Щербаков Владимир Кратер
В. ЩЕРБАКОВ
Кратер
Не помню, пригласил ли меня Сухарев или он не успел этого сделать и я сам напросился к нему. Как бы там ни было, через полчаса после телефонного разговора мы сидели за столом в его комнате, и я вертел в руках какой-то осколок: минералогия - моя первая страсть и вторая профессия. Скажи мне тогда кто-нибудь, что скоро я назову этот молочно-белый камешек чем-то вроде чуда и даже напишу о нем рассказ - я ни за что не поверил бы.
Мне кажется, тогда я не ощущал ничего необычного. Будто бы и не пропадал Сухарев целых два года. Я словно вчера видел его и теперь зашел просто поговорить. В последнее время меня увлекает работа, я не замечаю, как бегут месяцы.
Внешне он остался прежним Володькой Сухаревым. Те, кто видел его по возвращении, могут это подтвердить. Я говорю "внешне", потому что два года космической экспедиции не могут не изменить человека.
- Подвинь твой стакан, - то и дело говорил он.
Наполнив стакан крепким чаем, он возвращал его мне, и я задавал ему следующий вопрос.
За окнами рдел весенний вечер, бодрый и прозрачный, как капля дождя. Звонкие голоса детей изредка врывались в комнату.
Стемнело. Мы зажгли свет.
Помнится, мое внимание опять привлек осколок, лежавший на столе. Не знаю, почему я не принял его за пепельницу. Он мог бы сойти за нее.
Я спросил его: - Это оттуда?
Он кивнул.
- Взгляни. - Он выдвинул ящик стола. - Вот отсюда. - И подал мне небольшой серый конверт.
Я вопросительно посмотрел на конверт, потом на него.
- Там, в конверте. Достань.
- Ого! Неплохой фотоснимок.
Яркое фиолетовое небо, пожалуй даже светлее, чем на популярных открытках с космическими пейзажами, контрастировало с черной равниной. У горизонта виднелись такие же темные скалы с правильными очертаниями. Кое-где различались пятна теней.
Ближе выделялся холм. Его вершина, совершенно плоская, будто срезана (не представляю, как тут обошлось без ножа). "Подгоревший пирог", - сразу окрестил я этот холм с темно-бурыми склонами. На темном фоне угадывались небольшие светлые участки и микроскопические белые крапинки - самая мелкая деталь, которую мне удалось рассмотреть.
- Не смог бы представить ничего похожего. Мрачновато...
Я даже зажмурил глаза: интересно, как воспринимается это в натуральную величину.
- А камешек? Что-нибудь такое, о чем еще не напечатали в газетах?.. В самом деле?
-- Видишь ли, у тебя в руках не совсем обычный камень... - Он замолчал, словно предоставляя мне возможность самому решить, что же это такое.
На ощупь осколок напоминал пластмассу, скорей всего полистирол.
- Необычный? Значит, что-то из ряда вон выходящее?
- Видишь ли... - он опять замялся, - это, пожалуй, неинтересно... Нет... Никакого отношения к минералогии... Скорей небольшое приключение... Ну, хорошо, хорошо... Сахар в сахарнице... Конечно, с самого начала... Я говорил, почему мы едва успели выполнить программу? В общем работали по десять-двенадцать часов. Почти каждый день. Саша по горло был занят упаковкой и сортировкой всяких корней, стеблей, кактусов... Слово "кактус" он не терпел, а именовал их по-научному, длинно и непонятно. В последние дни ему доставалось больше всех.
Как только у нас наметился просвет, мы решили ему помочь. Я и геолог. В конце дня добрались до кратера... Да, до этого самого... Н-да, пирог. Даже с начинкой. Так вот, сверились с картой, на всякий случай обстреляли местность излучением, все как полагается. Район.новый, кактусов как из мешка высыпали, очень много. Маленькие, большие, оранжевые, бурые, под цвет почвы.
Пока я возился с одной неподатливой колючкой, выкапывая ее из песка и шепча про себя, какой замечательный подарок получит Саша, геолог ушел вперед. Я взмок, пока выдрал корешки, - так глубоко они сидели.
До холма было метров четыреста. Геолог уже взбирался по склону. Я видел его ноги и раздутый рюкзак. Когда я доконал кактус, склон был пуст.
Легкий голубой дымок, как облачко, висел над ним. Чем больше я старался его рассмотреть, тем призрачней он казался. "Не может быть, окончательно решил я, когда затекшая спина немного отошла. - Там ничего нет". Холм был совсем рядом и хорошо освещен.
Крик я услышал отчетливо. Как будто бы кричали над самым ухом.
Я не уловил интонации его голоса. Что-то стряслось. Он звал меня. Но зачем?
Я сразу же ответил, но он молчал. Я спрашивал, что произошло, безрезультатно.
Я бежал; бежал что духу было.
