Но вместо ответа Зима, как маленькая девочка, кинулась на шею Юле и разрыдалась. Она так и не сказала ни слова.
– Ладно, иди туда, прими душ и садись за телефон. Только впредь веди себя нормально и не отпугивай клиентов. Да, вот еще что: скажи своим подружкам, чтобы они не приходили сюда без надобности, чтобы не отвлекали тебя, договорились?
Но Наташа, как распаренная сомнамбула, уже скрылась в спасительной прохладе офиса.
Юля села в машину и поехала на Садовую улицу, где жила Катя Уткина.
– Представляешь, – встретил ее в дверях квартиры Игорь, – я не нашел ни одной теплой, зимней ее вещи, ни шубы, ни пальто, ни сапог… Разве это не странно? То, что у нее были кое-какие средства, я понял – все-таки недавно отгрохала ремонт. Пусть даже и скромный, но все равно сейчас это дорого. Ты походи по квартире, посмотри, такое впечатление, будто она приехала сюда лишь на время. И ни одного документа… Я звонил Корнилову, думал, может, его люди забрали ее паспорт и прочее, ведь я не нашел даже медицинского полиса, ничего совершенно…
– И что Корнилов? – Юля медленно двинулась в глубь квартиры, осматривая находящуюся в страшном беспорядке квартиру. Отремонтированная и чистенькая, она, однако, была осквернена чужим присутствием, вероятно, убийцы, потому что все, что хранилось в ящиках кухонных тумб, письменного стола, шкафов, – все это было вытряхнуто на пол и растоптано, раздавлено, разбито… А если еще учесть, что здесь, в комнате, вокруг места, очерченного мелом, где обнаружили труп, носилось целое стадо работников правоохранительных органов, затоптавшее все свободное пространство, да подсохшую и потемневшую лужу крови, то трудно себе представить более унылую и чудовищную по своим краскам картину разыгравшейся здесь трагедии.
– Корнилов говорит, что его люди не нашли ни одного документа. Спрашивается, зачем преступнику было забирать их оттуда, он, что же, думал, что ее не опознают?
– Дело в том, что если Уткина жила здесь постоянно, то у нее должно быть довольно много самых разных документов: сберегательная книжка, лицевой счет, телефонные квитанции и прочее… А вот если она жила в другом месте, а эту, теткину, квартиру использовала лишь для свиданий, то здесь бесполезно что-то искать. Когда Корнилов назначил мне встречу с Олегом?
– В десять. У тебя еще два часа.
Юля между тем осмотрела всю кухню, порылась в куче хозяйственного хлама, россыпях пшена и макарон, заглянула в ванную комнату, где обнаружила в корзине с мусорным бельем джинсовые шорты. Сунув руку в карман, достала оттуда клочок бумаги, оказавшийся при ближайшем рассмотрении обрывком квитанции прачечной «Диана». В нижнем углу квитанции крохотными цифрами был проставлен номер телефона прачечной – семизначный.
– Я позвоню… Узнаю, какой это район…
– Ты думаешь, что это Москва?
– Уверена… Смотри, номер довольно хорошо сохранился.
Юля подошла к телефону и набрала код Москвы. Соединили быстро. Трубку взяла женщина. Было такое впечатление, что говорят прямо в комнате, настолько чистый и громкий шел звук.
– Это прачечная «Диана»?
– Да, но мы закрываемся… Что вы хотели узнать?
– Адрес вашей прачечной.
– Садово-Сухаревская, 28.
Женщина положила трубку. Юля задумалась.
– Надо поговорить с соседями. Предлагаю тебе этим заняться, а я поеду к Корнилову. Может, мне удастся побеседовать с Олегом пораньше? – Ей не терпелось снова оказаться в полумраке ресторана «Охотничий», чтобы увидеть одухотворенное лицо и длинные пальцы своего любимого гитариста…
– А что с Наташей?
– Она просидела у меня на крыльце, на самом, заметь, солнцепеке, лишь бы вернуться обратно… Она упрямая как бычок. И я сжалилась над ней и взяла ее обратно. Как ты думаешь, зачем ей эта работа? Она не видит в тебе настоящего защитника, мужа, кормильца наконец? Ты для нее – сама ненадежность?
– Она хочет находиться рядом с тобой, – выдал Наташину тайну Игорь и покраснел. – Ей, правда, хочется работать не секретаршей, она мечтает, чтобы ты поручала ей более серьезные вещи…
– Ты намекаешь, что она пасет тебя? Вернее, нас?
– Похоже на то.
– А ты-то к ней сам как относишься?
– Никак… Я бы хотел, чтобы все вернулось, чтобы мы были вместе. Даже согласен на звонки Крымова. Но не больше…
– Но у меня другой мужчина, ты же знаешь…
– Знаю и не понимаю.
