Этого не случилось бы, если бы Глостер надел сюрко. Он приходился родней Роберту Брюсу и шотландцы непременно взяли бы его в плен. Король Роберт очень пожалел о гибели Гилберта Глостера, когда узнал о ней.
Но насколько больше сожалеть должен был король Эдвард, несправедливыми словами побудивший друга к оплошности! А быть может и к необдуманной смелости!
Сам он в горечи ринулся в уязвимое место, где его начали обступать шотландцы, тесня от своих. Тогда два старых воина Эдварда Первого, Линкольн и Деспенсер, не желавшие допустить пленения короля, прорубились за ним и едва ли не силой увлекли его с поля боя.
В битве под Баннокберном шотландцы наголову разбили англичан. Многие и многие знатные молодые люди погибли. Едва ли будет преувеличением сказать, что под Баннокберном осыпался цвет английской нации. Случилось это 23-го июня в 1314-м году.
ЭДВАРД ЙОРК И ПИРОЖНИЦА
Лондонцы горячо полюбили своего нового короля - да и как могли бы они не полюбить этого бесстрашного весельчака! Расскажу тебе один забавный случай.
Как-то раз король Эдвард прогуливался по Лондону. Внимание его привлекла юная девушка, которая продавала пирожки. Впрочем, точнее будет сказать, что его внимание привлекли пирожки, которыми торговала эта девушка. Уж очень они были хороши: с пылу с жару, с начинкой из сладкого малинового варенья, покрытые румяной корочкой! Король тут же остановился и развязал свой кошелек. Увы! В кошельке не было ни одного завалявшегося полупенса! Быть может ты удивишься этому, но вспомни, что в стране шла разорительная гражданская война, и королевские деньги уходили на военные нужды.
«Вот досада, красавица! - расхохотался Эдвард, - похоже, мне не отведать твоего пирожка!»
«Ах, Ваше Величество, - весело ответила хорошенькая плутовка, сразу узнавшая короля. - Если Вы подарите мне поцелуй, пирожок я Вам предложу даром!»
«С радостью!» - воскликнул король, при всем народе обнял девушку и поцеловал в розовые губки.
Лондонцы засмеялись и захлопали в ладоши, а король как ни в чем не бывало пошел себе дальше, поедая находу свой пирожок.
Быть может, став уже глубокой старухой, пирожница рассказывала своим внучкам, как однажды ее поцеловал красавец-король Эдвард Йорк! И можешь не сомневаться, что те слушали и завидовали.
ШУТЛИВАЯ ПЕСЕНКА ЕЛИЗАВЕТЫ
Я была молода, хороша хоть куда,
Бегал всяк за моею рукой.
Я смеялась в ответ, вместо «да» или «нет»,
Отвечала я песней такой:
Ступай, ступай, ступай! Другую выбирай!
Не здесь ее ищи! Ко мне не приставай!
Я носила венец из разбитых сердец,
Что мне слезы мужские - вода!
Не придет, представлялось, веселью конец,
И все громче я пела тогда:
Ступай, ступай, ступай! Другую выбирай!
Не здесь ее ищи! Ко мне не приставай!
Но один, всех милей, мне сказал у дверей:
«Пожалеешь, что слишком горда!
Я повыщиплю перышки птичке моей,
Больше ты не споешь никогда:
Ступай, ступай, ступай! Другую выбирай!
Не здесь ее ищи! Ко мне не приставай!»
Он шагнул за порог, злая речь как клинок
Грудь навеки пронзила мою,
Ах ты, песня моя! Как раскаялась я!
Больше я никогда не спою:
Ступай, ступай, ступай! Другую выбирай!
Не здесь ее ищи! Ко мне не приставай!
СУД НАД КОРОЛЕМ КАРЛОМ И КАЗНЬ
Суд над королем Карлом состоялся 20 января 1649 года в Вестминстер-холле. Судьи так боялись волнений, что здание круглосуточно охранялось двумя сотнями пехотинцев и отрядом кавалерии.
Около двух часов пополудни в зал вошли члены суда, охраняемые на всякий случай двумя десятками стражников с алебардами. Клерки несли перед ними меч и скипетр - символы высшей власти. Члены суда прошли в зал и заняли свои места, которые были обиты сукном красного цвета. Этот радостный цвет уже не одно столетие означает печальные вещи, мой дорогой Артур! Он всегда вспыхивает там, где происходят горестные бедствия, именуемые революциями. Король же появился одетым в черное платье, и его конвоировали двенадцать солдат. Он занял предназначенное для него кресло, но остался в шляпе в знак того, что не признает законность суда над своей особой. Но признавал король этот суд или нет, а приговор был вынесен: смертная казнь через обезглавливание. Карла Стюарта объявили врагом английского народа.
