Свет синего фонаря озарял длинные деревянные сиденья, между которыми лежала брошенная эльфом шуба. Впереди была кабина с рычагами и парой кресел, а сзади, под круглым окошком, размещалась топка. Из нее торчала изогнутая, исчезающая в стене вагона труба, а рядом высилась гора золотистых брикетов. Кастелян уселся между креслами на пол кабины, Гагра же, отодвинув заслонку, схватил короткую лопату и принялся бросать кубики в топку.
– Что это? – спросил Эб, подойдя к нему. – Что ты делаешь?
– Гагра разводит пары, – откликнулся эльф, вовсю работая лопатой. – Пора отчаливать.
Из покрытого копотью железного бока топки торчал короткий фитиль.
– Это уголь? – Эб поднял брикет, оказавшийся на ощупь мягким и теплым, почти горячим. – Ух, а почему от него жар идет?
– Это магрил! – отрезал Гагра, забирая у Эбвина брикет и бросая его в топку. – Его гномы добывают по всему миру. Они же и построили Драгоценную Дорогу.
– Магрил? – удивился Эб, вспомнив старые сказки. – А я думал, из него кольчуги делают. Доспехи всякие…
– Ты говоришь – кольчуги? – Эльф выпрямился и опустил лопату. – Какой глупец станет ходить в кольчуге из магрила? Это все равно, что надеть на себя бочонок с порохом. Иди и сядь, сейчас поедем…
Тут в круглом окошке над топкой Эб увидел тварь, вбежавшую в туннель из ведущего от лифта коридора, и закричал:
– Вон, вон он!
Протоволк, не снижая скорости, развернулся мордой к вагону.
– Хо! – Эльф принялся хлопать руками по комбинезону. – А спички, спички-то Гагра наверху забыл! У Кастеляна есть спички?
– Откуда у меня могут быть спички? – брюзгливо откликнулся маг из кабины. – Где я их могу носить, как думаешь?
Протоволк был совсем близко, теперь все окошко занимала разинутая клыкастая пасть. Эб вытащил кресало. Гагра схватил его и, толкнув Эбвина в грудь, рявкнул:
– Держись!
Эб попятился, завороженно разглядывая страшную образину преследовавшей их твари. Клыки ее напоминали широкие изогнутые щели, ведущие в другой мир, задымленный, темный – в то самое потустороннее место, из которого по зову черной нити и появился протоволк. Клыки ушли вверх и вниз, пасть разинулась, словно тварь собиралась проглотить вагон. Теперь все окошко закрывала розово-красная глотка с алым языком, извивающимся, будто змея.
Что-то вспыхнуло, пронзительно загудело. Раздался грохот, у Эба заложило уши. Из торчащей позади вагона трубы выстрелила тугая струя раскаленного золотистого дыма, такого густого, что казалось, будто это нечто твердое. Струя вонзилась в глотку протоволка. Туннель озарила вспышка, бушующая метель из хлопьев горящей шерсти наполнила его. Всего этого Эбвин уже не видел – он рухнул под задней стенкой вагона в обнимку с Гагрой, тоже не удержавшимся на ногах. Вагон сорвался с места так стремительно, что Кастеляна вынесло из кабины. Пробороздив когтями пол, он взвился в воздух и, истошно вопя, упал на голову Эба.
Глава 7 С ВЕТЕРКОМ
Туннель то сужался настолько, что стенки вагона почти задевали его, то вновь расширялся до прежних размеров. Болтающийся на крюке под потолком газовый фонарь бросал на лица Эба и Гаргантюа синий свет. Кастелян прикорнул между креслами, положив голову на лапы. Иногда он поднимал морду и принимался говорить своим тонким визгливым голосом, и только это напоминало сейчас Эбвину о том, что пес – уже не пес, а, как выразился кузнец Сигизмунд, страшный маг из таинственного Цуката.
– Вагоны не для пассажиров, – произнес сидящий в кресле Гаргантюа. – Они для перевозки магрила.
– Магрил свозят со всех сторон в одно место? – уточнил Кастелян.
– Ага.
Кастелян кивнул и о чем-то задумался.
Хотя прошла всего пара часов, Сигизмунд казался теперь Эбу далеким малознакомым человеком, как и чета Шлапов, их дом, да и весь городок, где он жил. Ему мерещилось, что прошлое – детство, воспитывавшая его бабушка Снок, дом Шлапов – все это сон, и только сейчас, встретив Кастеляна и эльфа Гаргантюа, он медленно просыпается. А сон остался далеко позади, затерянный вместе с Кривым лесом среди заснеженных холмов и полей.
Сквозь изогнутую трубу магриловый уголь исправно выбрасывал из топки струю золотистого жара. Не такую мощную, как первая, остановившая протоволка, но все же достаточную для того, чтобы вагон несся вперед, с гудением рассекая воздух.
– Эй, могучий Кастелян, – сказал эльф, грузно поворачиваясь в кресле, – расскажи старому Гагре, что произошло. Как выбрался? И почему Кастелян теперь… так выглядит, хо-хо?
