Он вышел в прихожую и, подняв с пола обветшалый халат, накинул на плечи. Почему-то знобило, хотя с терморегуляцией все было в порядке. Наверное, просто давно не ел. Броновский вернулся к столу и подобрал высохшую корку. Все равно придется пройтись, по дороге догрызет... Он вдруг подумал, что двери внизу могут быть открыты, иначе как бы попал к ним этот звонивший?
Липкая темнота прижала его к дверям кабинета. Закрыв их за собой, он словно очутился в другом мире. Невнятное шебуршание, душная, повисшая в воздухе тяжесть... Он попытался вспомнить, отдавал ли распоряжение выключать в коридорах свет. Сейчас во всем экономили, даже в самой малости. Впрочем, нет, его заведения вся эта экономия не касалась. Должно быть, обычная неполадка. Теперь, немного привыкнув к темноте, он мог уже видеть почти весь коридор. В самых различных позах люди сидели, лежали на полу сколько хватало глаз, и от каждого змеями тянулись, исчезая в темных каменных аппендиксах, пучки проводов. Там, в этих тупичках, мигая розовым светом индикаторов, стояли стойки электросна. Счастливого, светлого, именно такого, какого все они так страстно желали...
Вот он, простой металлический шкаф, густо усыпанный глазками светодиодов. Из обнаженного бока мощным жгутом выпирало множество темных шлангов, расползающихся по полу отдельными рукавами. На конце каждого из рукавов цепким кольцом сжимал голову человека сверкающий датчик. Броновский привычно сосчитал - ни одного свободного места. Стойка работала в полную нагрузку.
Он хотел двинуться дальше, но почему-то задержался, чем-то его остановило это зрелище. Он вдруг понял, что картина не нравится ему. Все эти причмокивающие губами люди, отдавшиеся во власть железного монстра... С испугом Броновский откачнулся назад. Нечто влекущее, гипнотическое почудилось ему в сиянии глазков стойки. Они точно звали его, и он всерьез испугался, что сейчас покорно двинется к ним. Шагнув в сторону, он наступил на что-то мягкое и торопливо отдернул ногу. Черт! Опустив глаза, Броновский разглядел человека. Нет! Сперва успокоиться... Он прислонился к стене и перевел дух. Стена оказалась влажной и скользкой от дыхания сотен легких, и он поспешил тронуться дальше. Только смотрел под ноги, старательно обходя и перешагивая через людей.
Не стоило брать корку. Только разбередил себя. Плохо, что пропала еда, он здорово ослабел. Раньше ему доставляли ее прямо в кабинет. А теперь что-то разладилось. И эти люди... Помнится, были кресла, врачи, операторы. Или нет, это давно... а потом количество стоек утроили. По требованию масс. И кабинетов стало не хватать, в ход пошли коридоры. Из персонала осталась фактически одна охрана. Где-то она должна быть... Броновский в очередной раз остановился, ухватившись за стенку. Он брел по коридору и параллельно - по памяти. Реальная жизнь, переслоенная снами, вспоминалась тяжело, точно лопатой выскабливали мерзлую землю, и каждый пласт требовал значительного напряжения. Может быть, все всколыхнул этот чертов звонок? Или все-таки сон... Да! Он ведь что-то хотел вспомнить о Вене!
Броновский огляделся, словно отыскивая случайную деталь, которая подтолкнула бы его застывшую память, Все то же недвижимое, сонное окружало его. Гул стоек спокойно вливался в общее протяжное гудение аппаратов. Гибкая система, завязанная с главными генераторами, продолжала варьировать и выбрасывать программы, и спящие вокруг люди ненасытно поглощали их порцию за порцией, требуя новых и новых... Броновский окинул взглядом лежащих вповалку пациентов. Спрут! Нет, скорее паук, раскинувший паутину с глупыми, обезволенными жертвами. Директор презирал сейчас всех лежащих на полу, как презирал и себя за полнейшее бессилие противостоять сну. Пройдет десять пятнадцать минут, и, ощутив жестокий голод, он снова вернется в кабинет, чтобы нырнуть, погрузиться в выдуманный феерический мир, превратиться в такой же полутруп.
От этой мысли ему стало не по себе. Даже не от самой мысли - его устрашило, что он НАЧАЛ так думать. Что-то происходило с ним. Броновский растерянно потер лоб.
На скоростном лифте, ослепившем его залитой светом кабиной, он спустился в вестибюль.
На первый взгляд там все было в полном порядке. Ярко горел свет, прозрачные толстого стекла двери были надежно заперты. За ними Броновский, на этот раз уже совсем близко, увидел неподвижные фигуры людей, ожидающих своей очереди. Многие из них сидели или лежали на подстеленных газетах, вяло что-то пережевывая. Другие с поднятыми воротниками стояли спиной к ветру, вперив взгляды в пустоту. Они ждали, когда откроется дверь.
