— Всё одно, — махнул он рукой. — Какая разница, кто и как платит? Главное, что платит.
— Вот скажи мне, — не отступался Иван, — Неужели, предложи вам тогда, ты бы отказался получать зарплату за то, что вы делали?
— Если бы нам предложили за это зарплату, то ничего бы мы, Ванька, не сделали.
Иван насупился.
— Ну, не веришь мне — истории поверь, — вздохнул дед. — Далеко ходить не надо — хоть на советское время посмотри. Как всё начиналось и как всё закончилось. Поначалу партия ведь тоже выражала волю народа. Ну, или старалась. А потом что? Превратилась в машину для производства элиты, а от благих идей одна только оболочка и осталась. Так и с вами будет, Ванька. Мы-то ведь искренне, от всей души. А вот вы…
— Да с чего ты так уверен?
Дед только усмехнулся наивному юношескому оптимизму, потом вздохнул и покачал головой:
— С того, что нельзя из патриотизма делать профессию. А если попытаться, то получится из этого вовсе не патриот, а так, одна обёртка. Которой те, кому это выгодно, от народа прикрываться будут. Профессиональные патриоты, ну надо же!..
***
— Всё-таки возвращаешься? — спросил Пашка на следующий день. — А, может, подождёшь немного? Я на эти выходные собираюсь в Тринидад, уже нашёл там один симпатичный каса партикуляре… Пляж, море, солнце… А в Москве сейчас зима. Если уж не примешь предложение Карлоса, может, хоть отдохнёшь чуть подольше?
— Нет, Паш, спасибо.
— Почему?
Иван некоторое время молчал, проводя ладонью по ёршику волос на затылке, а потом вдруг буквально вцепился в Пашку взглядом:
— Скажи мне, что такое быть патриотом?
— Любить свою страну, — не раздумывая ответил Пашка.
— Именно. Тогда скажи мне, как можно любить чужую страну, какой бы распрекрасной она ни была?
— Так зря, что ли, мы — профессиональные патриоты? — ухмыльнулся приятель в ответ и продолжил, кривляясь: — Простые патриоты везде найдутся. Но мы-то — не они. Мы — специалисты, мы — профессионалы…
— И потому за деньги можем профессионально любить любую страну, — закончил за него Иван.
— Глянь-ка, да ты у нас идеалист! — насмешливо протянул Пашка. — Идеалист, максималист и дурак. Здесь для нас хоть есть настоящая работа. А дома? В кабинете дремать, на заседаниях молчать, на публике рядышком стоять?
Тут Пашка попал в яблочко.
Для нынешних профессиональных патриотов настоящей работы давно не осталось, заражать своей любовью к родине, как делали отцы и деды, было просто некого. Некогда равнодушные, а то и вовсе презирающие свою страну, сейчас люди на все лады провозглашали к ней свою любовь. На каждой демонстрации, куда Иван приходил, кто-то нёс транспарант ярче, чем его собственный. На каждом митинге кто-то размахивал флагом яростнее, чем он. На каждом параде кто-то кричал громче него. Патриотизм стал модным, как некогда были модными социализм, феминизм и мультикультурализм.
На этот раз Пашка истолковал молчания Ивана правильно и сменил тему.
— Ладно, а что Карлос-то тебе сказал?
Иван вспомнил глаза нового кандидата в кубинские вожди. В них горел самый настоящий огонь — команданте не лицемерил, не фальшивил и не играл на публику. И, несмотря на свою молодость, был очень прозорлив.
— Иван, вы знаете, что сделал Че, когда они с Кастро свергли Батисту? Фидель дал ему должность в правительстве, но Че отказался. Потому что он был не министром. Он был революционером. А в стране, где революция уже победила, для революционера нет работы. Так и с вами, профессиональными патриотами. Когда в стране всё хорошо, как сейчас у вас, в России, когда все снова любят родину, для вас уже и нет настоящей работы, разве не так?
Карлос Ревуэльта был прав — и ошибался одновременно. Да, дома с трибун неслись верные призывы, а в толпе царили правильные настроения. Да, на смену продажным, безразличным к судьбе родины политикам, пришли люди, неравнодушные к своей стране. Вон какие у них огромные флаги висят в кабинетах! Вон как они радостно кричат вместе с толпой! Вон какими лозунгами гремят с трибун! А что до того, что растут безработица и цены, что снова вспыхивают межнациональные конфликты и раздуваются угли ненависти к иммигрантам — так это не главное. Главное — лозунг погромче и транспарант поярче…
— Значит, не останешься? — уже безо всякой надежды снова спросил Пашка.
