-- Глупости! - возмутился барон. - Булки в садах не растут, она испекла их собственными руками!
-- Дядя ты так восторженно о ней отзываешься, - улыбнулась Мадлен. - Может, ты сам предложишь ей руку и сердце?
-- Не шути так, жестокая девчонка! - простонал барон.
-- Я не шучу! - сказала она. - Я вижу, что ты к ней неравнодушен!
-- Я слишком стар для нее...
-- Ну не старее, чем она для нашего молодого соседа. Слышал бы ты, с каким ужасом он представляет этот день свадьбы! Ох, она ему даже в кошмарах сниться. Если ты его избавишь от старой жены, он тебе всю жизнь благодарен будет, - настаивала Мадлен.
Барон тяжело вздохнул. Я не мог не согласиться с Мадлен, действительно, ее дядюшка, спокойный, рассудительный, расчетливый и чуточку ленивый аристократ, вдруг влюбился!
Эту беседу о любви прервал визит матери погибшей. Лицо ее было спокойным, но глаза выдавали истинные чувства. Выслушав наши соболезнования, она попросила меня переговорить с ней. Это вмешательство выглядело несколько бесцеремонно, но никто, учитывая ситуацию, в которой она оказалась, не посмел бы обвинить ее в бестактности.
-- Извините, меня, - начала она. - Может, вы меня посчитаете выжившей из ума... но мне кажется, что моя дочь была кем-то хладнокровно убита!
Она смотрела на меня напряженным взглядом, ожидая моего ответа.
-- Я с вами согласен, - ответил я. - Меня посетили точно такие же мысли, но не могли бы вы объяснить, почему вы так считаете?
Мадам де Шаронж задумалась.
-- У Жюли были враги, - ответила она.
Я сразу понял: она что-то не хочет рассказывать. Я настаивать не стал, понимая, что это было бы грубо и бесполезно, к тому же, я надеялся, что рано или поздно все должно выясниться.
-- Как я понимаю, вы хотите, чтобы я определил убийцу? спросил я.
-- Да, мсье, если конечно, вы не против, - сказала она.
-- Могу вас успокоить, мадам, я возьмусь за это дело и постараюсь сделать все возможное... - заверил я. - Но мне хотелось бы переговорить с жителями дома, если это возможно.
-- Я это могу устроить, - сказала мадам де Шаронж. Приходите завтра к десяти часам, и вы сможете переговорить со всеми. Спасибо вам! Теперь они не будут считать меня ненормальной, я скажу им, что убийство моей дочери будут расследовать! Господи! Жюли была моим самым младшим, самым любимым ребенком! Как люди жестоки!
-- Мадам, вы подозреваете кого-то из жителей ее особняка? спросил я.
Она пожала плечами и распрощалась со мной.
Максимильен прервал свой рассказ и вопросительно взглянул на мадам Шаронж.
-- Я правильно рассказываю? - спросил он.
-- Да, - кивнула она. - Тогда я действительно многое вынуждена была скрывать.
-- Мы вас отлично понимаем! - сказала Деэ. - Я бы тоже испугалась.
-- Нет, дитя мое, дело тут не в страхе, - сказала мадам де Шаронж. - Пусть мсье судья продолжает рассказ, далее все будет понятно. Надеюсь, вам интересно.
Все искренне заверили, что с нетерпением ждут продолжения. Робеспьер не заставил себя уговаривать и продолжил свою увлекательную историю.
Я пришел в дом Стенвилей в указанное время. Мадлен пошла со мной. Мадам де Шаронж встретила нас и проводила в гостиную, где нас поджидал высокий молодой человек лет двадцати пяти. Лицо его было спокойным и каким-то усталым. Когда мы вошли он быстро спрятал в карман небольшой кусок белой материи похожий на платок.
-- Это мсье Жиро, учитель Жюли, - пояснила Шаронж. - Он обучал ее философии, истории и иностранным языкам. Он учил Жюли еще до ее замужества. Она очень любила его уроки и попросила у мужа разрешения, чтобы мсье Жиро поселился у них и, она могла бы продолжить свое обучение. Ее муж очень благородный и образованный человек, конечно, согласился.
Мы обменялись прохладными приветствиями.
-- Вы действительно верите, что Жюли была убита? - спросил он с кривой усмешкой.
Но было нетрудно понять, что это было всего лишь маской, которая хорошо скрывала его подлинные чувства.
-- Я в этом не уверена, - сказала Мадлен. - А вот, Макс, уверен. Не обращайте внимания, мой дядя говорит, что это у него от судейской работы. Он уже сотни убийств раскрыл.
Жиро задумался.
-- С вашим мнением нам придется считаться, господин судья, - сказал он. - Я готов ответить на вопросы. Но предупреждаю, я не обязан полностью отчитываться перед вами.
-- Во-первых, не знаете ли вы, когда мадам де Стенвиль отправилась на прогулку? - спросил я.
