– Помнишь тот момент, когда мы встретились в море? – спросил Гриффин. – Твой парик съехал набок, на тебе был расшитый камзол, надетый кое-как. Ты был тощим, как тростинка, с необсохшим молоком на губах. Многих капитанов охватывала паника, когда мои ребята сыпались к ним на борт, но ты держался молодцом.
Джеймс засмеялся.
– Я был чертовски рад, когда обнаружил, что настигнувшими нас пиратами командует мой близкий родственник.
– Черт возьми, как ты сможешь влиться в высшее общество?
– Думаешь, им не понравится моя татуировка? – опять засмеялся Джеймс, ничуть не переживая о будущем. – Если кто-то посмотрит на меня косо, я сразу же укажу на виконта Монкриффа. Возможно, мы с тобой станем зачинателями новой моды.
– Мой отец еще жив, – напомнил Гриффин. – Так что я пока не виконт. – Он подумал присесть, но вовремя вспомнил, что, стоит ему сейчас рухнуть в кресло, подняться потом будет нелегко.
– Его светлость не будет жить вечно. И однажды мы увидим себя старыми, седыми, татуированными, ломающими копья в палате лордов по поводу какого-нибудь законопроекта.
Гриффин чертыхнулся и направился к двери. Если кузену хочется питать иллюзию, будто возвращение к цивилизованной жизни пройдет легко, пускай веселится. Те дни, когда они были соратниками, бесшабашными собутыльниками и кровными братьями, миновали.
– Братишка, – окликнул Джеймс, двинувшись следом со своей бесподобной грацией. – Когда мы снова увидимся?
Гриффин пожал плечами.
– Возможно, на следующей неделе. Я не уверен, что моя жена впустит меня в дом. А твоя уже объявила, что оставляет тебя. Быть может, нам обоим придется искать новое жилье, не говоря уж о новых супругах.
Джеймс усмехнулся.
– Да ты никак боишься? Капитан «Летучего Мака», гроза семи морей, трепещет перед женой, которую едва знает?
– Забавно получается, – проговорил Гриффин, игнорируя насмешку. – Я был главным в море, а теперь ты герцог, а я всего лишь баронет.
– Вздор… Я был капитаном «Мака II», более совершенного корабля. Так что я всегда был главнее тебя.
Гриффин хлопнул брата по спине, и на некоторое время воцарилась тишина. Мужская дружба – странная штука. Они повсюду были вместе, бок о бок, пренебрегая опасностями, ибо в компании отвага возрастает, а теперь…
– Ее светлость, вероятно, скоро спустится к обеду, – предположил Гриффин, оглядывая кузена с головы до ног. – Тебе следует одеться, как подобает герцогу. Хотя бы в тот сюртук, который тебе пошили в Париже. Сделай ей сюрприз, а то ты выглядишь как дикарь.
– Терпеть не могу…
– Это не важно, – перебил Гриффин. – Светские дамы не выносят неряшливый вид. Акула разговаривал с домашней прислугой. Тебе известно, что твоя жена славится как в Лондоне, так и в Париже своей элегантностью?
– Меня это не удивляет. Она всегда имела манию к подобного рода вещам.
– Поэтому ее светлости вряд ли понравится, если за обеденным столом ты будешь выглядеть, как какой-нибудь садовник. Хотя не понимаю, зачем я тебе пытаюсь помочь? Ведь так я могу проиграть… Хотя, что именно? Мы заключили пари, но при этом не определили ставку.
Джеймс посерьезнел.
– Мы не должны были так поступать.
Их взгляды встретились, выражая обоюдное осознание того, что время прежней бесшабашности и циничности прошло. Они были обязаны придерживаться определенного отношения к своим женам и в какой-то мере уважать их достоинство.
– Уже поздно идти на попятную, – сказал Гриффин, немного повеселев от осознания того, что Джеймс тоже испытывает угрызения совести. – Откровенно говоря, я сомневаюсь, что кто-то из нас победит. Английские леди не склонны иметь дело с пиратами. Мы никогда не затащим их в кровать.
– Я не должен был на это соглашаться.
– Черт… Ты выглядишь как настоящий герцог с такими вот чопорно поджатыми губками. В общем, договор есть договор, ты не можешь отказаться. Пусть это будет нашей последней вульгарной пиратской выходкой.
Джеймс скрипнул зубами.
В этот момент в дверях появилась голова Акулы.
– Милорд, вещи упакованы.
– Ну что ж, до скорого, – проговорил Гриффин. – Желаю удачи.
Некоторое время они с Джеймсом смотрели друг на друга – двое мужчин, вернувшихся на родину, где они были чужими и вряд ли когда-нибудь станут своими.
– Как насчет того, чтобы встретиться на Рождество? – спросил Джеймс, приподняв бровь. – Только не в городе.
