– Секретик…
Тот шумно выдохнул.
– Андрей, можно вас? – Ольга склонилась к уху Левченко и стала говорить очень тихо, чтобы не услышал сын. – Саша сейчас увлекся передачами об экстрасенсах. Вот он и устроил тут… спектакль! Ничего он не чувствует руками, поэтому я бы советовала вам не обращать внимания на его действия…
– Александр, вы что-то чувствуете? – обратился к ее сыну Левченко.
– Там что-то есть точно. Не могу понять, где именно.
– Это то, из-за чего убили Костю?
– Нет. Но то, что может пролить свет на его смерть.
Ольга видела, как удивлен опер связностью Сашиных слов. Те, перед кем он сначала представал дурачком, подобно ему поражались. Впрочем, бывало и с точностью до наоборот. На кого Саша производил нормальное впечатление, впадали в ступор, сталкиваясь с его, мягко говоря, чудачествами.
– Хотите подняться на чердак? – поинтересовался опер.
– А можно? – спросил Саша.
– Сейчас узнаю у коллег…
Ольга Алексеевна удивилась, что майор к ее сыну отнесся серьезно. Или он просто проявлял любопытство? Как по отношению в Борису, бомжу в прошлом…
Левченко интересны люди не от мира сего?
Андрей набрал номер одного из членов своей бригады. Задал пару вопросов, выслушал ответ и сказал:
– Там все изыскания закончили, можно подняться.
Саша тут же спрыгнул со стула и понесся к двери.
– Ты кое-что забыл, сынок, – остановила его Оля.
– Носки на мне! – он вытянул ушибленную ногу и потряс ею в воздухе. На ней и вправду был носок. – И штаны! – Он дернул за резинку спортивных брюк.
– Осталось надеть майку.
Саша был с обнаженным торсом. Стянул с себя олимпийку, принявшись за молоко. Он вечно обливался, а она была светлой. Оля понимала, что нужно покупать вещи немаркие. Но ее сын был таким красивым. И ему шли светлые одежды. Она ничего не могла с собой поделать… Любовалась им в голубом, белом и нежно-зеленом.
Олимпийка была как раз такой. С лимонными полосками на рукавах.
Когда Саша облачился в нее, они покинули квартиру. Естественно, предварительно обувшись.
– Штаб, – усмехнулся сын, шагнув на первую ступеньку лестницы, ведущей к люку.
– Почему именно штаб? – спросил Левченко у Бориса Кожевникова. – Вы там в войнушку играли?
– ШТАБ – это аббревиатура. Мы называли себя шатией Амона Боровика. ШаТия Амона Боровика. ШТАБ. И место сбора нашей шатии было на чердаке. Так название за ним и закрепилось.
– Как давно вы не бывали в ШТАБе, Александр? – спросил Левченко, поднимающийся следом. За ним Оля, которой помогал он и идущий позади Боря – тот поддерживал бывшую учительницу под локоток.
– Я не помню. Может, и сегодня. С ним! – И указал оттопыренным большим пальцем на Борю.
– А Костю помните? Перфилова?
– Конечно. Он спасал меня сотни раз. От хулиганов.
– Это давно было, а вот?..
– Тшшшш! – Саша обернулся. К его рту был приложен указательный палец. – Не потревожьте!
– Кого?
– ЕГО!
К счастью, они уже достигли люка. Саша нырнул в него. Все остальные следом.
Ольга Алексеевна с опаской покосилась на меловой трафарет на полу. Внутри него было большое бурое пятно. Оно не пугало бы, если б она не знала – это застыла кровь.
– Чувствую, – прошептал Саша, встав над ним и раскинув руки. Так делал его любимый участник шоу «Битва магов».
– Мой сын чудит, – умоляюще протянула Ольга Алексеевна, обращаясь к Левченко. – Неужели вы не понимаете?
– Я тоже думаю, что зря вы уделяете ему внимание, – поддержал ее Боря.
– Он ищет какой-то секрет. Я хочу посмотреть, найдет ли… – сказал майор.
– Что вас наталкивает на мысль, что это произойдет?
– Психи, они чувствительные… – И сконфуженно обратился к Ольге: – Уж извините…
– Нашел! – выкрикнул Саша. И бросился к забитому фанерой окну.
Левченко торопливо пошел следом. Увидев накарябанные на кирпиче буквы «ШТАБ», вопросительно глянул на Бориса. Тот кивнул, подтверждая – надпись сделали они в детстве. Вообще на чердаке их было много, всяких разных.
Саша тем временем взялся за фанеру и потянул ее на себя. Раздался скрежет.
– Помочь? – поинтересовался Левченко.
– Нет, я сам.
– Когда-то там был наш тайник, – подал голос Борис. – Мы прятали за фанерой… секреты!
– Какие, например?
– Я сигареты и спички. Курить начал в восемь лет. Когда бомжевал, прятал дешевый алкоголь.
– А Костя?
– Пистоны, сифоны (он любил их взрывать), кастеты…
– Нож, – перебил Саша. – Он хранил его здесь.
