Он молчал, уже подавляя гнев, но все еще раздираемый сомнениями. То, что исчезла постоянная и растущая угроза со стороны герцога, – великое счастье и облегчение, но чутье подсказывает, что я могу быть намного более опасным противником, чем вообще-то ленивый Хорнельдон. Только вот стану ли…
Ашворд опасливо поглядывал то на него, то на меня. Наконец король тяжело перевел дыхание, с силой ударил обеими ладонями по широким поручням кресла.
– Сэр Ричард, – произнес он все еще резким голосом, в котором клокочет гнев, но уже стиснутый железной ладонью контроля, – сейчас это самое важное. Хотя мое сердце обливается кровью при таких новостях. Моя дочь убежала с этим… этим безродным…
Я промолчал, это он знал еще до того, как мы пустились в погоню, сейчас же таким образом заверяет, что целиком и полностью разделяет мое негодование.
Ашворд понял мое молчание и сказал нерешительно:
– Сейчас с этим ничего не поделать, Ваше Величество. Потом, может быть, да… Сейчас я бы порекомендовал…
Король поморщился.
– Да знаю-знаю. Часть вассалов герцога Хорнельдона отбыла по домам, но некоторые остались и выжидают.
– Всё приходит в свое время для тех, – сказал я осторожно, – кто умеет ждать… С другой стороны, если ждать минуты, когда все, решительно все будет готово, – никогда не придется начинать.
Ашворд поспешно сказал:
– Простите, Ваше Величество, но сэр Ричард, к сожалению, прав. Готовы мы или нет, но прямо сейчас надо показать, что сэр Ричард вернулся.
– С победой, – напомнил король.
Я дополнил крайне почтительно:
– Выполняя ваше указание, Ваше Величество! И сделав все так, как вы мудро и указали!
Он не повел и бровью на откровенную лесть, но, думаю, сигнал понял: мутить воду не собираюсь.
Ашворд содрогнулся и сказал осевшим голосом:
– Главное, сэр Ричард вернулся с Камнем Яшмовой Молнии. Это тоже всем скажет о многом.
Король побарабанил пальцами по подлокотнику, и снова мне почудился стук дерева по дереву.
В отведенных мне покоях ничего не изменилось, разве что посреди зала уже раскорячилась на четырех медных лапах в виде разинутых львиных голов широкая медная бадья. Три женщины льют в нее из больших кувшинов горячую воду, четвертая добавляет холодную и часто опускает туда пальцы, всякий раз громко ойкает и торопливо льет еще.
Я сбросил одежду – чертовы гарпии не оставили целого клочка, одни лохмотья, словно я принц и нищий, а еще Джекил и Хайд.
Служанки стыдливо отвернулись, пока я влезал в воду, а затем с энтузиазмом принялись растирать мне плечи, намылили голову, размяли шею.
Одна сказала удивленно:
– Ваша светлость, вы просто счастливчик! Одежда вся порезана, а на теле ни одной царапины!
– Это называется не счастливчик, – пояснил я, – а великий воин. Царапины оставляю я, а не мне, поняли?
Она хихикнула:
– Да-да, такие царапины, что руки-ноги отлетают, как веточки, верно?.. Наклонитесь чуть, я спину потру…
Я наслаждался купанием. Женщины щебечут, расхрабрились, щечки уже порозовели, глазки хитрые, начали извечную игру с мужчиной, где у нас нет шансов выиграть; я отдался чувству покоя, но мысли то и дело возвращаются к Гайдерсгейму, где я сейчас должен мчаться впереди рыцарского клина и рассекать плотную лаву полуголых варваров. Зря я с этим герцогством, зря. Ухватил сдуру, как не взять, когда другие всю жизнь добиваются, а тут само приплыло прямо в руки? Не подумал, что герцогство тоже может оказаться бесплатным сыром.
Не потерять бы из-за него Сен-Мари, не так уж там моя власть и крепка. Да и Армландия осталась без наиболее боеспособных войск, соседи такое замечают сразу. Одна надежда, что за моими успехами следят очень внимательно и ревниво. В Армландию тут же введут войска хоть Гиллеберд, хоть Барбаросса, хоть еще кто почестолюбивее, если я потерплю здесь поражение или хотя бы ввяжусь в тяжелую затяжную войну.
Но пока я от победы к победе, все будут выжидать, когда оступлюсь. Хуже то, что их ожидания вот-вот оправдаются. Я уже иду по краю бездны, а в тумане то и дело теряю границу твердой земли…
– Ваша светлость, приподнимитесь… вот так, спасибо, мы помоем и ваши… ноги…
Потом меня долго и старательно промакивали огромными, размером с Сен-Мари, мохнатыми полотенцами, а чопорные слуги вносили и растопыривали передо мной различные костюмы. Эти уже не спрашивают, почему сам цел. Видимо, целебные мази, отвары, корешки и прочие штуки, быстро заживляющие раны, достаточно доступны простому вельможному народу.
