От чего мы стремились убежать, когда это прекрасное время было полно надежд, и откуда к нам пришло ощущение, что мы находимся вне опасности, как только пересекли границу Швейцарии?
Будущее и тревоги долгой жизни постепенно снова пробудят в нас чувство опасности, но тем утром мы с мужем и нашими тремя детьми — четвертый должен был как раз родиться в Сьерре, кантоне Вале — переживали такой эмоциональный подъем, который невозможно забыть.
Те, кто не видели ШВЕЙЦАРИЮ изнутри, часто имеют о ней устойчивое и непоколебимое, но, в силу неведения, совершенно ложное представление.
Что происходит в Швейцарии первого августа? Что такое клятва Рютли[1]? Нет ничего, что было бы столь же покрыто мраком в сознании людей, сколь история Швейцарии, возможно, потому что она как бы перемешана с историями окружающих ее стран.
Веками она представляла собой внушительную военную силу благодаря своим наемникам, которые главным образом и защищали европейских монархов, в том числе Папу. По здравом размышлении и основываясь на большом опыте, это государство избрало для себя непростую роль: нейтралитет.
Многие события ее истории неразрывно связаны с историей Франции.
В XVI веке, в конце лета 1567 года, в раздираемой религиозными войнами Франции швейцарские гвардейцы спасли регентшу Екатерину Медичи и ее шестнадцатилетнего сына Карла IX, которые по неосторожности оказались запертыми в городе Mo, в пятидесяти километрах от Парижа. И находящиеся неподалеку мятежные протестантские войска, подстрекаемые французскими принцами, собирались захватить их там.
Двадцать седьмого сентября королева отправила гонцов с просьбой о помощи к Людвигу Пфифферу, сеньору Альтишофена и капитану швейцарской королевской гвардии. И гвардейцы, выйдя из Парижа пешим ходом, прибыли в Mo на рассвете 28 числа.
«Да будет Вашему величеству угодно предать свою судьбу и судьбу королевы-матери в руки доблестных и верных швейцарцев. Нас шесть тысяч человек и мы остриями наших пик проложим для вас дорогу, достаточно широкую для того, чтобы пройти через вражеское войско», — передал Людвиг Пфиффер Карлу IX.
Колиньи рассказывает: «Несколько часов спустя отряд швейцарцев, прикрывающий короля, его мать и придворных, вышел из Mo и двинулся к Парижу…»
«Спустя час после выхода из Mo, у берега Марны, гугеноты яростно атаковали противника, тщетно пытаясь прорвать непробиваемые живые баррикады — швейцарцев с их пиками…»
Семь часов гугеноты непрерывно атаковали ощетинившуюся, как еж, пиками, вытянувшуюся массу, невозмутимо продвигающуюся вперед, к Парижу, и, наконец, отступились. Окольными путями король, регентша и двор смогли теперь добраться до Лувра.
«Без моих удальцов швейцарцев я мог бы потерять жизнь и свободу!» — признал юный король.
Еще я люблю вспоминать историю Бурбаки.
В конце франко-прусской войны 1870–1871 годов, когда император Наполеон Третий капитулировал, восточная армия, окруженная и преследуемая пруссаками, увязая в снегу, таща за собой раненых, была прижата к горному хребту Юры и оказалась отрезана. Ее главнокомандующий, французский генерал Шарль Дени Бурбаки попытался покончить с собой, а его преемник[2] узнал, что их забыли включить в договор о перемирии. Война продолжилась и для него, и для его брошенной армии. Она неизбежно была бы уничтожена в кровавой мясорубке. Оставался единственный шанс — укрыться в нейтральной Швейцарии.
Убежище было ему предоставлено. Первого февраля 1871 года 90 000 обессилевших воинов и 19 000 лошадей перешли границу севернее Понтарлье.
Память об этом волнующем историческом событии увековечил художник Эдуард Кастре и его помощники, создавшие великолепную панораму, на которую можно полюбоваться в Люцерне: под пасмурным морозным зимним небом Юры группа всадников обсуждает последние детали своего грандиозного акта солидарности. Вокруг небольших костров тут и там лежат больные и раненые. Местные жительницы приходят позаботиться о них и приносят еду из зимних запасов. Швейцарские военные воздвигают странные стальные алтари из ружей — одно за другим они их забирают у побежденных солдат, которых необходимо разоружить. Вокруг тележек собираются толпы людей. Солдат генерала Бурбаки будут сопровождать до самых дальних кантонов.
Во время этого долгого перехода двери домов местных жителей то и дело открывались, чтобы предоставить кров и пищу одному-двум солдатам, что само по себе являлось жертвой, потому что Швейцария тогда была очень бедной страной.
