– А! Стало быть, это – Одинокое озеро; сдается мне, про него я слышал, вот только не помню, что именно. А что до самой деревни – ну, Шильстон‑Апкота, – кто в нем живет?
– Да никто из тех, у кого с мозгами все в порядке, сэр, – отвечал стражник, помогающий кучеру в осмотре. – Есть там кое‑какой народец – вон в усадьбе посреди леса. Да только в деревню уже никто и не суется, сэр, разве кто совсем с катушек съехал.
– С катушек съехал?
– Ну да. Рехнулся, стало быть. Сбрендил.
– Понятно. А почему же все так?
Как ни странно, ни кучер, ни стражник отвечать не торопились.
– А вы не знаете, что это за усадьба? Вон тот громадный особняк на мысу, что вдается в озеро? – полюбопытствовал я.
– Усадьба зовется Скайлингден, – наконец нарушил молчание мой угрюмый спутник. – А окружает ее Скайлингденский лес.
– Ага, точно, – хмуро буркнул кучер. В голосе его прозвучала явная враждебность, а замечание, по всей видимости, предназначалось скорее для него самого, нежели для меня или моего знакомца.
– А кто там живет? – осведомился я, указывая на сизую струйку дыма.
Кучер и стражник переглянулись и покачали головами. Либо ответа они не знали, либо правду предпочитали не разглашать – как обстоит дело, я так и не понял.
– Да ничего там не встретишь, кроме пыли да паутины, если повезет, – пробормотал себе под нос мой задумчивый спутник. – Если повезет…
– А что там случилось? – Я, похоже, все больше уподоблялся завзятому сплетнику – даже в своих собственных глазах, – ибо поток вопросов не прекращался. – Не ошибусь, если скажу, что община эта некогда процветала, невзирая на теперешний ее заброшенный вид. Расположена деревня в местности весьма приятственной и романтичной, пусть и на отшибе; для земледельца здесь сущий рай, да и в древесине недостатка нет. Шильстон‑Апкот, что на Одиноком озере… Где же я мог слышать это название? Вроде бы тут приключилась какая‑то неприятность… да, верно; но в точности не помню, хоть убей.
Я еще несколько раз повторил вслух эти названия, пытаясь зацепить хоть что‑нибудь на замусоренных полках моей памяти.
– Нечистая сила, – сплюнул стражник. – Деревня, и усадьба, и леса, и черные воды – недобрые тут места… одно слово, дьяволовы угодья.
– Ага, – мрачно закивал кучер. – Экие страсти, даже подумать жутко!
Немало озадаченный, я вновь обратился к угрюмому спутнику:
– Сдается мне, в таком удобном месте, как здесь, да еще и на тракте, устроить перевалочную стоянку для карет из Вороньего Края – самое милое дело. Право же, постоялый двор здесь не пустовал бы, нет.
– Да он и не пустовал, – отозвался мой спутник. – Постоялый двор назывался «Деревенский герб»; он и по сей день стоит на окраине деревни, дальше по дороге. Мы еще его проедем. Даже отсюда можно разглядеть двускатную крышу, там, за деревьями.
– А, вот, значит, где был постоялый двор?
– Причем один из лучших. В ту пору хозяйничал в нем мистер Ним Айвз по прозвищу Гербовой Айвз, а при нем – дочка, и долговязый Джинкинс, и коридорный по имени Снорем, да много кто еще.
– Стало быть, вы там останавливались?
– Нет. Но я недолгое время жил в Шильстон‑Апкоте и частенько туда заглядывал.
– Тогда, получается, вы знаете, что ввергло городок в нынешнее жалкое состояние.
– Как раз в ту пору я здесь и находился, сэр. Лето стояло в разгаре; с тех пор ровно одиннадцать лет минуло.