А главное – зачем?
– С предохранителя сними, недотыкомка, – сказал таксист, и в его голосе Евгению снова почудилось что-то до боли знакомое. – Раньше ты не был таким нервным. Эх, ты, Цыба – вяленая рыба…
– Блин, – сказал Арцыбашев и опустил пистолет. Так его никто не называл уже очень давно. Если быть точным – восемнадцать лет без какого-нибудь месяца… – Блин, на фиг, – растерянно повторил он. – То-то же я смотрю…
– Смотрит он, – передразнил таксист. – Взгляд со дна бутылки… Ну, и что тебе оттуда видно?
Арцыбашев протянул руку и включил потолочный плафон, хотя в этом уже не было нужды. Голос, интонации, манера речи – все это было знакомо черт знает с каких пор, и теперь он удивлялся лишь одному: как это он не узнал этого человека сразу. “От неожиданности, не иначе, – подумал он. – Кто же мог предположить, что его занесет за баранку такси? Эх, жизнь…"
Слабенький желтушный свет выхватил из темноты твердое лицо с насмешливо сжатыми губами, хитро прищуренные глаза и подбородок, который за прошедшие восемнадцать лет окончательно приобрел квадратную форму, которой так завидовал немного субтильный Цыба во времена счастливого отрочества и сексуально озабоченной юности. Конечно, в этом лице многое изменилось. Время не щадит никого. Вот и виски поседели, и на лбу какой-то шрам.., наверное, попал в аварию или пьяный седок чем-нибудь засветил.., таксист в Москве – это же камикадзе, смертник, сорвиголова без инстинкта самосохранения… Взгляд Арцыбашева торопливо скользнул по оставленным временем меткам и сразу же перестал их замечать, целиком сосредоточившись на том, что было знакомо с детства и теперь вызывало едва ли не умиление.
– Чтоб я сдох, – сказал он. – Юрка. Филарет, неужели ты? Чтоб я сдох!
– Ага, – рассмеявшись, воскликнул Юрий Филатов, – узнал, Рокфеллер! А я-то думаю: зажрался Цыба, на “ягуаре” ездит, своих не узнает.., баксов насовал полные карманы. Кстати, на, забери свою капусту, я не банкир, со знакомых не беру.
– Да пошел ты!.. – радостно отмахнулся Арцыбашев. – Тоже мне, гордец из таксомоторного парка… Что ты мне суешь эти фантики? Терпеть не могу этих препирательств из-за трех копеек. Дай хоть посмотреть на тебя, чучело!
– Смотри, – разрешил Филатов, снова запуская двигатель. – Только давай все-таки куда-нибудь ехать, а то мое корыто на стоянке разберут к чертовой матери… У тебя адрес прежний?
– С-час, – язвительно сказал Арцыбашев. – Нам ли, Рокфеллерам, ютиться по хрущевкам? Нам, Рокфеллерам, подавай апартаменты!
– Фу-ты, ну-ты, – сказал Филатов, и “ягуар” с разбитой фарой, оторвавшись от бровки тротуара, нырнул в транспортный поток, сразу потерявшись в нем, как брошенный в речку камешек.
Глава 3
Лена Арцыбашева отложила иллюстрированный дамский журнал, закурила длинную коричневую сигарету и с сомнением покосилась на огромный плоский экран выключенного телевизора. Смотреть белиберду, которой с утра до поздней ночи были забиты все до единого каналы, совершенно не хотелось. Она вспомнила, как радовалась, когда ее Цыба (в мыслях она частенько называла мужа старым школьным прозвищем) одним из первых среди знакомых купил систему спутникового телевидения. Она долго сохраняла способность радоваться блестящим игрушкам: новым автомобилям, манто, бриллиантовым серьгам, – но теперь, судя по всему, колодец ее радости окончательно высох, и оставалось лишь сожалеть о том, что вода из него была вылита на бесплодную почву никому не нужных приобретений. Даже зависть холодных расчетливых сук, которых она была вынуждена называть своими подругами, больше не радовала Лену.