– И еще мои, – напомнила ей тетя Люся.
– И все? Потому что преступник, проникнувший в квартиру под видом Никиты, должен был всюду тут наследить. Он же трогал все эти книги! И шкаф тоже!
– Не знаю. Наверное, он орудовал в перчатках.
Мариша вздохнула. Наверное. Или… Представить себе, что «или», было даже страшно. Неужели Никита мог докатиться до такого? До убийства! И тут Мариша впервые задумалась о том, а что она, собственно говоря, знает про Никитку? Ну да, он милый, славный и добродушный. Кажется, что он и мухи не обидит. Но кто его знает, что у человека делается внутри?
К Марише и Ритке у него претензий никаких нет, вот он и мил с ними. А вдруг у него были личные причины, чтобы ненавидеть дядю Борю? Ненавидеть люто и неистово! Ведь даже самого мирного и безобидного человека можно довести до такого состояния, когда он взбесится.
– Слушай, Ритка, а твой муж в последнее время не выглядел угнетенным?
– Чего? В каком это смысле?
– Ходил он мрачным и хмурым? Задумывался о чем-нибудь таком… таком нехорошем?
– Ты к чему клонишь? – подозрительно нахмурилась Ритка. – Что Никитка… Что это все-таки Никитка натворил?
– Да нет, – солгала ей Мариша. – Просто если он был так близок со своим дядей, то мог знать, если у последнего возникли какие-то трения или разногласия с людьми.
– А-а-а… – протянула Ритка с облегчением. – Нет, ничего такого не было. Никита вел себя совершенно обыкновенно. Так же, как и всегда.
– Хорошо.
Мариша еще раз окинула взглядом библиотеку. Ну и разгром тут! Кто-то был изрядно зол, разбрасывая все эти книги. Вот эта даже разорвана пополам. У той оторвана обложка. И все они лежат так, словно их швыряли об стену и куда попало.
– Мне кажется, здесь мы уже больше ничего не найдем, – со вздохом произнесла Мариша. – Что бы ни искал тут преступник, он это нашел и ушел. Нам тут больше делать нечего.
И две другие женщины согласились с ней.
Покинув квартиру покойного Бориса Аркадьевича, подруги перешли дорогу и уселись в небольшом кафе. Чистенькие столики, приветливые официантки, меню без особых запросов. Все было создано специально для того, чтобы зашедшие сюда посетители могли ненадолго расслабиться и почувствовать себя в родной, домашней обстановке.
В это время в кафе было совсем безлюдно. И подруги могли спокойно посидеть и обсудить то, что им удалось узнать за сегодняшний день.
– Улики против Никиты неопровержимые, – вздохнула Мариша. – Тут и шарф, и соседка, и отпечатки пальцев на убившей твоего дядю книге. А что говорит по этому поводу твоя свекровь?
– Что она говорит? Ничего не говорит. Плачет.
– Но ведь дядя Боря – это ее брат?
– Вовсе нет. Дядя Боря – брат Никиткиного папы.
– Ах, вот как.
– Да.
– Но что-то она все равно должна про него знать?
– Да. Наверное. Но со мной она этими знаниями не делилась.
– А ты спрашивала?
– Нет.
– Сейчас поедим тут, поедем к ней и спросим, – решила Мариша и, кивнув Ритке, велела: – Звони и договаривайся.
Наталья Владимировна обещала быть дома к трем часам. И рассказать все, что она знает про Бориса Аркадьевича. И подруги до этого времени вполне уложились. Они съели по тарелочке грибного супа-пюре из шампиньонов и по куску торта со сливками, безе и орешками. Конечно, торт – это было отступление от правил диеты, но подруги сочли, что визит в квартиру покойника и без того достаточно сильный стресс для организма, чтобы еще и изнурять его сегодня разными диетами.
Свекровь Риты жила в самом обычном пятиэтажном блочном доме. Впрочем, за счет украшенных мозаикой стен он выглядел где-то даже привлекательно. Этакий сказочный домик на сто квартир. Впрочем, уже входя в подъезд, Мариша поняла, что если этот дом и из сказки, то из очень страшной сказки. Воняло в подъезде немилосердно.
– И как тут люди живут?
– А куда деваться? – хмуро пробурчала в ответ Ритка. – Живут.
– Но ведь воняет же!
– В подвале постоянно вода стоит. Сантехники ее откачивают, а она снова набирается. Трубы всюду ржавые. Должны со дня на день начать капитальный ремонт всего здания, но пока что все чего-то тянут.
Мариша только вздохнула в ответ. Лучше бы снести этот домик-сказку да построить на его месте нормальный современный дом с высокими потолками, отвечающий нормам человеческого жилья, чем латать старые дыры. Все равно ничего путного из этого не получится. Если из какашек слепить розу, она все равно хорошо пахнуть не будет.