Гриффин задумался. Провести рождественские праздники в герцогском поместье – значит признать Джеймса практически родным братом. Так очень быстро дойдет до того, что они станут рассказывать байки о былых временах, когда с риском для жизни выручали друг друга, вместо того чтобы оставить все в прошлом, забыть, как нелепый сон.
Джеймс шевельнул плечом.
– Хотелось бы надеяться, что в будущем меня ждет что-то приятное.
Джеймс не желал становиться герцогом, как и сам Гриффин не хотел быть баронетом и тем более виконтом. Так что здесь они на равных.
– Это подобно тому, как Ясон… или, еще лучше, Минотавр вернулся домой. У меня покалечена нога, ты скрипишь, как несмазанное колесо, и никто не знает, как к нам относиться.
Джеймс хмыкнул.
– Скорее мы подобны Одиссею. У Гомера вроде бы написано, что никто не признал Одиссея, кроме домашнего пса. А вообще мне наплевать на отношение окружающих. Ну так как насчет Рождества?
Гриффин понимал, что, согласившись, поставит себя в позицию герцогского друга – ему придется ездить к нему в гости и стать вхожим в высший аристократический круг, к чему всегда стремился его отец.
Он полагал, что, подавшись в пираты, разрушит амбициозные планы родителя. Но, как видно, у судьбы имелись иные соображения.
– Жаль, что ты стал герцогом, – проговорил Гриффин, прерывая затянувшуюся паузу.
– Я тоже об этом сожалею. – Судя по глазам, Джеймс был абсолютно искренен.
– Ну что ж, давай встретимся на Рождество, – сказал Гриффин, уступая неизбежному. – Вероятно, ты все еще будешь пытаться затащить в кровать свою жену, так что я смогу дать тебе пару советов.
И после крепкого дружеского объятия он вышел, не сказав больше ни слова, ибо в этом не было никакой необходимости.
Теперь ему предстояло встретиться с собственной семьей – с отцом, с женой.
Самое главное – с женой.
Глава 2
2 июня 1816 года
Окрестности города Бат, поместье Арбор-Хаус
– Ты замужем за пиратом?!
Фиби Элеонора Берри, жена сэра Гриффина Берри, едва сдержала улыбку при виде изумления на лице ее подруги Амелии Хауэлл-Барт. Но как бы это ни было забавно, у нее все же слегка кольнуло в груди.
– Насколько мне известно, его светлость занимался пиратством в течение нескольких лет.
– То есть он был самым настоящим пиратом? – Чашка Амелии зависла на полпути ко рту. – Как романтично!
Сама Фиби так не считала.
– Пираты заставляют людей шагать за борт по доске, – заметила она. И так резко опустила свою чашку, что та клацнула о блюдце.
Глаза подруги округлились, и чай из ее чашки, которую она поставила на стол, выплеснулся на скатерть.
– По доске?.. Думаешь, твой муж в самом деле…
– По имеющимся сведениям, пираты регулярно спроваживают людей в пучину, не говоря уж об обычном грабеже.
Амелия судорожно сглотнула. И по-видимому, быстро поменяла свое мнение насчет романтических аспектов наличия пиратов среди ближайших соседей. Она была очаровательной миниатюрной дамой с губками, напоминающими бутон розы, и волнистыми каштановыми волосами. И ее муж, мистер Хауэлл-Барт, известный на весь город золотых дел мастер, вряд ли позволил бы ей посещать Арбор-Хаус, если бы узнал, каким образом сэр Гриффин развлекался за пределами родины.
– Имей в виду, – добавила Фиби, – я не общалась с ним много лет, но таково мое предположение. Его деловой партнер явно лгал мне.
– А что он говорил?
– Во время нашей последней встречи он сообщил, что сэр Гриффин занимается экспортом леса из обеих Америк.
Личико Амелии просветлело.
– Возможно, так оно и есть! Мой благоверный как раз сегодня утром рассказывал, что те, кто перевозит дерево из Канады, неплохо зарабатывают. Почему же ты решила, что твой муж – пират, если он сам тебе в этом не признавался?
– Несколько лет назад он написал об этом своему отцу, который счел нужным меня проинформировать. И, судя по всему, сэр Гриффин является настоящей грозой морей.
– О господи, Фиби… А я думала, твой муж просто предпочел жить за границей.
– Так оно и есть. Ты представляешь, какой бы грянул скандал, если бы я публично заявила, что замужем за пиратом? Думаю, для виконта было бы лучше, если бы его сын сгинул в море.
– Все могло быть гораздо хуже, – проговорила Амелия.
– Что же может быть хуже?
– Тебя могло бы угораздить выйти замуж за разбойника с большой дороги.
– Не вижу особой разницы, – пожала плечами Фиби. – Так или иначе, я замужем за преступником, которого надлежит повесить. Ты понимаешь?.. Или же заточить в тюрьму.