– Ладно, так можно говорить бесконечно. Ты – муж Наташи, я – свободная женщина, на этой оптимистической ноте и разбежимся. Поговори с соседями, а я поеду к Виктору Львовичу. Забыла тебе сказать – была в магазине, где работала Уткина полгода тому назад. Знаешь, ничего о ней не узнала. Только время потратила.
Она поймала взгляд Игоря и отвернулась. Мне приятно, когда он на меня смотрит. Я хочу, чтобы он на меня смотрел.
Юля тряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения: ей показалось, что время остановилось и что Наташа Зима и их скоропалительный с Шубиным роман – все это лишь приснилось…
9. Белые лилии
– А где ваша жена? – спрашивала Женя, лежа на постели рядом с Михаилом Семеновичем и с содроганием чувствуя, как он поглаживает ее бедра.
– Она умерла, – без эмоций ответил Бахрах, продолжая свои утомительные ласки. – Скажи мне, Женечка, я тебе хотя бы немного нравлюсь?
Это была уже их вторая встреча. Первая закончилась невинным поцелуем в постели, куда он все-таки затащил Женю и осмотрел ее, как врач пациента с головы до пят. «Может, он хочет, чтобы я родила ему наследника?» – промелькнуло в голове Рейс, но уже очень скоро эта мысль оставила ее. Михаил Семенович дал ей пятьсот долларов и назначил второе свидание. «Купи себе красивое платье и белье», – сказал он, целуя ее на прощанье уже в передней.
Пятьсот долларов за то, чтобы походить в голом виде перед стариком, да еще поесть в свое удовольствие и выпить – почему бы и нет? Женя была уверена, что имеет дело с импотентом, а потому даже обрадовалась такому, облегчающему ее задачу, целомудренному общению. Но на всякий случай она решила отправиться к своей подружке Наташе Зиме, чтобы спросить совета относительно того, как ей поступить, даже не у самой Наташи, а у ее хозяйки – Юлии Земцовой, известной в городе личности и, по словам же Наташи, очень обаятельной женщины.
Ей казалось, что такая неординарная личность, как Земцова, много чего повидала в жизни, а потому обязательно подскажет ей, как правильно поступить и, главное, как относиться к таким щедрым подношениям. Кроме того, она была почти уверена в том, что Земцова знакома с Михаилом Семеновичем, но это уже балансировало на грани интуиции – ей казалось, что все состоятельные люди города более-менее знакомы друг с другом. И только, когда она уже пришла в агентство, увидела Наташу и услышала сквозившую в ее голосе неприкрытую иронию, Женя вдруг поняла, какой дурой выставляет себя перед этими благополучными и чистенькими женщинами. Сгорая от стыда за свой поступок, который с каждой минутой казался ей все глупее и глупее, она, не помня себя, сбежала оттуда, даже не успев раскрыть рта, поклявшись в душе никогда туда больше не возвращаться. Ее связь с Михаилом Семеновичем показалась ей в ту минуту пошлой и грязной, как и вся ее неудавшаяся жизнь с вечным безденежьем, поисками работы и чередой сплошных унижений. И им, этим двум дамочкам, конечно же, не понять, думала она, давясь слезами в автобусе, что движет другими женщинами, ложившимися в постель с такими вот странноватыми, но богатыми Михаилами Семеновичами. У них есть деньги, приличные мужья или любовники, относящиеся к ним с уважением. А у нее, у Жени, нет ничего…
Она вернулась в реальность. Кажется, ее о чем-то спросили… Ах да… Нравится ли он мне?..
– Да, нравитесь, конечно…
– Хочешь, я принесу тебе вина? Холодного, полусладкого, фантастического, которое ты никогда не пила?
Михаил Семенович встал, быстрым движением накинул на себя простыню и завернулся в нее, стесняясь своей наготы.
Женя утвердительно кивнула. Он принес бутылку, фужеры, разлил вино.
– Предлагаю выпить за наш союз… Боюсь только, что ты со мной не искренна. Понимаешь, – он вдруг привлек ее к себе, и она почувствовала, как под простыней у него все напряглось, – я мог бы взять тебя еще в прошлый раз, я здоровый мужчина, у меня нет никаких проблем в этом плане… просто я сдерживаюсь… Но мне хотелось бы, чтобы ты сама пожелала этой близости…
Женя, решение которой менялось настолько часто, насколько менялась тема разговора, никак не могла выбрать: остаться ли ей и терпеть тело Михаила Семеновича, получая за это деньги, и в перспективе сделаться настоящей его любовницей, чтобы вместе с ним путешествовать, вести какие-то общие дела, стать ему другом, наконец своим человеком, или же уносить отсюда ноги, пока отношения не зашли настолько далеко, чтобы ее истинные чувства не могли вызвать с его стороны реакцию в виде оскорблений или даже пощечин.