– Он меня разбудил, – произнес маг, поведя кудлатой мордой в сторону Эбвина. – Ты ж слышал – он за хозяйским псом побежал. Бардо Тодол усыпил меня, а он раскрыл замок и разбудил…
– Раскрыл замок? – перебил Гаргантюа и уважительно глянул на Эба. – Гагра не смог раскрыть тот замок! Долго пытался, но не смог. Гагра даже ковырял его гвоздем…
– А у него получилось, причем легко. Надо пораздумать над тем, кто таков на самом деле наш Эбби. Так вот, я бы вернулся в свое тело, да рядом, на беду, оказался этот пес, ну, меня и втянуло…
Эб, внимательно слушавший его, спросил:
– Что вы не поделили с Бардо Тодолом?
Маг и Гаргантюа переглянулись, эльф усмехнулся и пробормотал себе под нос: «Да уж, не поделили, хо-хо…»
Кастелян долго обдумывал вопрос, затем сказал нараспев:
– Что ж, внимай… Это было далеко-далеко, в другом мире…
Пес покосился на Эба, с любопытством слушающего его.
– Жили там два могущественных мага, два провидца, кудесника, чародея… – он задумчиво опустил голову, провел лапой по полу и продолжил: – Долгое время они были друзьями, но затем между ними началась непримиримая вражда, вызванная… вызванная… некоторыми разногласиями. Они вступили в Великую Битву Добра и Зла. Я был Добром, а Тодол – Злом.
– Какие разногласия? – спросил Эбвин.
– Об этом я расскажу как-нибудь позже, – глухо ответил Кастелян. – Сейчас мне слишком тяжело вспоминать.
Они помолчали, но Эба снедало любопытство, и он опять спросил:
– А черный глаз, который плавал над нами? Что это такое? Глаз Тодола?
Кастелян покачал головой.
– Нет. То есть с помощью этой штуки Тодол за нами наблюдал, но я пока не могу понять, что она собой представляет. Никогда не сталкивался с такой магией…
– А протоволк?
– Ну… – протянул Кастелян. – Это трудно объяснить. Прототвари живут в протомире. Протомир создал… ну да, можно сказать, создал Бардо Тодол. Его мир населен этими существами, прототварями. Их очень трудно уничтожить. Почти невозможно.
Обдумав услышанное, Эб сказал:
– Так протоволк – это создание Бардо Тодола?
– Вроде того. Он – первооснова всех волков, самый первый, самый древний, самый злобный и могучий волк, созданный Бардо Тодолом. Кстати, старый увалень, тварь точно отстала?
– Гагра проверит.
Эльф вышел из кабины и вскоре вернулся.
– Пока не видать ее, – произнес он, усаживаясь в кресло. – Только туннель, и никого. Зимою в этом районе на Дороге нет движения.
С мягким гудением рассекая воздух, вагон несся вперед, и от равномерного перестука колес у Эба начали слипаться глаза. Широко зевнув, он покосился на спутников. Кастелян уже заснул, положив голову на лапы. Сидящий в кресле Гаргантюа изредка приоткрывал один глаз и посматривал на размытые от скорости стены туннеля. Прикрутив фитиль газового фонаря, отчего в кабине стало полутемно, он пробормотал:
– Пока тихо.
Эб поерзал, устраиваясь удобнее, вытянул ноги, закрыл глаза – и тут же заснул.
– Надо позавтракать, – произнес голос.
Сквозь сон Эбвину показалось, что говорит госпожа Шлап. Он испуганно подскочил, моргая, – никогда раньше хозяйка не снисходила до того, чтобы зайти в его полуподвальную комнатку и позвать к завтраку.
Оказалось, что перед ним стоит Гаргантюа с подносом в руках. На подносе был нарезанный хлеб и несколько кусков сыра.
– Еда для пассажиров, – пояснил эльф.
– Спасибо, – Эб взял бутерброд. – Который час?
Гагра уселся в кресло и поставил поднос себе на колени.
– Не знаю. Но мы долго спали.
Вагон мчался с прежней скоростью, вокруг ничего не изменилось – все те же стены и рельсы между ними.
– Наверное, ночь уже заканчивается, – подал голос Кастелян. – Старый увалень, а что-нибудь посерьезнее, чем сыр, у тебя есть?
Гагра покачал головой.
– Кастелян, что ты собираешься делать дальше? – спросил Эб, жуя бутерброд.
– Мне надо добраться до Зубастика.
– Зубастика? Что такое Зубастик?
После этого вопроса Кастелян молчал очень долго.
– Не смогу объяснить тебе, – произнес он наконец. – Это… нет, не смогу. Этот предмет наверняка знаком тебе, но на самом деле Зубастик – совсем не то, за что ты примешь его с первого взгляда. Он находится в центре этого мира.
– Не понимаю… – начал Эбвин, и тут Гагра, подняв к потолку вагона толстый, как сарделька, палец, произнес: