– Да, но я думаю, что так лучше для нее, а это главное.
– Ты, конечно же, прав. Иди работать. Андрею пока незачем знать о нашем с тобой разговоре.
Андрей распустил тугой узел галстука. И кто, черт подери, придумал этот дурацкий дресс-код? Дышать же невозможно!
Ему надоело шататься по мелким игорным заведениям, где от силы можно выиграть пару-тройку тысяч. Казино – совершенно другое дело, здесь можно оторваться по-крупному. Если повезет, он срубит одним махом столько бабок, что больше никогда не станет испытывать удачу.
Андрей обманывал себя, повторяя, что бросит, как только сорвет большой куш: он подсел на игру полгода назад, и с тех пор она стала для него способом существования. Поначалу все выглядело невинно – партия в покер в казино, час-полтора в автоматах. Но постепенно это затягивало, и Андрей сам не уследил, когда игра из развлечения превратилась в потребность. Новая страсть требовала не только сил, но и финансов. Это не сразу стало заметно, но как-то раз жена Светка полезла в тумбочку, где они держали деньги на семейные расходы, и обнаружила, что ящик пуст. Андрей никак не мог вспомнить, на что потратил сорок пять тысяч, а когда ему это все же удалось, он ужаснулся и поклялся себе, что больше никогда не подойдет ни к автоматам, ни казино. Он продержался две недели. Получив аванс, сорвался и бросился в ближайший игровой зал, где проторчал до самого утра. Забыл позвонить Светлане, забыл принять душ и переодеться. Андрей помнил только о том, что выиграл четыре с половиной тысячи, а потом проиграл вшестеро больше.
Пока Андрей играл на свои, дело ограничивалось скандалами со Светланой. Но долг рос, и кредиторы не собирались ждать. Андрею необходимо было отыграться и расплатиться со всеми. А потом завязать – навсегда. Он с тоской вспоминал спокойную, полную тихих радостей жизнь со Светой и ребенком, успешную карьеру, пока игра не затянула его в свое болото. Это обязательно вернется, надо только в последний раз рискнуть. Он занял десять тысяч долларов у приятеля, который еще ни разу не давал ему в долг и не знал о тайном пристрастии Андрея, и теперь-то уж крупный выигрыш у него в кармане. Всем известно – чем больше ставки, тем больше вероятность сорвать банк!
Немилосердно потея и не отрывая глаз от ловких рук девушки-крупье в белой блузке с бейджиком, Андрей думал не только о маячащих впереди деньгах. Перед ним стояло лицо Анжелы, на котором читалось осуждение – нет, натуральная брезгливость! Он не мог этого вынести: Анжела была той самой женщиной, ради которой можно отдать все на свете, только бы она обратила на тебя внимание. Поэтому ее холодный неприязненный взгляд резанул душу Андрея, как острая бритва. Знала ли она о его отношении? Возможно, ведь по ней никогда нельзя сказать наверняка: Андрей не знал женщины, которая бы так умела держать себя в руках. Света, его жена, была мягкой и теплой, как домашние тапочки. Она всегда находилась рядом, готовая поддержать и утешить, налить тарелку супа и выслушать его жалобы на рабочие проблемы. Анжела слеплена из другого теста. От этой женщины не дождешься сочувствия и жалости. Ей нравятся лишь победители, она ставит только на призовых лошадей. Раньше в глазах Анжелы он читал доброжелательность, трактуя ее как «может быть». Теперь она избегала встречаться с ним взглядом. Когда же это все-таки происходило, Андрей видел ее недовольство им, ее пренебрежение, словно Анжела вынуждена иметь дело с чем-то грязным и недостойным. Какова же истинная природа его чувств к Анжеле? Разумеется, это не любовь, нет. Скорее, желание обладать тем, что не принадлежит никому, подмять под себя ее жесткую, негибкую натуру, сломить ее сопротивление и заставить молить о пощаде. Увидеть ее в своей постели – и одновременно на коленях – вот о чем мечтал Андрей с тех пор, как впервые увидел эту женщину.
Но он точно знал, кто во всем виноват – этот жеребец, Димитриади. Он, видите ли, работал в иностранных фирмах, говорит на нескольких языках – подумаешь, выскочка хренов. Ведь это он, Андрей, начинал с Анжелой практически с нуля, когда предприятие ее папаши обанкротилось. Именно он наладил работу в отделе, шел бок о бок с Анжелой и переносил все трудности переходного периода без единой жалобы. И вот приходит какой-то Димитриади и без малейшего усилия вырывает у Андрея кусок изо рта. Да уж, на него Анжела смотрит совсем по-другому. Пожалуй, впервые за время, что они знали друг друга, Андрей видел, что ее эмоции выходят из-под контроля.