– Сейчас – еще что, – продолжала рассказывать Ритка. – А вот зимой мы с Никитой у его мамы в гостях были, так тогда как раз трубы основательно прорвало. Несколько дней вода в подвале стояла. По всем стенам в доме плесень пошла. У людей на первых этажах и мебель, и одежда покрылись такими противными белесыми разводами.
– Это же страшно вредно для здоровья.
– Кто же спорит, – пожала плечами Рита. – Вот мы с Никиткой у меня и жили. Так наш дом еще в тысяча восемьсот девяностом году построили. Больше ста лет нашему дому. И ничего! Капремонт опять же в пятидесятых годах прошлого века делали. А этот дом в шестидесятых годах построен. И что?
– Что?
– Наши трубы стоят себе, замены не требуют. А у нее уже все проржавело и течет. О чем это говорит?
– О чем?
– О том, что дома очень много говорят о том, какой правитель был в стране! Умел держать народ в узде, или все творили что хотели. Посмотрите, какие дома строятся, и вы узнаете, что за люди стоят у власти!
К счастью, Марише не пришлось отвечать на эту политически окрашенную сентенцию. К этому времени они уже поднялись на пятый этаж к квартире Риткиной свекрови. Оставалось только пожалеть обитателей этого верхнего пятого этажа, ведь им приходится подниматься к себе наверх с тяжелыми сумками. Хотя с другой стороны, если внизу бушуют колонии плесени, поднимающиеся из подвала, то еще не известно, что хуже. Нет, пожалуй, пятый этаж без лифта все равно хуже. Плесень побыла и исчезла, а на пятый этаж подниматься приходится регулярно.
– Даже в нашем доме имеется лифт, – пропыхтела Ритка, которая страдала одышкой. – А тут… Здравствуйте, Наталья Владимировна! Вот и мы!
– Проходите, – пригласила подруг худощавая женщина, стоящая на пороге. – Не стойте в дверях, холодно.
Ритка быстро втолкнула Маришу в крохотную прихожую и захлопнула за собой дверь.
– О чем ты, Рита, мне по телефону говорила? Я что-то не очень тебя поняла. Ты считаешь, что у Бориса Аркадьевича были какие-то враги? Но следователь сказал, что все улики, которые имеются в деле, против моего Никиты?
Мариша машинально обратила внимание на это «моего». Не нашего с тобой Никиты, а именно моего. Значит, мать Никиты до сих пор считает сына своей неоспоримой собственностью и делиться им с невесткой не собирается?
– Но вы же в это не верите! – пылко воскликнула Рита. – И я тоже не верю, что Никита мог кого-то убить! А тем более своего родного дядю!
– Да что толку-то? Неужели ты – глупая девчонка – сумеешь сделать то, что не под силу настоящим мужчинам?
Похоже, мамочка Никиты слишком зациклилась на своем сыне. Многие матери, имеющие детей исключительно мужского пола, склонны обвинять во всех смертных грехах именно женщин и девушек. Они и глупые, и тупые, и ленивые, и сварливые. И транжирки, и гулены, и обманщицы! А вот их мальчики, все как на подбор, исключительного ума и порядочности.
– Но попробовать-то можно?
Первоначальный запал Ритки заметно погас после короткого общения со свекровью. Эта женщина действовала на нее так же губительно, как вода на пламя. И Мариша решила вмешаться.
– Если вы не хотите добра своему сыну, если вас устраивает, что он за решеткой за преступление, которого не совершал, то мы с Ритой уйдем. Наверняка кроме вас есть и другие родственники, которые смогут нам рассказать про дядю Борю!
И она с вызовом взглянула на женщину. Ну что? Уходить нам?
– Сядьте, – устало произнесла в ответ Наталья Владимировна. – Если уж вам так приспичило копаться в этом деле, то я расскажу, что знаю. Конечно, пользы от этого не будет, но… И я сразу же предупреждаю, что знаю про Бориса немного. Дело в том, что Борис – брат моего мужа. А я – вдова. Мой муж умер много лет назад. В память о нем я возила своего мальчика к его дяде, надеялась, что тот хотя бы отчасти заменит Никите отца. Все-таки родной дядя! Но Борис не испытывал к маленькому Никите никаких теплых чувств. Принимал нас вежливо, но прохладно. И откровенно давал нам понять, что не вполне понимает цели наших визитов.
– Он что, совсем чурбан был?
– Просто считал, что Никита – это не его забота. Старался как можно скорей сунуть мне денег на подарок Никитке и спровадить нас. Мне эти деньги казались грязными, словно я их выклянчиваю у него. Радости они мне не приносили. И мне с каждым разом все трудней становилось набирать номер Бориса и договариваться с ним о встрече.
– А как Никита реагировал на такое поведение дяди?