Впрочем, в действительности все было как раз наоборот: сначала я помчался вперед, а уж потом попробовал соображать. В такие минуты ноги работают быстрее головы.
Быстро ли приближался ко мне холм, я не видел, потому что, когда бежишь, нужно смотреть под ноги...
Я бежал сломя голову до самого холма. У его подножия длинные корни или рупальца выросли вдруг из плотной темной почвы. Дернуло ногу, я чуть не упал. Склон был в двух шагах. Я просто споткнулся...
Я не ожидал, что карабкаться так трудно. Медленно, ползком, распластавшись- ума не приложу, как он справился с рюкзаком. С таким тяжелым рюкзаком. Скат очень крутой, посмотри сам...
До полета мы знакомились с образцами почвы, доставленными первой экспедицией, но ничего подобного не встречали. Склой покрыт коричневой массой, рыхлой. Она будто пузырями изъедена и очень легкая. Пузыри больше мяча. На снимке не рассмотришь.
Я хорошо запомнил первый миг: внутренний склон кратера крутой - почти обрыв с торчащими кое-где большими белыми камнями и оранжевые клубы внизу под ногами. "Облако... газовое облако выползает из жерла..." Несколько мгновений мной владела эта иллюзия. Наверное, сказывались мои чисто земные представления о природе вообще и о вулканической деятельности в частности.
Нет, это было не извержение. Я увидел на дне гладкую поверхность, по которой пробегали цветные блики. Сейчас ты можешь верить или не верить, но у меня тогда выбора, в сущности, не было. Они плыли, как волны, разных цветов и оттенков, а поверхность оставалась ровней вот этого стола. Они плыли и отражались от бурых краев этой гигантской воронки...
- Кто "они"?
- Блики. На дне кратера сияло "озеро". Видишь ли, более подходящего названия этому я до сих пор не придумал. Очень красиво, и очень жаль, что тебя с нами не было.
"А геолог? Что случилось с ним?" - вопрос вертелся у меня на языке, но я не хотел его перебивать.
- Общий фон "озера" постепенно менялся. Оно играло сотней оттенков от нежнейшего розового до холодного темно-синего. Это как цветущий майский луг, только ярче. Как горное озеро, когда в нем отражаются радуги, и еще сильнее, еще красивее, - он пошевелил губами, прошептав еще что-то, что именно, я не разобрал.
- На меня обрушился шквал красок, и я не сразу пришел в себя. На легком облачке, висевшем над кратером, светились слабые отблески. Потом все потускнело. Когда это произошло - отлично помню, - я еще не отдышался после быстрого бега.
Наконец мне удалось задать свой вопрос.
- Геолог? Разве я не сказал? - Он казался несколько удивленным. Антенну он повредил, входной контакт. Хороши, нечего сказать, эти наружные антенны, только для кинофильмов. Поэтому и замолчал... А-а, понимаю... Тебе мерещилось что-то таинственное. - В глазах его сверкнуло веселое ехидство, - ты ведь любишь слушать про космические злоключения, особенно из первоисточников, а?
Но почему мне все-таки казалось, что он изменился? Нет, его не так-то легко переделать.
- Перестань. Хватит с меня твоего несладкого чая. Не вздумай прикидываться, будто тебе неизвестно, что в сахарнице - стопроцентный вакуум.
- Вот как! - Он издевательски присвистнул. - Кто тебя так изнежил? Уж не женился ли ты?..
- Полгода назад. Рекомендую. Будешь пить сладкий чай.
- Тебя есть с чем поздравить... Поздравляю... - это было сказано уже серьезно.
"Не пора ли уходить?" - тревожно вспомнил я.
Будь дома телефон, я предупредил бы жену, что задержусь. Она бы, конечно, сказала: "Приходи скорей". После этого можно было бы посидеть еще.
- Так что же это? - я щелкнул пальцем по осколку. С одного края коричневые брызги покрывали его (употребляю здесь слово "брызги" с большой натяжкой: ни одно пятнышко не сдиралось ногтем).
- Что? Хотел бы я сам это знать... Подобрали на обратном пути к вездеходу. Возле белой глыбы из того же теста. Воронка сплошь ими усеяна. Что?.. Химический состав?.. Вот... - скомканная бумажка зашелестела в его руке, скрипнул ящик деревянного стола. - Вот: кислород, углерод, кремний, водород, кальций, азот...
Здесь я по вполне понятным причинам должен опустить остальные шестьдесят четыре химических элемента из тех семидесяти, которые там значились.
Он продолжал:
- Обнаружены гелеобразные компоненты с белковоподобными гранулами и прослойками...
- Разыгрываешь? Думаешь, я идиот? - От меня так и веяло спокойствием.
Но нет! На смятой бумажке, хладнокровно мной расправленной, слово "белковоподобный" было подчеркнуто красным карандашом.