, как кошка. Нос пуговкой, шапочка набекрень, губы подведены помадой того конфетно-розового цвета, который так мил сердцам «девушек за семьдесят». Хотя кто в современном мире знает, как должны выглядеть настоящие феи? Почувствовав, что одержала победу, она придвинулась ближе и сложила ручки на груди, словно предчувствуя, что история будет особенной.

– Со мной случилась ужасная вещь, – шепотом сказала Лиза, наклонившись к ней. – Сегодня утром я поняла, что разлюбила собственного мужа.

При слове «муж» старушка пискнула, как хомяк в кулаке, и в глазах ее загорелся свирепый огонь. У нее была сумасбродная личная жизнь, отмеченная тремя браками, каждый из которых закончился Помпеей. По странной прихоти судьбы все три ее супруга оказались сатрапами, что сделало ее на старости лет одной из самых революционно настроенных представительниц слабого пола. На поверку весь ее жизненный опыт был кособоким, как избушка лесника, о чем она, разумеется, не догадывалась. Еще не вникнув в суть дела, она уже готова была сформулировать стратегию и тактику войны. Муж! Нелюбимый муж подлежал истреблению, как туркестанский таракан, проникший на кухню.

– Он уже давно живет своей собственной жизнью, – продолжала Лиза, лихорадочно вращая пуговицу расстегнутого пальто. – Я у него – тыл, понимаете? Окопная линия, за которой можно зализать раны, сменить грязную одежду на чистую и отоспаться. Когда он врет, мне делается больно вот тут. – Она ткнула рукой не то в сердце, не то в диафрагму, хотя было ясно, что эта боль не имеет никакого отношения к физиологии.

– Он вам изменяет? – в лоб спросила старушка.

– До сегодняшнего дня я думала, что – нет. По субботам у нас был секс…

– Договорные постельные отношения? – уточнила старушенция. – Самое мерзкое изобретение человечества. А что случилось сегодня?