Надо сказать, что этот приговор смутил даже некоторых судей.
«Мыслимо ли, - спросил один из них, - отрубать голову, на которую надет венец властителя нашей страны?»
«Так я отрублю ее вместе с венцом!» - воскликнул Кромвель. Кощунственные и отвратительные слова!
Дни перед казнью мы можем назвать самыми высокими и светлыми днями короля Карла. Он показал всем, что если грешил и ошибался как король, то во всяком случае остался истинным джентльменом и мужественным человеком. Я приведу тебе здесь некоторые записи, сделанные Гербертом, лакеем короля. Вот что рассказывает этот верный слуга:
«Принцесса Елизавета и герцог Глостер, брат ее, пришли сказать последнее прости королю своему отцу и испросить его благословения. Это был двадцать первый день января. Принцесса, будучи старше, больше чувствовала состояние своего царственного отца, что являли ее удрученный вид и глубокие рыдания. Видя сестру плачущей, герцог пришел в большое волнение, хотя, по причине своего невинного возраста, не мог постигнуть причины ее скорби. Король посадил их обоих себе на колени. Целуя и благословляя, он, качая их на коленях, напоминал им, что они должны выполнять свой долг почитания королевы их матери, принца, их повелителя, любить герцога Йоркского и другую свою родню. Король отдал им все свои драгоценности, в том числе образок Святого Георгия, который обыкновенно носил: необычайно искусно вырезанный из оникса и окруженный двадцатью одним прекрасным бриллиантом. Вновь поцеловав своих детей, он дал им обоим последние наставления, и слезы умиления выступили на его глазах. Моля Бога благословить их, он отвернулся с выражением нежности в лице. В горечи прощания юная принцесса лила слезы и рыдала так, что у всех присутствовавших сердце разрывалось пополам от жалости, хотя они и были жестокосердны. Когда дверь комнаты открылась, король поспешно бросился к ним от окна, где стоял, чтобы еще раз поцеловать и благословить». Маленьким принцу и принцессе не суждено было больше увидеть своего отца.
День тридцатого января выдался в Лондоне таким морозным, что Темза стала, и городские дети радостно катались по льду. Между тем на площади перед королевским дворцом Уайтхоллом стучали молотки, сбивающие эшафот.
Утром король велел верному Герберту приготовить ему одежду, нарядную, как на вторую свадьбу. Он сказал, что желает быть хорошо одет, поскольку грядущую ночь ему предстоит спать на небесах.
Когда его одевали, он произнес: «Смерть мне не страшна! Благодарение Богу, я готов».
Пришел добрый епископ Джаксон, духовник короля, и читал вместе с ним молитвы, покуда за Карлом не пришли солдаты во главе с полковником Хакером.
Когда король шел к Уайтхоллу, один из солдат, что стояли на страже, немолодой человек, не выдержал и со слезами произнес ему вслед: «Благословение Господне да будет с тобой!». Это вызвало гнев его начальников, и старый солдат был потом жестоко наказан.
На площадь стеклось неисчислимое количество народу. Люди взбирались на деревья и крыши, свешивались из окон, балконы трещали под тяжестью тел. Зрелище, ради которого они давили друг друга в толпе, действительно не знало себе равных: Англия впервые убивала своего законного государя.
Король миновал здание пиршественного зала, рядом с которым был воздвигнут эшафот. Король Карл поднялся на него. Палачи уже ждали на помосте. Но это не были настоящие палачи, кормящиеся этим грозным ремеслом. В народе поговаривали, что среди палачей не нашлось ни одного, который захотел бы опозорить свое страшное сословие, совершив цареубийство. Поэтому отрубить королю голову вызвались добровольцы из пуритан. Эти люди страшились того, что мы, в наше время, назвали бы судом истории. Они пожелали остаться безымянными в своем злодеянии. Словно на жутком маскараде, они нарядились моряками, а, кроме того, надели маски и наклеили фальшивые бороды.
Коротко попрощавшись с друзьями и епископом Джаксоном, король опустился на колени и склонил голову на плаху. Палач-самозванец не подошел перед этим спросить у него прощения, и королю не пришлось его прощать. Древний обычай был нарушен. Топор поднялся, и голова Карла покатилась на доски.
Помощник палача схватил голову за волосы и, крича: «Вот голова изменника!», показал народу.
Обеспокоенный начальник охраны подал знак кавалерии, которая принялась разгонять толпу, крича и топча угодивших под копыта.
А епископ и верный лакей взяли голову и тело короля, их государя, и уложили в гроб, который предали погребению в капелле Святого Георгия в Виндзоре.