Погуляв по парку и немного успокоившись, я позвонил миссис Майон, и она тоже вышла в парк. Я рассказал ей о реакции ее
мужа, попросил бросить его и переехать ко мне. Она отказалась. – Вепплер сделал паузу. – Видите ли, существуют два момента, которые все
усложняют, но которые вам надо знать, чтобы знать все.
– Если они имеют отношение к делу – пожалуйста.
– Самое непосредственное. Во первых, миссис Майон имела и имеет собственные деньги. Это делало ее более привлекательной в глазах мужа. Но не в
моих глазах. Я говорю, просто чтобы вы знали.
– Спасибо. И второй момент?
– Второй – это причина, по которой миссис Майон не захотела немедленно покинуть мужа. Вы, вероятно, знаете, что на протяжении пяти или шести лет
он был первым тенором в «Мет», и потом у него пропал голос – не насовсем. Джиффорд Джеймс, баритон, ударил его кулаком в шею и повредил ему
гортань. Это случилось в начале марта, и Майон не смог закончить сезон. Его оперировали, но голос не вернулся, из за чего он, естественно, был
подавлен, и миссис Майон не хотела бросать его в таком состоянии. Я убеждал ее, но она не соглашалась. Я был совершенно не в себе в тот день,
как из за чувств, охвативших меня впервые в жизни, так и из за сказанного Майоном, поэтому, забыв о благоразумии, я оставил ее в парке, а сам
засел в баре и начал набираться. Время шло, я выпил уже порядочно, но хмель не действовал. Ближе к семи я решил, что должен снова увидеть ее,
выкрасть ее, чтобы ни одной ночи не провела она больше в том доме. В таком настроении я вернулся на Ист Энд авеню и поднялся на двенадцатый
этаж, где минут десять постоял в холле, прежде чем протянул палец к кнопке звонка. Наконец, я позвонил, впустившая меня служанка пошла за миссис
Майон, но к этому моменту весь мой боевой дух, похоже, уже улетучился. Я лишь предложил, чтобы мы переговорили с Майоном вместе. Она
согласилась, и мы поднялись наверх и…
– На лифте?
– Нет, по внутренней лестнице. Мы вошли в студию. Майон лежал на полу. Мы приблизились. В затылке у него виднелась большая дыра. Он был мертв. Я
вывел миссис Майон из студии – она с трудом держалась на ногах. На лестнице, слишком узкой, чтобы идти рядом вдвоем, она упала и скатилась вниз
по ступенькам. Я отнес миссис Майон в ее комнату и уложил на кровать, а сам пошел в гостиную, где стоял телефон, но потом подумал, что нужно
сперва принять некоторые меры. Спустившись на лифте на первый этаж, я отыскал лифтера и швейцара и спросил, кто в тот день после обеда
поднимался в квартиру мистера Майона на двенадцатый или тринадцатый этаж. Я сказал, чтобы они вспомнили хорошенько – всех до единого. Они
назвали мне имена, и я записал их. Затем я вернулся в квартиру и вызвал полицию. Внезапно сообразив, что факт смерти может констатировать только
специалист, я позвонил жившему в том же доме доктору Ллойду. Он пришел сразу, и я проводил его в студию. Не успел он пробыть там и трех минут,
как появился первый полицейский и, конечно же…
– Если позволите, нельзя ли короче, – сердито вставил Вулф. – Вы ведь еще ни словом не обмолвились о тех неприятностях, из за которых решили ко
мне обратиться.
– Я доберусь до этого…
– Надеюсь, с моей помощью это произойдет быстрее. Я припомнил кое что. Врач и полиция констатировали смерть. В момент выстрела дуло револьвера
находилось у него во рту, и прошедшая навылет пуля снесла часть черепа. Револьвер, найденный рядом на полу, принадлежал самому Майону и хранился
там же, в студии.