У него была самая привлекательная мужская усмешка из всех, какие она когда-либо видела, - решила она. Конечно же, с такими зубами и такими глазами и со все его красотой, это было не удивительно. Как бы ей хотелось, чтобы она не произносила ничего столь глупого. Что на нее нашло?
- Или что-нибудь еще, - запинаясь, добавила она.
- Какая восхитительная идея, - сказал он. – Но у нас нет ничего, чем можно копать, за исключением наших рук. Вам действительно хочется, чтобы песок забился Вам под ногти?
- Да, - сказала она. – Нет большего удовольствия, чем с ног до головы испачкаться в песке.
Или, по крайней мере, не было, когда ей было двенадцать лет или меньше. Но сейчас ей двадцать три, а ему – тридцать. Какой смешной она должна ему казаться.
Он положил руку ей на талию и вновь двинулся по берегу. Выбор у нее был невелик - только обвить своей рукой его за талию.
- Пройдем чуть дальше, - сказал он. – Там песок выглядит более мягким. Но Вы играете нечестно, Кэролайн. Я привык к различным видам флирта. Но не уверен, что мое сердце устоит против такого.
Что, наверное, было самой большой глупостью, которую кто-либо из них сказал за весь день.
Часть 3
Пока они шли, он раздумывал об инструменте для копания, и когда они, наконец, остановились, он с претенциозным поклоном преподнес ей свой монокль. Она казалась нерешительной.
- Оправа несколько затуплена, - сказал он. – Но она может пригодиться.
- Однако, его, скорее всего, никогда больше нельзя будет использовать в качестве монокля, - сказала она. – Но, может быть, это и к лучшему. По-моему, нет ничего более невежливого, чем разглядывать леди через стекло.
- Но это может быть удивительно занятным, Кэролайн, - сказал он. – И довольно устрашающим тоже. Для того чтобы обескураживать честолюбивых мамаш, нет ничего лучше, чем монокль и надменная поза.
Она положила монокль на песок и сняла шляпку.
- Не могу поверить, - сказала она. – Чтобы вокруг Вас было множество амбициозных мамаш, которых Вы могли бы отпугнуть.
- Хм, как некрасиво, - сказал он. – Вы были бы поражены, Кэролайн. Титул, состояние и перспективы помогают найти оправдание для множества грехов.
Он снял свой сюртук и закатал рукава рубашки. И они поставили перед собой задачу превратить одну особенно плоскую и скучную часть берега в огромный замок, достаточно прочный, чтобы выдержать атаку прилива. Они работали вместе в течение пятнадцати минут в полной тишине, пока он не присел, чтобы снять сапоги и чулки.
- Нет никакого смысла портить их вместе с вполне пригодным моноклем, - сказал он, когда Кэролайн прервала работу, чтобы взглянуть на него. – Кроме того, насколько я помню с детства, нет ничего более восхитительного, чем ощущение песка между пальцами ног.
- Ох, - со вздохом сказала она. – Я пыталась игнорировать схожие воспоминания.
И ее туфли и чулки были отброшены прочь. Некоторые из ее шпилек выпали из волос, так что они походили на великолепный пышный темно-рыжий нимб вокруг ее головы.
Полчаса спустя, разгоряченный, липкий и измазанный в песке, виконт сел на корточки, чтобы рассмотреть их творение. Он не мог припомнить другого часа, когда бы получал большее наслаждение. Что было странно и нелепо. Кэролайн сидела на коленях, одна ее щека почти касалась песка, так как в этот момент она трудилась своими изящными пальчиками над аркой ворот. Один локон ее волос тянулся по песку. Ее ягодицы были красиво и соблазнительно приподняты. Он мог бы протянуть руку и погладить их, но не стал этого делать. Она явно наслаждалась тем, что делала.
В промежутках между моментами молчаливой сосредоточенности они рассказывали друг другу о своем детстве. Он рассказал о происшествиях и выходках, о которых не вспоминал годами.
Он расстелил свой сюртук на песке и лег на него, закинув одну руку за голову, лениво наблюдая за ней. Он твердо решил, что должен выиграть пари. У него было двадцать четыре часа, чтобы заставить эту женщину признаться, что она влюбилась в него. И все же он потратил впустую как минимум один из тех часов, строя вместе с нею замок из песка и обмениваясь рассказами о детстве. Должно быть, он теряет квалификацию.
Но она ему нравилась. Он не мог вспомнить, когда в последний раз ему нравилась женщина. Нравилась просто как личность, с которой приятно разговаривать и смеяться. И строить замок из песка. Он представил, как предлагает такие дневные развлечения леди Пламтри, и тихонько рассмеялся.
Кэролайн повернула голову и встала на четвереньки.