Как раз в это время создавал общество Красного Креста швейцарец Анри Дюнан.
В семнадцатом веке Швейцария приютила множество ученых, мыслителей, издателей, книготорговцев, а затем и французских беженцев, жертв отмены Нантского эдикта. А во время Французской Революции толпа растерзала швейцарских гвардейцев, сохранивших верность королевской семье.
Швейцария — конфедерация разных народов, разных религий, сердце Европы — является страной, откуда берут начало корни демократии.
Эти люди из лесных кантонов — Вальдштеттена[3], которые, стоя на вершине Рютли, клялись друг другу в верности и союзе во имя свободы, отнюдь не напоминали, как полагают, сентиментальных и романтичных юнцов.
Просто они отказались принять ту систему, которая в их время была навязана миру — феодализм.
Увы! Годы проходят, но мало что меняется. Увы! Но с другой стороны, тем лучше — ведь некоторым народам это помогает подтвердить свое предназначение.
Например, предназначение Швейцарии — служить убежищем и охранять не только человеческие жизни, но и идеи, принципы, потребности, которые не всегда лежат на поверхности, а скрыты глубоко, как бы отпечатаны в сердцах всех живущих и требуют защиты, поддержки, — сохранилось. В этой идее воплощается суверенное право народа и отдельного человека.
Это предназначение всегда оставалось неизменным.
Вот почему я хочу, чтобы новые издания «Анжелики» выходили именно в Швейцарии, в стране, где я прожила счастливые годы, где я написала большую часть своих книг и где я продолжаю творить.
Лозанна: Октябрь 2005
Анн ГолонВступление
Как это обычно бывает, например во «Властелине колец» или в «Звездных войнах», после многочисленных опасностей, битв, ловушек и испытаний двадцатилетней борьбы крошечная группа людей преградила путь духам тьмы, чтобы спасти сокровища: Анн Голон и Анжелику, Маркизу Ангелов.
Сегодня, прежде чем представить новое, полное издание «Анжелики», пришло время рассказать правду о двух людях, которые стояли у истоков легендарной Анжелики: об Анн и Серже Голон.
О них уже очень много говорили — и в особенности много врали: с 1989 года даже воспользовались именем Сержа Голона в попытках опровергнуть авторство Анн, чтобы было удобнее продавать юридические права на издание книг другим странам.
В Советском Союзе, например, в 1991 году было официально продано 15 880 000 экземпляров «Анжелики» (весь тираж составлял 100 000 экземпляров со старым названием, возобновленным в следующем году…) без уведомления автора и без соблюдения юридических прав. Подходя к делу по Плану Пушкина[4], русские издатели могли печатать продолжения «Анжелики» с использованием персонажей Анн Голон, выдавая при этом роман за собственность и нелегально подтверждая все липовыми контрактами. Такие операции рассматривались обществом как законные, ибо все названия серии и ее содержание, появлявшиеся во Франции до 1981 года, считались лишенными копирайта, так, словно автор умер 70 лет назад.
Эти контракты дали толчок возникновению множества самозванцев, например Анны-Мари Нуво, Ксении Габриэли и даже некоего Алекса Голона, который, благоразумно найдя поддержку у некоторых средств массовой информации, выдавал себя за наследника Сержа Голона и… нового автора «Анжелики». И русскоязычная публика действительно сочла, что автор «Анжелики» — современник Дюма, или, по крайней мере, умер так давно, что его книга уже стала общественным достоянием[5].
Анн Голон пришлось обратиться к французскому правосудию. В 1995 году ей были возвращены все авторские права на Анжелику, тем не менее окончательное решение откладывалось различными способами вплоть до декабря 2004 года.
За эти долгие годы борьбы и нищеты в прессе неоднократно появлялись любопытнейшие пасквили: «…Вдова автора книг об Анжелике…», «Вторая смерть Сержа Голон…», обвиняющие Анн Голон в стремлении предать забвению имя мужа и в том, что она якобы собиралась заставить снять его имя с обложек немецких изданий «Анжелики».
НО ОБЩЕИЗВЕСТНО, ЧТО ВПЕРВЫЕ «АНЖЕЛИКА» БЫЛА ОПУБЛИКОВАНА в Германии в 1956 году под одной-единственной фамилией — своего автора Анн Голон (так же, как и все последующие тома). Этот факт был проигнорирован подобного рода прессой, которая, решив не останавливаться, обратилась ко временам Второй мировой войны, обвинив двадцатилетнюю девушку в безразличии к Франции, для которой наступили черные дни, лишь на том основании, что она пересекла оккупированную страну на велосипеде.