Главным критерием в таком непростом вопросе являлась магическая сила, что уже значительно сужало круг потенциальных партнеров. Помимо этого у Дамблдора имелись и какие-то собственные соображения, так как он отметал кандидатов одного за другим, а времени оставалось все меньше.
Последним отвергнутым стал Чарли Уизли, вроде идеально подходящий по всем критериям (за исключением пола, ну да на это внимания вообще не обращалось, в магическом мире случались и более чудные союзы), когда Снейп не выдержал и, едва оставшись с директором наедине, воскликнул:
— Я не понимаю, чего вы добиваетесь, Альбус!
— Хочу найти именно того, кто сможет помочь Гарри.
— Чем плох этот Уизли?
— Он не сможет.
— Мне кажется, вы что-то скрываете от нас, — Северус уже начал терять терпенье.
— Возможно, я, в самом деле, слишком долго тянул. Придется мне обратиться с просьбой.
— О чем вы?
— Присаживайся, Северус. Боюсь, разговор коротким не получится.
— Слушаю вас, Альбус, — подобная «подготовка» могла кого угодно вывести из себя, но Снейп привык и не в таких ситуациях сохранять хладнокровие, во всяком случае внешне.
— Дело в том, мой мальчик, что в это, на самом деле, посвящены немногие. На данный момент только двое: я и, как ни прискорбно, Том Риддл. И это может стать серьезным препятствием в осуществлении нашего плана по выводу Гарри из комы.
— Значит, это относится к Поттеру?
— Именно. Надеюсь, мне не нужно напоминать, что прозвучавшее здесь не должно пойти дальше?
— Мне принести магическую клятву?
— Не стоит, я более чем уверен в тебе, поэтому и начал этот разговор.
— Так может, вы все-таки скажете, зачем вся эта… таинственность, Альбус?
— Да, конечно. Ты уже знаешь, что Том для своего… бессмертия применил один очень темномагический прием — разделив свою душу на крестражи.
— Одним из них, кажется, был дневник Темного Лорда.
— Да. Всего их семь. На данный момент осталось лишь четыре, из которых один — сам Гарри Поттер.
— Что?
— Ты не ослышался. В Гарри заключена часть души Тома.
— Значит, если он победит Лорда…
— То может не выжить сам, да. И поэтому сейчас, когда с Гарри случилось такое несчастье, его партнером, чтобы вывести из комы, может стать далеко не каждый сильный маг. Нужно, чтобы он каким-то образом тоже был связан с Риддлом, только тогда наш план сработает. Ты понимаешь меня, Северус?
От пронзительного взгляда Дамблдора, который нисколько не скрадывался линзами очков, становилось не по себе, и в то же время все очень четко встало на свои места. Снейп даже побледнел, хотя казалось, куда уж больше, и хрипло поинтересовался:
— Вы понимаете, о чем просите?
— Более чем, иначе не начинал бы этот разговор. Вытащить Гарри из комы сможет или сам Том или кто-либо из Пожирателей Смерти. Согласись, тут выбор весьма ограничен.
Снейп стиснул подлокотники кресла. Ему больших трудов стоило держать себя в руках, не разразиться гневной тирадой. Поэтому он очень тихо и вкрадчиво ответил:
— Вам не кажется, что вы просите от меня чересчур много? Я и так излишне долго потакал вам, являясь тайным хранителем золотого мальчика и вместе с тем, по вашему же настоянию, его злейшим кошмаром! Вы решили окончательно уничтожить то человеческое, что еще осталось?
— Твои заслуги неоценимы, Северус. И эти, и как шпиона. Но пойми, у нас нет выбора! Или ты, кому я доверяю, или крайне сомнительный по надежности Малфой, который, к тому же, уже женат.
— Нет! — зельевар, не сдержавшись, даже вскочил со своего места. — На это я пойти не могу, слышите? Вы ведь обещали мне…
Так и не договорив, Снейп махнул рукой и стремительно покинул директорский кабинет.
Но Дамблдор был отнюдь не из тех, кто легко отступает, особенно в осуществлении своих грандиозных планов. В этом его настойчивость граничила с упрямством одного длинноухого копытного животного. А уж подкрепленное весьма развитыми способностями к манипулированию, оттачиваемыми десятилетиями…
Снова и снова Альбус возвращался к этой теме в разговорах с Северусом, доказывая, обосновывая, что это единственный из возможных выходов. При этом не настаивая, не принуждая, а подталкивая зельевара к верному, с его точки зрения, решению. Убеждая, что в этом союзе не все так уж фатально, что это, скорее всего, временно.
К чести профессора Северуса Снейпа, он продержался больше трех месяцев, но когда до семнадцатилетия Поттера оставалось совсем немного, все-таки сдался под напором железных аргументов Дамблдора. Но на этом испытания зельевара только начались, а отнюдь не закончились.