- Я рада, что так Вас забавляю, - сказала она. – Ленивых работников не терпят, Вы ведь знаете. Они будут уволены без предоставления рекомендаций.
- Означает ли это, что мне никогда не позволят работать вновь? – спросил он. – Скажите «да».
Она отклонилась назад, присела на пятки и с восхищением посмотрела на работу своих рук.
- Выглядит довольно величественно, не так ли? – сказала она.
- Он не пригоден для обороны, - сказал он. – Здесь нет рва.
Она вздохнула.
- Возможно, нам следует его выкопать?
- Тогда нам понадобиться подъемный мост, - заметил он. – Кроме того, Кэролайн, он построен из песка. Песчаные замки неприступны лишь в мечтах.
Она похлопала себя руками в тщетной попытке отряхнуться от песка.
- Но ведь это прекрасный замок мечты, не правда ли? – сказала она. – Подумайте обо всех славных рыцарях, которые могли бы въезжать и выезжать через мои ворота.
- И обо всех прекрасных леди на зубчатых стенах замка, - сказал он, протягивая ей руку.
В ответ она протянула ему свою и пристально взглянула на него.
- Это была нелепая идея? – спросила она. – Вы считаете меня глупой? Вам было невыразимо скучно?
Он подумал.
- Мой ответ «нет» на все три вопроса, - сказал он. – Идите сюда.
- «Сюда», - это на песок возле Вас? – спросила она.
- Да.
Он крепче сжал ее руку и улыбнулся. Она выглядела в высшей степени растрепанной и запачканной песком. Она выглядела очаровательно.
- Это было бы очень неприлично, - сказала она.
- Да, - усмехнулся он.
Она выдернула руку из его пальцев, поднялась на ноги, затем очень медленно села рядом с ним, и, наконец, улеглась, положив голову на его сюртук.
- Я всегда любила полежать на свежем воздухе в теплый день, - сказала она. – Особенно на берегу. Наблюдая за облаками, чувствуя солнце, слушая шум волн и вдыхая соленый воздух. Но мне никогда особенно не позволяли этого делать. Леди не могут появляться в свете с загорелыми лицами, так кажется.
Он приподнялся на одном локте и склонился над ней.
- Вот, - сказал он. – Я заслоню Вас от солнца и спасу от недостойного леди красного лица.
Конечно же, он вновь оказался в той области, в которой чувствовал себя как рыба в воде. Теперь выиграть пари было легче легкого. Он улыбнулся ей, и она настороженно поглядела на него в ответ.
- Это совсем неприлично, - сказала она.
- Да.
Он наклонил голову и потерся своим носом о ее.
- Вы вполне можете выйти за меня замуж, в конце концов, Кэролайн.
- Нет, - сказала она.
- Что если завтра утром я скажу, что влюбился в Вас? – спросил он. – И что, если Вы скажете мне то же самое?
- Но ни один из нас этого не сделает, - ответила она. – Потому что мы оба пообещали говорить правду.
Боже Правый, как она была хороша. Даже, будучи взъерошенной и перепачканной в песке. Он опустил голову и поцеловал ее, готовясь, как обычно раствориться в удовольствии от объятий. Но всего через несколько мгновений он вновь поднял голову и посмотрел на нее.
«Земля сдвинулась бы с места», - сказала она. «Они могли бы вместе услышать музыку небесных сфер», - сказал он. Если бы вместо двух тел любовью занимались два человека. Если бы удовольствие мужчины и женщины было совместным и взаимным. Если бы они знали, как доставить и получить его. На что бы это было похоже? – интересовался он тогда. На что это будет похоже? – размышлял он сейчас.
Он вновь наклонил голову, приоткрыл рот, лаская языком ее губы до тех пор, пока они не раскрылись, медленно исследуя глубины ее рта. Он подумал о ребенке, которым она была – единственная всеми обожаемая девочка в мужском семействе, которую строго воспитывала и обучала любимая гувернантка. Он думал о ней, скорбящей в течение нескольких лет, когда ее детство ускользнуло в прошлое. Он думал о ее недавнем отказе от двух предложений руки и сердца, потому что она хотела выйти замуж только по любви. Он думал о ней, желающей иметь детей. Он думал о ней, с энергичностью и энтузиазмом строящей замок из песка.
Кэролайн. Он мысленно произнес ее имя. Кэролайн.
Она обняла его за шею, стала неуверенно посасывать его язык и развернулась так, чтобы ее грудь оказалась прижатой к его груди. Он приподнял голову и вновь поглядел на нее. Она пристально смотрела на него блестящими глазами. «То, что Вы начали делать со мной вчера ночью, - сказала она, – вероятно, очень приятно, не так ли?» Она никогда не испытывала такого удовольствия. Он мог бы дать его ей. Полностью. Или достаточно, чтобы остаться свободным, когда на следующее утро она сделала бы свое признание.