Глава 5
Наши дни
Выпустив Веру на улицу и выйдя следом за ней, Шура заперла дверь спортивного зала и сунула увесистую связку ключей в карман.
– Все, осталось только пересечь футбольное поле и выбраться через дырку в заборе, – сказала она, указав Вере направление. – За ним сейчас асфальт положили, так что машина – тебя ведь шофер привез, да? – спокойно подъедет.
– Откуда у тебя ключи?
– Я здесь завхозом работаю, – ответила Шура. И, помолчав, спросила: – Тебя подозревают?
– Да.
– Но ведь это не ты…
– Шура, – с упреком протянула Вера, – что ты такое болтаешь? Конечно, нет!
– А я, честно говоря, когда узнала, что Виктора Сергеевича грохнули, первым делом подумала – Чайка!
Вера раздраженно махнула на нее рукой и зашагала к вытоптанному футбольному полю. Но Шура догнала ее, тронула за плечо и проговорила:
– Прости… Сейчас я уже так не думаю.
– Ладно, проехали, – буркнула Вера.
– Ты куда теперь?
– В гостиницу, наверное, поеду, – пожала она плечами. – Куда я еще могу?
– Может, ко мне пойдем? Посидим, поболтаем… тяпнем по рюмашке… – И, поймав испытующий взгляд Веры, добавила: – Я не пью, не думай. Давно завязала. Сначала кодировалась, а теперь и самой не хочется. Сегодня впервые за многие месяцы, с Нового года, наверное, возникло желание выпить. Давай четвертушку коньяка возьмем? Магазины уже не работают, но тут неподалеку круглосуточный ларек есть…
– Раньше ты не любила коньяк.
– Я и сейчас не люблю. Поэтому если пью, то его. Чтоб губу не раскатать…
– Что ж, давай возьмем, – согласилась Вера. Но, представив, что за бормотуху могут продавать в круглосуточном ларьке, внесла коррективы в Шурин план: – Только я за ним шофера пошлю, ладно? На машине до нормального магазина двадцать минут езды. А пока он мотается, мы с тобой прогуляемся. Идет?
Шура согласно кивнула. После того как Вера по телефону отдала приказ шоферу, они выбрались через дыру в заборе на улицу и направились в сторону речки.
Сначала шли молча, но, когда достигли деревянного мостика через ручей, заговорили почти одновременно.
– А помнишь… – начала Шура, а Вера закончила фразу:
– Как я свалилась с него и чуть не захлебнулась?
Они рассмеялись, и Вера продолжила:
– Ты тогда меня спасла от верной смерти. Я с перепугу не поняла, что воды в ручье – по колено!
– Не я спасла, а Стас. Я только стояла на берегу и орала, что ты попала в воронку. Решила, раз не показываешься на поверхности, значит, провалилась в какую-то страшную яму. А он тебя вытащил.
Улыбка сползла с Вериного лица. От Шуры это не укрылось, и она спросила:
– Ты все еще его ненавидишь?
– Нет, – честно ответила Вера. – Все давно перегорело, иначе я бы не приехала… – Она поморщилась. Не хотелось ворошить прошлое, и нужно было как-то пресечь разговоры о Стасе. Но разве это возможно, когда рядом Шура?
– Я рада, – сказала та. – Мне было очень плохо, когда ты его любила, но когда возненавидела, стало еще хуже.
Вера не знала, что ответить, поэтому просто поделилась своим недавним наблюдением относительно младшего Радугина:
– Стас сильно постарел.
– Разве? – удивилась Шура. – А мне кажется, он все такой же, как раньше…
– Но у него же голова вся седая!
– Он после смерти матери поседел, очень тяжело переживал ее кончину. Ты в курсе, что тетя Оля…
– Следователь сказал, я не знала. Честно признаться, была ошарашена.
– Да, ей ведь и пятидесяти не было.
– Дело не в возрасте. Просто мне тетя Оля всегда представлялась очень спокойной, если не сказать, холодной женщиной. Такие не умирают из-за того, что их мужья заводят роман на стороне.
– Вер, ты не права. Такие женщины за внешней холодностью прячут ранимую душу, все в себе переживают, вот и доводят себя до инфаркта.
– А откуда тетя Оля узнала о романе Виктора Сергеевича?
– Этого никто не знает, даже Стас. Как и имя отцовской пассии.
– Блинов считает, что это я.
– Не только он. Многие в городе думали так же. Вернее, почти все. За исключением, пожалуй, меня и Стаса.
– Кстати, о Стасе… Как он воспринял смерть отца?
– Спокойно. Их отношения испортились после кончины матери. Стас винил отца в ее смерти, поэтому не мог ни жить с ним под одной крышей, ни работать в одной организации. Сначала он просто нашел новое жилье и работу, а вскоре уехал из города и отсутствовал три года. А когда вернулся, помирился с отцом, но прежней теплоты между ними уже не было. Каждый жил своей жизнью. Виктор Сергеевич себе уже новый дом построил, а старый коттедж Стасу отдал.