Профессор давным-давно зарекомендовал себя, как сурового и жесткого человека, но все равно ему нелегко было выслушивать мнение Орденцев, когда Альбус рассказал им о своем плане. Первой реакцией стал шок, а потом все наперебой принялись разубеждать директора в этой идее. Слушать их доводы вскоре стало просто невыносимо. Как быстро люди, знавшие его не один десяток лет, забывали обо всем том, что он сделал и продолжал делать, о том, что он каждый раз рискует жизнью, отправляясь к Воландеморту. Для них, в первую очередь, оставалось важным то, что на его предплечье по-прежнему находится Темная Метка.
Северус мог бы бросить им все это в лицо, но вместо этого просто встал и ушел, предоставив Дамблдору распинаться перед членами Ордена Феникса. Сам он не видел в этом смысла.
К чести Альбуса, он на следующий день извинился перед зельеваром, и принялся убеждать, что впредь подобного не повторится, на что Снейп лишь кивнул, обронив:
— Не беспокойтесь, Альбус, если я дал слово, то от него не оступлюсь.
Ритуал магического бракосочетания решено было провести в полночь, именно в тот миг, когда Поттер фактически станет совершеннолетним. Местом выбрали все ту же закрытую от постороннего доступа палату в больничном крыле Хогвартса. Поэтому круг допущенных оказался очень узок: Дамблдор, взявший на себя проведение ритуала, Снейп, мадам Помфри, Люпин и Минерва Макгонагал. Рон и Гермиона, как ни упрашивали, все-таки допущены не были. Лишняя, мало контролируемая по молодости лет, магия, могла только помешать.
Гарри Поттер лежал на застеленной кровати, безучастный ко всему происходящему, и более всего сейчас походил на иллюстрацию к сказке о спящей красавице, ну в данном случае красавце, хотя этот момент Снейп нашел бы спорным. По случаю парня переодели из пижамы в обычную одежду, что еще более усиливало сходство. Ну, хоть без семи гномов обошлись, правда это, вроде, уже из другой сказки.
На самом деле это звучало так пафосно: «обряд магического бракосочетания», а на самом деле все выглядело довольно скромно. Никакого полыхания сил, фейерверка волшебства. Он прошел сквозь глубину веков, поэтому его главной составляющей была кровь. В чашу с молоком, символизирующим невинность (хотя главным его свойством в зельях была нейтральность, на которую в обряде и делалась ставка), сначала Снейп добавил свою кровь, сделав надрез на ладони: точно так же, правда, с посторонней помощью, добавили и кровь Гарри. Забрав чашу, Дамблдор начал читать древнее заклятье на латыни, во время которого Северус взял Поттера за руку, чтобы рана соприкоснулась с раной. Через кровь соприкоснулись и их магии, пока осторожно, едва-едва. Голос директора стал громче и размереннее, он явно старался подогнать пик обряда к полуночи, до которой оставались считанные секунды.
Кажется, весь Хогвартс вздрогнул, когда часы пробили полночь, одновременно с этим и прозвучало последнее слово обряда. Дамблдор вернул чашу Снейпу, и тот сделал глоток, потом еще один, пока количество порозовевшего молока не уменьшилось на половину. Вторую часть должен был выпить Гарри, но тут возник вопрос — как? Повисла пауза, Северус переглянулся с Альбусом и избрал наиболее верный и быстрый способ, ведь теперь дорога была каждая секунда. Он просто склонился над Поттером, приподнял ему голову, потом пригубил чашу и передал ее содержимое изо рта в рот. Получился своеобразный поцелуй. Зельевар даже помассировал горло парня, чтобы простимулировать глотание. «Процедуру» пришлось повторить дважды, но вот чаша опустела, и их магическое единение стало полным. Тепло распространялось и от порезанной руки по всему телу, и одновременно от гортани по пищеводу и желудку по внутренностям. Это длилось минуту, максимум две. Потом все прошло.
Сглотнув, Снейп открыл глаза, хотя не помнил, чтобы их закрывал, и убедился в том, что и так чувствовал — все с замиранием сердца уставились на них, словно ожидая, как минимум, возрождения Мерлина.
Медленно проползла секунда, потом еще одна, а чуда все не происходило. Макгонагал тихо всхлипнула в платок, Ремус нервно переглянулся с Дамблдором: что чувствовал сам директор — сложно сказать, да Северус и не собирался гадать. Сам он пристально вгляделся в лицо Поттера, ожидая хоть какой-то реакции. На миг показалось, что у парня дернулась щека, и зельевар прикоснулся к ней, чтобы убедиться. Он даже не подумал, что эта все та же, порезанная рука, и даже удивился кровавым следам на бледной коже.