-- Нет, этого я не знаю, я накануне уехал в город, а вернулся только вчера утром, когда нашли тело бедняжки. Она была очень хорошей ученицей, я привык к ней, - печально сказал Жиро. - Слышали бы вы ее философские рассуждения, она была умнее многих мудрецов! Я советовал ей написать книгу, она уже начала работу, но, увы, не успела закончить. А вы любите философию? - неожиданно спросил он.
-- Терпеть не могу, - ответил я. - Я считаю философов толпой болванов, которые болтают о всякой ерунде.
Я взглянул на Мадлен, большие глаза которой стали еще больше, и она уже приготовилась закричать, что я все это вру. Ей была хорошо известна моя страсть к философии. Я взял Мадлен за руку, она решила, что мои вкусы поменялись, и довольно вздохнула.
-- Я тоже ненавижу философию, у меня от нее голова болит! сказала Мадлен.
-- Я ездил в город, в знаменитый "Философский клуб", продолжал Жиро, который не обратил внимания на то, как мы отозвались о его коллегах и профессии.
-- Понятно... а какие у вас были отношения с вашей ученицей? - спросил я.
-- Мы были друзьями, - ответил Жиро.
И тут у меня возникла идея. "Упадите без чувств, прошу вас!" - шепнул я Мадлен. Надо сказать, это она обожала и всегда могла проделать очень достоверно. Красотка, охнув, элегантно упала на мои руки.
-- Тут душно! - вскричал я. - Откройте окна, умоляю! Мсье, дайте платок!
Перепуганный Жиро достал из кармана платок и протянул мне. Я намочил его водой из графина и принялся отирать лицо Мадлен. К счастью она быстро пришла в себя и была довольна спектаклем.
На этом я решил прекратить беседу с Жиро. Я поблагодарил его за ценные сведения, и он радостно удалился, наш разговор удовольствия ему явно не доставил.
-- Вот вам и подозреваемый, - сказал я.
-- Не может быть! - прошептала мадам де Шаронж.
-- Не пугайтесь, мадам, я не говорю, что он убийца, я сказал, что он всего лишь подозреваемый, - успокоил я.
-- Макс, его даже не было в деревне! - удивилась Мадлен.
-- Это он так сказал... он сказал, что поехал в город, в клуб философов, а подобного клуба в этом городе нет, уж я то знаю, - пояснил я. - Я как любитель философии в это разбираюсь.
-- Ох, - вздохнула Мадлен. - Зачем вы наврали, что не любите философию? Я уже было обрадовалась!
Я решил объяснить подробнее.
-- Он вдруг неожиданно спросил, люблю ли я философию. Я понял, что вопрос задан не просто так и не ошибся. Он придумал какой-то клуб философов, которого никогда не было, чтобы обеспечить себе так называемое алиби. Но он не подумал, даже если я полный болван в философии, я могу быть хорошим сыщиком и попытаться отыскать этот мифический клуб, и тогда его алиби лопнет, а новое придумать будет труднее.
-- Вы правы, - сказала мадам де Шаронж, - но я не думаю, что именно он убийца.
-- А убийца всегда тот, на кого не подумаешь, - сказала Мадлен. - Уж я то знаю. Я их сразу угадывала, правда, Макс?
-- Правда, милая, - ответил я, умолчав о том, что она угадывала только после того, как я точно называл имя преступника и то не всегда.
-- Но зачем ему убивать Жюли, ведь он теряет свою работу, сказала Шаронж.
-- Это выяснять труднее всего, - ответил я.
После беседы с философом я изъявил желание переговорить с мужем погибшей. Мадам де Шаронж проводила меня к нему в кабинет, предупредив, что вряд ли получится узнать от него что-либо существенное. Мсье де Стенвиль сидел в кресле с книгой в руках. На его лице было выражено горе, смешанное с безумием. Мадлен даже испугалось, она вцепилась в мою руку с такой силой, что даже поцарапала ее ноготками.
-- Может, уйдем отсюда, - попросила она. - Он сошел с ума, а сумасшедшие бываю очень опасны, мне дядя говорил.
Я заверил Мадлен, что если он вздумает кидаться на людей, я ее спасу. Мадлен успокоилась, но предпочла спрятаться за меня.
Мсье де Стенвиль отложил книгу и уставился на нас пустым ничего невидящим взглядом.
-- Что вам угодно? - спросил он.
-- Я расследую убийство вашей жены, - ответил я коротко.
-- Убийство!? - переспросил Стенвиль.
-- Да, у меня и у этих очаровательных дам есть все причины так считать, - ответил я.
-- Этого не может быть! - вскричал Стенвиль. - Она была ангелом, кто бы осмелился ее убить! Если это так, то найдите мне убийцу, я его удушу собственными руками!
-- Я ему верю, - шепнула мне Мадлен. - Может, уйдем, пока он не начал тренироваться на нас. Кто знает, может, мы ему кажемся убийцами.
Я хотел было успокоить ее, но Стенвиль подошел ко мне вплотную и сурово спросил.