– Вот этот камзол, – сказал я. – И эти штаны!.. Нет, лучше эти. Сапоги без шпор? Убрать!
– Ваша светлость, – осмелился сказать один почтительно, – но шпоры порвут королевские ковры.
– Я долго не задержусь, – пообещал я, понимая, что это мгновенно доложат королю. – Его Величество может не беспокоиться… в его герцогстве будет порядок!
Одетого и обутого, меня передали другим слугам, а эти, постоянно и растерянно кланяясь, словно им еще не объяснили, как себя вести с победителем грозного Хорнельдона, отвели меня в коронный зал. Огромен, окна со стрельчатыми арками, дальняя часть визуально отделена колоннами, восемь столбов из золота, так это выглядит, хотя, конечно, просто отделка, а внутри наверняка камни. В той части расположено массивное кресло с неизменно высокой спинкой, колонны то ли держат свод, то ли показывают границу, за которую не стоит переступать, приближаясь к Его Величеству.
Церемониймейстер сказал громко и с радостным подъемом:
– Его Величество король Херлуф Сильвервуд!
Все зашевелились, сгибаясь в поклонах, и оставались в таком положении, пока король шествовал к креслу. Вышел он из двери в стене в той же части зала, отделенной колоннами – лицо напряженное, голова слегка втянута в плечи; торопливо подошел к креслу и опустился на сиденье, как мне показалось, со вздохом облегчения, словно только в нем он в полнейшей безопасности.
На пару долгих мгновений я снова увидел прозрачную воду, охватившую его тело. На кистях рук и старческих пальцах задержалась, истаивая медленно, как туман на солнце.
Придворные выпрямили спины, на лицах почтение. Король окинул всех строгим, но отеческим взглядом. Я впервые ощутил, что, несмотря на его сломленный и разочарованный жизнью вид, он умеет быть жестоким и неуступчивым. Да и все понимают, что у него рухнула гора с плеч, когда герцог погиб так неожиданно и нелепо в одном шаге к абсолютной власти.
И, главное, король в самом деле впервые за долгие годы может не только перевести дух, но и действовать без оглядки на всесильного герцога.
Все ждали, а Херлуф, выдержав многозначительную паузу, коротко кивнул церемониймейстеру. Тот величественно развернулся и подал знак глашатаю.
Одетый в королевские цвета, что значит – не простой глашатай, а возвещающий королевскую волю, он важно развернул лист и заговорил важно:
– Мы, милостивый король Херлуф Сильвервуд, потомок Древних Королей, возлагаем на маркграфа и майордома Ричарда Длинные Руки титул герцога Вельденского и жалуем ему владения в Дасселе с замком Альтенбаумбург, а также земли Маркгрефлерланда и Монферратские! Обязанности предыдущего владельца, герцога Хорнельдона, переходят отныне герцогу Ричарду, а также все старые долги, счета и прочие удобства и неудобства. С этого дня перечисленные земли вверяются герцогу Ричарду, и только ему! Он обязан поддерживать закон и порядок, платить налоги в королевскую казну, заботиться о своих вассалах и простом люде.
Он закончил, и в торжественном молчании, когда никто не проронил ни слова и даже не шевельнулся, начал с шуршанием сворачивать свиток в трубочку.
Я вышел из толпы и, приблизившись к королю, преклонил перед ним колено. Двое пышно одетых приближенных подали ему роскошнейший меч в багряных ножнах с золотыми накладками в виде стилизованных молний.
Король, придерживая ножны одной рукой, с усилием потащил за рукоять, черную и с крупными рубиновыми камнями. Клинок вспыхнул на свету синеватым пламенем.
– Доблестный сэр Ричард, – сказал король и ударил меня мечом плашмя по правому плечу, потом по левому, – вы преклонили колено, будучи маркграфом, а подниметесь герцогом! Встаньте, сэр Ричард, герцог Вельденский!.. И можете принимать поздравления.
Последние слова он произнес совсем другим тоном, дружелюбным, это тоже больше на публику, пусть видят наши теплые отношения, совсем не те, что с предыдущим герцогом. И еще пусть почуют как бы намек на то, что король умеет ждать, вот за это время отыскал и вызвал героя, способного сразить неуязвимого соперника за трон, и теперь снова власть его крепка, как никогда раньше.
Я поклонился и сказал громко:
– Ваше Величество, я бесконечно вам признателен. И считаю себя в неоплатном долгу. Только укажите на ваших противников… и я смогу доказать вам свою дружбу.
Не знаю, заметил ли король, что я избегаю стандартных «ваш покорный слуга», «моя преданность» и подобных. Видимо, заметил, политики такое вылавливают в первую очередь, но не подал виду, улыбается отечески и благосклонно. Я и так сделал ему просто сказочный подарок. Буду или не буду претендовать на трон – еще неизвестно, но Хорнельдон уже протягивал к нему руку, собираясь освободить место для себя.