В глубине души Андрей соглашался, что Димитриади и впрямь классный специалист. Понимал он и то, что парень прав, критикуя работу Андрея, но гордость и самолюбие не позволяли ему это признать. Его удивлял пиетет, с которым Димитриади пытался наладить с ним отношения, и раздражал в то же время: Андрей этого не понимал, поскольку сам не был способен на подобное проявление благородства. И пусть заложил бы его Анжеле, все равно он уже достаточно низко пал в ее глазах! Его ненависть к Димитриади разгоралась постепенно, как и страсть к игре, и теперь уже вышла за рамки, за которыми удавалось ее скрывать.
Девушка-крупье разложила карты. Андрей напрягся, пытаясь поймать удачу. Ему должно повезти: после столь долгой полосы невезения он не может проиграть!
Тетя Римма восхищала Анжелу тем, что в свои семьдесят шесть лет умудрялась выглядеть как конфетка. Побывав четыре раза замужем, на вопрос о том, как ей удалось так замечательно сохраниться, Римма неизменно отвечала: «Живите только ради себя, любите себя, лелейте и будете всегда отлично выглядеть!»
Тетя Римма и в самом деле жила для себя. Во всех браках проблемы решались без ее участия: мужья предпочитали ограждать нежную Римму от всего, что могло бы ее расстроить. Они были людьми состоятельными, и теперь, овдовев в четвертый раз и решив, что это уже последний, тетя Римма делила свое время между салонами красоты, бассейном, заграничными поездками и встречами с теми друзьями и родственниками, кто ее не раздражал. Таких насчитывалось от силы два-три человека, и Анжела входила в число избранных. Она знала, что тетя Римма ценит ее за самостоятельность. Большинство родичей хищно заглядывалось на кругленькое состояние пожилой женщины, мечтая о наследстве. Однако Римма, насколько было известно Анжеле, давно позаботилась о том, чтобы ее денежки не достались тем, кто так их желает. Тетка составила завещание несколько лет назад, и Анжела об этом знала.
– Ни фига им не достанется! – радовалась Римма, потирая тщательно наманикюренные руки, красоте которых позавидовала бы и молодая красотка. – Большую часть получит моя любимая племянница – деньги, как говорится, к деньгам. Остальное – собачьим приютам по всему городу.
Слова «большая часть» немного настораживали, но Анжела не зацикливалась на них, в конце концов, она вовсе не нуждалась в состоянии тетки.
Строго говоря, Римма не приходилась Анжеле теткой, она была двоюродной сестрой матери ее отца, но предпочитала называться «тетей Риммой». Не имея собственных детей, Римма нисколько не сожалела, что радости материнства ее миновали. Да и к Анжеле она стала проявлять интерес только тогда, когда той исполнилось лет шестнадцать и она стала достаточно взрослой, чтобы удостоиться общения с тетей Риммой. Они оказались близки – пожалуй, настолько доверительных отношений у Анжелы не было ни с кем.
Сегодня в ресторан тетя Римма надела нежно-розовый костюм из тонкой шерсти, прекрасно сидевший на ее все еще стройной фигуре. Совершенно очевидно, что перед встречей с Анжелой она посетила салон, и свеженакрученные кудряшки задорно обрамляли ее лоб, почти лишенный старческих морщин, а ногти сверкали ярко-розовым лаком.
– Ты, как всегда, неотразима! – не кривя душой, воскликнула Анжела, привычно чмокнув тетушку в гладкую щеку. – Хотела бы я выглядеть хотя бы наполовину так же эффектно.
– Ты прекрасна, – ласково улыбнулась Римма, с удовлетворением оглядывая крепкую фигуру племянницы в легкой шифоновой блузке и черной расклешенной юбке. – Но в то же время не могу не заметить, что тебя, похоже, что-то беспокоит?
– Да нет, что ты, – покачала головой Анжела, но ее тетку не так-то просто провести.
– Уж не влюбилась ли ты часом, племяша?
Вопрос тетки, неожиданно попавший в самую точку, застал Анжелу врасплох.
– Вот глупости – влюбилась! – пробормотала она, но Римма уже ухватилась за эту мысль.
– И кто же он? – продолжала она допытываться. – С работы или из какой-нибудь тусовки?
– Ты же знаешь, я по тусовкам, в отличие от тебя, не шляюсь.
– Значит, с работы. Полагаю, кто-то новенький? Рассказывай, детка, а то я умру от нетерпения!
Анжела помолчала, собираясь с мыслями.
– Есть один, – сказала она наконец. – Новый архитектор.
– Молодой или старый?
– Моложе меня.
– Это все ерунда, я, как ты знаешь, была старше трех из моих мужей – и ничего, жили не тужили.