Но где же охрана? Броновский оглянулся. За деревянной конторкой, откинув лысеющую голову так, что виден был тощий кадык, сидел единственный охранник. Тело его конвульсивно подрагивало, губы бессмысленно улыбались. Обруч, опутанный проводом, сжимал череп десятком хищных электродов. Выругавшись, Броновский шагнул к нему и решительно потянулся к обручу, но тут же передумал. Лучше обесточить саму стойку. Он проследил за сбегающими вниз витками черного кабеля и поежился:
стойка пряталась в узкой нише, откуда гулкими вибрирующими волнами вытекал прогретый трансформаторами воздух. Кто же посмел перетащить ее туда? Охрана называется!
Сердито сопя, он обогнул конторку и заглянул в нишу. Здесь лежало еще двое - и тоже из охраны! Чуть дальше, зажатая меж стен, холодными огоньками переливалась стойка. Царственный синтезатор сна... Выключить, и немедленно! Броновский перешагнул через распростертые тела и протянул руку к панели. Из-под ног шарахнулось что-то мохнатое. Крыса?! В голове молнией высветились глаза Вена. Перекошенное лицо, открытый в беззвучном крике рот... Рука Броновского замерла на полпути. Память отчаянно пыталась пробить брешь в затуманенном сознании, и, кажется, оставалось так немного, чтоб окончательно вспомнить. Крысы... при чем тут крысы... Да, они действительно появились в последнее время. Портят изоляцию, аппаратуру... Может быть, Вен говорил о них?
Ах дряни! Ему показалось, что он слышит хруст перегрызаемой проводки. Сколько уже стоек вышло вот так из строя! Но выключить ее необходимо в любом случае. Он потянулся к тумблеру. От резкого щелчка стойка вздрогнула, оборвав на полутонах гулкие басы, ее светодиоды подернулись мутнинкой и начали тихо гаснуть. Подчиняясь какому-то предчувствию, Броновский еще чего-то ждал. В следующее мгновение глаза его удивленно расширились. Меркнущий свет индикаторов вдруг ожил и, мигая, пошел наливаться какой-то злой полноцветной силой. И снова загудело - стойка работала!
Неисправность? Броновский лихорадочно соображал, пытаясь отыскать причину. Все, конечно, из-за этих крыс! Он склонился над тумблером - и отшатнулся: правую руку до самого плеча пронзило острой, дергающей болью. Напряжение на корпусе?! Он ничего не понимал. Только что его НЕ БЫЛО! И тут, в узкой щели между стеной и стойкой, отчаянно скрежетнуло писком - крупная синеватая искра, выстрелив, осветила серое дернувшееся. Злорадное чувство вспыхнуло в глазах Броновского и тут же сникло, придавленное тяжким грузом заговорившей памяти. Он вспомнил слова Вена... На отяжелевших ногах Броновский попятился к выходу. Кое-как он добрался до лифта и только здесь, в наглухо закрытой со всех сторон кабине, постарался прийти в себя. Нажатая кнопка подала команду, и лифт мягко помчался наверх. Броновский, зажав голову руками, сидел на полу, а в ушах звучал голос помощника...
- Очнись! - Вен тряс его за лацканы пиджака. - Ты слышишь меня?! - он наотмашь хлестнул директора по щеке и сорвал с него обруч.
Броновский тупо качнул головой и коротко застонал. Веки его дрогнули, и он непонимающе уставился на своего помощника.
- Вен... Что-то случилось?
- Случилось! - помощник выругался и сел на стол. Короткий кашель хлопками вырывался из его груди.
- Генераторы? - Директор сделал попытку подняться, но не смог.
- Да сам черт теперь не подступится к твоим генераторам! С ними нужно кончать! Или они кончат нас! Эти уроды в броне...
Кашель переломил Вена пополам, но он тут же выпрямился и, задыхаясь, быстро заговорил:
- Помнишь ли ты свои слова? Тогда, еще в самом начале. Райский уголок, точка во времени... то, что подарит счастье и вдохнет силы для борьбы с жизнью... С жизнью! - Вен расхохотался. - Вон твоя жизнь! За окном! Корчится от газов и ядов, лысеющая от дождей и теряющая зубы от пищи. И ей плевать, что смерть уже за ее плечами, - она жаждет только твоих идиотских снов!
- Но если бы не было и сна... - начал было Броновский, но Вен перебил его кашлем, сквозь который рвалась брань.
- Черт!.. Да ты должен молиться, что даже твои собственные детища восстали против твоего абсурда!
- О чем ты? - Броновский с недоумением глядел из своего кресла.
- Ты что... В самом деле ничего не видишь? Вен резко толкнул кулаки в карманы брюк и заговорил, раскачиваясь:
- Пока ты пекся о себе, об этом гадюшнике, который мы величали институтом, пока опухал от сна с его сладкой электронной похабщиной, произошло то, о чем мы и не помышляли, - раздвоение машинной логики. Да, да! Принцип "Не убий, не порань" восстал против "Осчастливь, позабавь". И осознали это не мы с тобой, а они, электронные железяки! И нашли простой выход: вместо счастливых снов стали подсовывать кошмары, а тех своих собратьев, что не пошли по этому пути, начали уничтожать... Немыслимо и чудовищно - материализация! Это надо видеть... Они создают их у себя внутри и сразу выпускают для атак. Грызуны, змеи... Нападают и защищаются. Воюют те, что усыпляют нас, и те, что не желают уже этого делать. И лишь мы, люди, все еще остаемся в стороне...