– Виктор Сергеевич больше не женился?
– Нет. Но постоянную любовницу завел. Угадай, как ее зовут?
– Неужели Катя Старкова?
– Точно. Сначала она была у него секретаршей, потом личным помощником, а теперь возглавляет какой-то фонд поддержки то ли культуры, то ли образования. Но, думается мне, недолго ей осталось… Новый мэр посадит на эту должность свою любовницу, и если Катя не переориентируется, то останется у разбитого корыта.
– Получается, что от смерти Радугина Старкова только теряет?
– Конечно. Где она найдет такого богатого, щедрого, успешного мужика, да еще закрывающего глаза на ее шашни с другим?
– Катя изменяла Виктору Сергеевичу?
– А то как же! С Петькой Кочетовым. Катя все мечтала, что он на ней женится, но Петька покувыркаться с Катюшей в койке не прочь, но в жены решил взять другую барышню – двадцатилетнюю скромнягу, студентку пединститута. Ему нужна домашняя женушка без особых претензий, а не избалованная красотка с очень и очень богатым прошлым…
– Ой, смотри! – встрепенулась Вера. – Это не она там?
Шура посмотрела в указанном направлении и на поваленном стволе старого дуба увидела Катю Старкову. Та сидела на нем, как на коне, для удобства задрав мини-юбку, наплевав на то, что она белая. Пиджак ее валялся поодаль, так же как и сумочка «Прада», и туфли на высоченном каблуке. В руках Катя держала литровую бутылку мартини и была уже изрядно пьяна.
– Подойдем? – спросила Шура у подруги. – Или не стоит? Возможно, она хочет побыть одна…
– А она не одна, – возразила Вера. – Вон в кустах кто-то стоит.
Но Шура уже и сама видела, что из зарослей орешника вышел поправляющий одежду мужчина. Судя по всему, он уединялся, чтобы справить нужду, и теперь возвращался к Кате. Когда он вышел из зарослей, Шура узнала Олежку Яшина.
– Отлил? – пьяно спросила Катя, когда тот подошел и сел на ствол лицом к ней. – Ну, тогда с облегчением! – И, икнув, опять приложилась к бутылке.
– Кать, может, хватит пить? – В голосе Олежки слышались просительные нотки. – Ты уже достаточно нагрузилась…
– Да пошел ты! Достал меня уже!
Но Олег не двинулся с места. А Катя продолжала поглощать вермут, пока не выпила все до дна. Потом швырнула бутыль в кусты и потянулась к сумке. Но, потеряв равновесие, стала падать. Олег подхватил ее. Старкова вместо благодарности отшвырнула его руку и потребовала:
– Дай закурить!
– Ты же знаешь, я не курю.
– Да откуда мне знать, черт возьми?
– Я тебе много раз говорил.
– Кто б тебя еще слушал… – пренебрежительно бросила она. – У меня в сумке сигареты, дай!
Яшин послушно сполз с дерева и поднял с земли сумку.
– Пойдем отсюда, – шепнула Вера. – А то подглядываем за людьми, как две любопытные Варвары…
– Подожди секунду, – ответила Шура. – Я никогда не видела Катьку пьяной, а тем более сидящей на поваленных деревьях. Интересно посмотреть…
– Шура, это некрасиво, – упрекнула ее Вера. Но та шикнула на нее, а все потому, что между Олегом и Катей возобновился разговор.
– Ты че за мной поперся? – недовольно спросила Старкова. – Я, может, одна побыть хочу… Напиться и поплакать без свидетелей! Как любая русская баба…
– Ты не любая. И тем более не баба.
– Ага! – хохотнула Катя, пыхнув сигаретой. – Леди-бледи! – И, повертев головой по сторонам, пробормотала: – Где мое мартини? А, Яшин?
– Ты уже все выпила.
– Так иди и купи мне еще!
– Кать, тебе хватит.
– Тогда просто катись отсюда! – заорала она.
– Я без тебя не уйду. Ты пьяна…
– И что из того?
– Знаешь, сколько в реке пьяных утонуло?
– Как же ты мне надоел, – уже совсем другим, не агрессивным, а усталым тоном сказала она. – Везде за мной таскаешься… Глаза мозолишь! Ни на работе, ни на отдыхе покоя нет. Уж как я Виктора ругала, когда он тебя охранником к себе взял…
Олег стойко сносил ее нападки. Опустив голову, угрюмо молчал. А Катя продолжала его распекать:
– Я ж тебе, Яшин, сто двадцать пять раз говорила – ничего у нас не получится! А ты, как баран, уперся рогами… Ни мне житья не даешь, ни себе. Женился бы давно, детишек настрогал! Так нет, вдолбил себе в башку бестолковую, что меня любишь…
– Я тебя на самом деле люблю, – подал голос Олег. – Очень сильно. Мне больше никто не нужен.
– А мне не нужен ты! Даже за мешок пряников в голодный год я не стала бы с тобой трахаться, понял?