Багровый от ярости Стас, казалось, был готов испепелить меня ненавидящим взглядом, но я равнодушно проигнорировал его зырканье. Зато Владислав сохранял невозмутимое спокойствие. Свистоплясов надолго задумался. Я терпеливо ждал ответа, покуривая сигарету.
– Твоя взяла, грабитель!! – минут через пять сокрушенно вздохнул Николай Владимирович. – Получишь десять тысяч аванса!.. Спустись с Владом в подвал. Он выдаст тебе оружие, а я... о черт!.. а я приготовлю баксы!
Выходя вместе с начальником Службы безопасности из кабинета, я коротко глянул через плечо. Господин Свистоплясов буравил мою спину налитыми кровью глазами. В настоящий момент он здорово напоминал ощетиненную собаку, у которой отобрали кость...
ГЛАВА 3
По моему настоянию в Черную Топь мы отправились спустя три дня. Вопреки визгливым требованиям Николая Владимировича, настаивавшего на незамедлительной поездке. Как он выл, как ругался, заслушаешься!!! И тем не менее я добился своего, поскольку считал необходимым уладить кое-какие дела напоследок. Во-первых, съездил к жене в Рязань, отдал ей полученные от Свистоплясова доллары и предупредил: «Отбываю в деловую командировку на две-три недели. Дома без меня не показывайся. Там возникли определенные проблемы, которые разрешатся лишь после моего возвращения. Не спрашивай, какие! Потом сам все расскажу! Короче – из Рязани ни шагу. Продолжай гостить у мамы. Приеду – дам о себе знать»...
Вернувшись в Москву, я оформил у нотариуса завещание на авторские права (на имя жены). Подыскал душеприказчика из числа старых, проверенных друзей и оставил у него свой экземпляр. (Дело в том, что я не исключал возможности, так сказать, неофициального визита людей господина Свистоплясова в мою квартиру.) И напоследок, буквально за час до встречи с Владом, я пристроил где положено некоторые предметы, жизненно необходимые в ситуациях экстремального характера. В кончик правого рукава вшил на живую нитку крохотную, но острую пилочку; под левым рукавом спрятал небезызвестный попрыгунчик[3], а под правой штаниной приспособил на специальных креплениях десантный нож...
Выезжали рано утром на электричке дальнего следования с К...го вокзала. Машиной Свистоплясов пользоваться отсоветовал. Во-первых, по железной дороге передвигаться надежнее. Меньше шансов нарваться на милицейскую проверку. Оружие-то у нас без лицензий. (Мне коммерсант выделил средней паршивости китайский «ТТ», а Каменеву новенький «стечкин».) Во-вторых, тачку все равно бы пришлось оставлять на шоссе. Непосредственно к Черной Топи можно подрулить только на тракторе. И, в-третьих, обратный путь с «товаром». Тут уж автомобилем точно пользоваться противопоказано! Стволы, допустим, можно как-то спрятать или сбросить, но если менты узреют тридцать килограммов драгоценностей? Представляете немую сцену с последующим кошачьим концертом?!
Утро выдалось ветреное, неуютное. На перроне кучковались хмурые, невыспавшиеся граждане. Наконец подошел поезд. Свободных мест в вагоне хватало, и мы с Владиславом устроились неподалеку от выхода, друг против друга. Вскоре, лязгнув суставами, состав тронулся. За стеклом поплыли подмосковные пейзажи – по мере удаления от столицы все более яркие, живописные: утопающие в листве садов дачные поселки, малолюдные полустанки, позолоченные близкой осенью деревья... Кое-где среди них пунцовели обильные гроздья рябины. «Похоже, зима выдастся холодная», – подумал я. Ехали в основном молча. Начальник СБ «Горгоны» к беседе не стремился, а я не навязывался. Между тем я время от времени изучающе посматривал на Влада, пытаясь раскусить внутреннюю сущность этого человека и уяснить – какова же в действительности его миссия?! С самого начала у меня возникло интуитивное подозрение, что дражайший Николай Владимирович многое не договаривает. И еще – мне, отправляющемуся в одиночку «на передовую», – паршивенький «ТТ», остающемуся во «втором эшелоне» Владиславу – добротный, многозарядный «стечкин»[4]. Довольно занятно – не правда ли?!
Мои взгляды Каменеву явно не нравились. Сначала он просто отводил глаза, морщился, дергал уголками рта, затем (примерно через час) не выдержал.
– Ты на мне дыру протрешь! – нервно бормотнул начальник Службы безопасности.
– Может, объяснишь тогда, о чем умолчал Свистоплясов? – вкрадчиво предложил я. – Во избежание возможных недоразумений!