— Нет, — очень твёрдо ответил Иван.
— И что — обратно, в свой кабинет, рисовать плакаты и готовить речи?
— Вряд ли.
— Всё-таки пойдёшь получать другую профессию?
— Нет.
— А что?
— Буду думать, где можно найти другую работу.
— Вань, ну, какая может быть другая работа для профессионального патриота? — предпринял Пашка последнюю попытку. — Мы можем только одно…
— Да ничего мы с тобой не можем! — резко оборвал Иван приятеля. — Ничего настоящего. Ничего стоящего. В том-то и проблема.
***
Иван не знал, чего ожидать от биржи труда — с его-то профессией о безработице можно было не беспокоиться. Он предполагал, что увидит огромное просторное здание с бесконечными холлами и сидящими в коридорах на стульях людьми. Множество офисов, электронные счётчики посетителей на стенах с меняющимися на них красными цифрами, деловито снующие туда-сюда клерки, поддерживающие порядок в очереди…
Реальность не оправдала его ожиданий. Старое, одноэтажное, залатанное многократными косметическими ремонтами здание красного кирпича со скромной лепниной под заснеженным карнизом. Обледенелое крыльцо в три ступени. И — огромная толпа замёрзших людей на улице, без жалости давящая тех, кто кто в ней оказался, штурмующая узкую входную дверь.
Несколько часов спустя Ивана мощной волной пробившихся сквозь вход безработных внесло внутрь здания. Внесло и выбросило, словно щепку на берег, в темный коридор с многочисленными дверьми.
Вот здесь была уже очередь, и на лицах посетителей застыло одинаковое выражение усталости, терпения и заранее заготовленного смирения, необходимого для общения с любыми чиновниками.
— Здравствуйте, — приоткрыл Иван одну из дверей, когда подошла его очередь.
— Вы по вопросу трудоустройства? — не отрывая глаз от монитора, спросила сидящая за массивным столом модно одетая молодая женщина.
— Да.
— Ваша специальность? — равнодушно осведомилась она, по-прежнему не глядя на Ивана.
— Профессиональный патриот.
— О! — выдохнула женщина, отрываясь от экрана, — Да что же вы стоите? Садитесь, пожалуйста, — приветливо заулыбалась она накрашенными губами, а глаза, тем временем, хладнокровно рассматривали Ивана, оценивали и отмечали "основные параметры". Возраст — немного за тридцать; внешность — заурядная, но без изъянов, и явно тропический загар; стоимость костюма — для её зарплаты запредельная. Взгляд загорелся. — Я — старший консультант по трудоустройству, Вера. А вы?..
— Иван.
— Очень приятно, — Вера с любопытством рассматривала посетителя, игриво накручивая на палец локон волос. — Скажите, Ива-ан, — протянула она, в голосе послышались мурлыкающие нотки, — а какими судьбами оказались здесь вы?
Иван едва заметно поморщился от этого подчёркнутого "вы" и ответил:
— Хочу найти себе другую работу.
— По другой специальности? — поражённо ахнула Вера, на миг даже позабыв обо всяком кокетстве.
Иван скривился. Ну конечно! Стать профессиональным патриотом — мечта многих, но удел единиц. Конкурс на патриотический факультет — самый огромный во всей стране. Пробиться в ряды этой элитной профессии очень непросто. Но уж если пробился, то будет тебе не жизнь, а сказка! У профессиональных патриотов — очень хорошая зарплата. У профессиональных патриотов — огромные льготы. У профессиональных патриотов — шикарное жильё. У профессиональных патриотов высокий социальный статус. Их уважают и ценят, они вхожи в любые круги. Кто же захочет сменить такую работу?
— Нет, по своей.
— Иван, — игривая улыбка Веры превратилась в искусственную, — вакансии профессиональных патриотов к нам никогда не попадают. Вы же сами знаете, ваша профессия — элитная, должности всегда распределяются внутри неё закрытым порядком и никогда не выходят на широкий рынок. Вам нужно не сюда, а в свой отдел кадров.
Несколько мгновений Иван рассматривал Веру. Модная стрижка, со вкусом подобранная бижутерия, старательный макияж и легко читаемое желание вызвать к себе интерес у человека, чья профессия автоматически возносит его в "высшее общество"… Как объяснить ей то, что он сам ещё не до конца понимает и уж тем более не может сформулировать? И стоит ли объяснять?..
— Я надеялся, — медленно, с трудом подбирая слова, начал Иван, — что вы поможете мне. Подскажете, нет ли других профессий, где будут нужны мои умения.