Служанка и кухарка, ничего не подозревая, хлопотали на кухне. Получается, что в
студию никто не входил и пистолет на пол не клал.
– Но ведь кто то же сделал это! – упрямо произнес Фред.
– А вдруг у кого нибудь был ключ? – предположила Пегги.
– Да хоть у всех! – взорвался Вулф. – Все равно я в это не верю, и никто не поверит. – Он перевел взгляд на меня. – Арчи, ты поверишь?
– Разве что в кино, – признался я.
– Видите! – торжествовал Вулф. – А ведь мистер Гудвин настроен без предвзятости. Напротив, он готов за вас под пули – вон как заглядывается,
даже не успевает записывать. Но и он согласен со мной, что вы лжете. Поскольку никто другой положить пистолет на пол не мог, значит, его положил
один из вас. Я допускаю, что это могло быть сделано под давлением обстоятельств. – Он посмотрел на Фреда. – Предположим, вы, мистер Вепплер,
открыли ящик туалетного столика миссис Майон, чтобы достать бутылочку нюхательной соли, и обнаружили пистолет, из которого, судя по запаху,
недавно стреляли, подложенный, как вы сразу сообразили, кем то с целью навести подозрение на вашу возлюбленную. Что делать? Естественно, то, что
вы и сделали: взять пистолет и, ни слова не говоря, положить его наверху рядом с трупом. Или же…
– Вздор! Чистейший вздор! – отозвался Фред.
Вулф перевел взгляд на Пегги.
– Или же вы, миссис Майон, нашли его в спальне, когда мистер Вепплер отлучился вниз. Тогда вы…
– Но это же нелепо! – с чувством произнесла Пегги. – Как он мог оказаться в моей спальне, если только я не положила его туда сама? В половине
шестого мой муж был еще жив, а я вернулась домой раньше и, пока в семь часов не пришел Фред, непрерывно находилась в гостиной и в своей комнате.
Таким образом, если исключить возможность…
– Хорошо, пусть не в спальне, – согласился Вулф. – Пусть где нибудь еще. Но я не могу двигаться дальше, пока один из вас не сознается. Пистолеты
не летают, черт возьми! Я готов выслушать кучу лжи от остальных, по крайней мере от одного из них, но сперва хочу добиться правды от вас.
– Вы ее услышали, – заявил Фред.
– Нет, не услышал.
– Тогда это пат . – Он встал. – Пегги?
Они посмотрели друг на друга, и между ними повторился прежний немой диалог. Когда они добрались до того места сценария, где говорилось «это
должно быть прекрасно всегда…», Фред сел.
Но тут вмешался Вулф, не имевший в пьесе собственной роли.
– Пат, я полагаю, означает конец игры? – произнес он сухо.
Теперь настало время действовать мне. Заяви Вулф открыто, что не желает браться за дело, и его уже ничем не перешибешь. Я встал, переложил
симпатичный розовый чек с его стола на свой и, прижав драгоценную бумажку пресс папье, широко улыбнулся.
– Вы чертовски правы, – сказал я ему. – И хотя «чертовски» – не совсем то, что вы любите называть «неопровержимым», я могу составить целый
список клиентов, которые сидели в этом кабинете и лгали: Майк Уолш, Каллида Фрост, этот парень из кафетерия – Пратт… О, да дюжины! И что с того?
Их деньги были вполне нормальными, а я еще не настолько отстал со своими записями, чтобы не суметь наверстать упущенное. Неужто все труды
напрасны?
– Кстати, по поводу этих записей я хочу сделать заявление, – твердо произнес Вепплер.
Вулф уставился на него.
– Мы пришли сюда, – начал Вепплер, – чтобы конфиденциально сообщить о ситуации, в которой мы оказались, и попросить вас о помощи.