– Нечего объяснять! Шеф выложил все без утайки! – На лице Влада мелькнуло странное выражение. Злое и виноватое одновременно. Больше разговор не возобновлялся...
К конечному пункту назначения мы прибыли в середине дня. На потрескавшейся платформе с обломанными перилами нас терпеливо дожидался плюгавый мужичонка, распространявший вокруг себя застарелый запах сивухи. На заднем плане виднелся допотопный облупившийся агрегат, созданный, вероятно, на заре коллективизации. Мужичок представился Мишей, назвал развалюху трактором и заявил, что прислан теткой Дарьей, поскольку до деревни не менее пяти километров по грязному бездорожью. Миша любезно усадил нас в тесную кабину, минут пятнадцать провозился с едко чихающим мотором и наконец осторожно повел свой ветхий антиквариат прочь от железной дороги...
* * *Вопреки утверждениям господина Свистоплясова, деревня Черная Топь не производила впечатление заброшенной. Во дворах возились женщины, квохтали куры, верещали играющие дети. Как ни странно, по дороге нам попалось несколько здоровых молодых мужиков, которым в период уборочной вообще-то полагалось находиться на полях. Мужики посматривали на нас хмуро, враждебно. В центре селения чернел остов недавно сгоревшей деревянной церкви. У меня неприятно защемило сердце: «Ох и нехорошее местечко! Я бы даже сказал – гнусное!»
«Изба» тетки Дарьи стояла на западном краю деревни у кромки леса и представляла собой добротный двухэтажный дом из неструганых бревен. Заслышав шум Мишиного трактора, хозяйка проворно выбежала во двор. Она оказалась юркой худощавой женщиной лет сорока пяти с круглыми птичьими глазами.
– Заходите, гости дорогие! Обед давно готов! Небось проголодались с дороги! – по-сорочьи суетливо зачастила Дарья. Как тут же выяснилось, радушное приглашение относилось только к нам с Владом.
Миша всего лишь получил бутылку мутной самогонки и, повинуясь нетерпеливому жесту хозяйки дома, безропотно убрался восвояси. Умывшись во дворе, я вслед за Каменевым прошел в гостиную, поискал глазами образа, чтобы перекреститься, не обнаружив таковых, кисло поморщился (дурные предчувствия усиливались с каждой минутой), перекрестился просто так и уселся за стол. Передо мной сразу появился налитый до краев стакан водки, однако, зная свою «заводную» натуру, я решительно отказался от выпивки, чем, кажется, изрядно раздосадовал тетку. Она, правда, ничего не сказала, но выражение ее востроносого лица говорило само за себя. Влад же выхлебал спиртное с видимым удовольствием.
– Для аппетита! – отдуваясь, пояснил он...
На первое подали борщ со сметаной. На второе – поджаренную на сале картошку, овощной салат и тушеное мясо. Каменев принялся активно поглощать пищу. Я же почему-то жевал через силу, хотя еда, надо отдать должное, была превосходная. Вдруг Дарья спохватилась, всплеснула руками, вскочила на ноги, отрезала от пышного каравая толстый ломоть и сунула под печку.
– Чуть о хозяине не забыла! – виновато пояснила она.
– О домовом?! – уточнил Владислав.
– Тс-с-с-с!! – яростно зашипела тетка, озираясь по сторонам. – Не смей больше употреблять этого слова! Дедушка может рассердиться!!! – Костлявые плечи зябко передернулись.
«Ага! Икон на стенах ты не держишь, креста на шее не носишь, зато домашнему бесу[5] воздаешь всяческие почести!» – с отвращением подумал я, отодвигая тарелку. Есть абсолютно расхотелось. К горлу подкатил комок тошноты.
– А ты, Дарья, когда-нибудь видела э-э-э... дедушку? – между тем поинтересовался Владислав.
– Увидеть его просто так нельзя. Обычно он недоступен человеческому глазу. Но ежели очень захочешь... – Тетка выдержала театральную паузу и зачастила скороговоркой: – Тогда в пасхальную ночь надень на себя лошадиный хомут, покройся бороной зубьями к телу и сиди в конюшне между лошадьми целую ночь. Но будь осторожен – если хозяин заметит человека, за ним подглядывающего, то заставит лошадей бить задом по бороне, и тебе конец! В прошлом году Колька Максимов так погиб! Живого места на парне не осталось – сплошной кусок сырого мяса!
«Вот те и «дедушка», – с сарказмом подумал я. – Неужто ты, идиотка, хотя бы на основании одного этого, тобой же приведенного примера, неспособна распознать под личиной «хозяина» злобного демона?! Или давно распознала, но к Богу обращаться не желаешь, а стараешься умаслить нечисть языческими подношениями?!»