– Я такого не помню.
– Не в прошлом. В настоящем… Он показал мне этот секретик, когда приходил в последний раз.
– Это было месяц назад?
– Месяц? – Саша наморщил лоб. – Нет, сегодня.
– Саша, Костя сегодня умер, – начала злиться мать. Причем не на сына, а на майора Левченко. Андрея, как там его по батюшке? Этот странный следственный эксперимент давно пора прекратить!
– До того, как умер, – отмахнулся от нее сын. – Но ножа сейчас нет! – Он вытащил из-под фанеры руку, на которой висела паутина. – А я думал найти его тут. И считать информацию.
– Вы решили, что именно им убили Костю?
– Я уверен.
– Откуда такая уверенность?
– Чувствую это! – торжественно изрек Александр и потопал на выход.
– Как выглядел нож? – вдогонку ему крикнул Левченко.
– Он знает, – ответил сын, ткнув большим пальцем в Бориса.
Левченко перевел взгляд на него. Кожевников пожал плечами. Опер тяжело вздохнул и вслед за Сашкой нырнул в люк.
Глава 6
Валера Мишин знал все обо всем.
Или ему так казалось?
Из-за уверенности в собственном умственном совершенстве он после школы не пошел учиться дальше. Зачем? Он и так «сам с усами».
Нет, Валера не мог похвастаться компьютерным мозгом, его серое вещество было устроено совершенно по иной схеме. Его обладатель не стал бы членом интеллектуального клуба «Что? Где? Когда?», не изобрел бы вечный двигатель и даже не решил бы дифференциальное уравнение. Зато он смог бы понять каждое живое существо, даже букашку. Вникнуть в природу вещей. Тех, что лежат на поверхности: земных, настоящих. Валера не играл в шахматы, зато отлично резался в покер. Он не знал названия планет, но мог перечислить все подмосковные города и сообщить, как до них добраться. Он не вникал в тонкости женской психологии, но умел найти подход почти к каждой, а когда дело доходило до постели, доставить даме неземное удовольствие.
Он был дважды женат, но неофициально. Имел от каждой супруги по ребенку. Старший – мальчик, младшая – девочка. Детей Валера не обижал, и был с ними ласков, и внимателен, и участлив, и щедр (в рамках разумного!), а вот матерям их от него доставалось. Он не давал им устроить свою личную жизнь, считая, что отчимы его чадам ни к чему, а тем более братики или сестрички, рожденные от них. И совсем не давал денег. Детям покупал одежду, игрушки, возил их на отдых и за все платил сам. Бывшие жены иногда взбрыкивали, пытались убедить Валеру в том, что бывают непредвиденные траты и алименты тоже необходимы, но он ни разу не дал слабины.
– Какие такие траты? – вопрошал он у матери сына, когда она завела с ним первый разговор на эту тему. – Понадобится стоматолог, звони, я отвезу ребенка к нему. Учебник нужен, куплю. В секцию захочет, пусть убедит меня в том, что она ему необходима, я оплачу, но если не будет заниматься, на следующую не получит.
– Не забывай, что ему еще и есть нужно!
– Значит, ты своего ребенка даже накормить не можешь? Я его одеваю, обуваю, развиваю, развлекаю, а что ты?
– Забочусь.
– А я, значит, нет?
И далее в том же духе. Вторая тоже не отставала. Требовала денег сначала на Барби, потом на спальню для дочки в том же кукольном стиле, затем на платье к выпускному балу в начальной школе, как у этой американской пластиковой дуры, но по цене подержанного отечественного автомобиля. Валера дочь баловал чаще, чем сына. Девочка все же… принцесса. Но никаких денег ее матери не давал! Спальню да платье можно и у местных умельцев заказать, а не выписывать из-за границы.
Надо сказать, что жен Валера выбирал тщательно. Ему нужна была не только порядочная, здоровая, внешне симпатичная, но еще и послушная. Та, которой он мог бы манипулировать. При этом бесхребетных он не терпел. Считал, что из таких выходят никудышные матери.
Пожалуй, он остановился бы на первой своей избраннице, но его попутал бес. Когда сыну было четыре, Валера увлекся другой женщиной. Сблизился с ней настолько, что считал второй женой, но без особых претензий. Ни денег не просит, ни по хозяйству помогать. А если он сам предложит, так рада-радешенька, благодарна безмерно. Получилось, что она забеременела. Причем он сам виноват в этом был. Пожадничал, купил презервативы дешевые, один из них порвался. Женщина готова была аборт сделать, да Валера отговорил. Не зря же его к ней потянуло, значит, подсознательно видел ее матерью еще одного своего чада. Пообещал не бросать ни ее, ни ребенка. И слово сдержал. Вот только первой супруге про его вторую семью известно стало. На эмоциях, по дури, она Валеру из дома выгнала. А тот не из тех был, чтоб ходить прощения вымаливать. Тем более когда есть еще одна женщина, так же сильно любящая, приятная и, что важно, воспитывающая его ребенка.