Последний импресарио. Сол Юрок - Елена Мищенко

Елена Мищенко Александр Штейнберг ПОСЛЕДНИЙ ИМПРЕСАРИО Сол Юрок (Sol Hurok)

Небольшого роста лысый человек входил в комнату, широко раскрывая обе руки, как бы намереваясь вас обнять и, улыбаясь, говорил по-русски с сильным местечковым еврейским акцентом: «Здравствуйте, меня зовут Соломон Израилевич». И с этой минуты начиналось волшебство. Внешне это выглядело очень просто и буднично: никаких знаков свыше, таинственной музыки и прочих атрибутов. Просто заполнялись некоторые бумаги, оговаривались определенные условия, вы что-то подписывали, а потом… потом по обе стороны Атлантики миллионы людей аплодировали высокому искусству, наслаждаясь всем лучшим, что было в советской и американской культурах. И все это стало возможным лишь потому, что некто входил в комнату и говорил: «Здравствуйте, меня зовут Соломон Израилевич».

Из высказываний о Юроке:

«Если ты появлялась где-нибудь с Юроком, все оказывали тебе самое большое внимание. И не потому что это ты, а просто потому, что если ты с Юроком, значит, ты очень значительная персона».

«Я стала, помимо моего желания, символом своего народа. Юрок сделал меня такой».

«Явам скажу, что такое советско-американский культурный обмен. Это, когда они присылают советских скрипачей-евреев из Одессы, а мы в ответ посылаем им американских евреев-скрипачей из Одессы».

Невозможно перечислить все имена, ибо каждому исполнителю, коллективу Сол Юрок отдал свое большое сердце, свое тепло, сделав их еще более знаменитыми.

Да, это было, очевидно, срежиссировано кем-то свыше, кто-то очень мудро избрал на высокую роль посланника от культуры никому ранее не известного эмигранта из еврейского штеттл Пожар на Украине.

Соломон Израилевич Гурков и известная во всем мире компания S. Hurok Presents – это один и тот же человек.

Как же сложилась жизнь этого фантастического человека? Как он смог совершить этот огромный путь, далеко не всегда усыпанный розами?

Он сам замечательно рассказывает о своей жизни. Будучи человеком по натуре широким и творческим, он и в свои рассказы привносил много новых элементов. Поэтому они изобиловали всякий раз новыми подробностями, о которых он уже и сам не помнил.

Ван Клиберн, один из его самых любимых и удачливых «детей», как он называл своих артистов, как-то сказал: «Юрок никогда дважды не рассказывал свои истории одинаково. У него были свои любимые рассказы, и он их варьировал в зависимости от настроения и аудитории».

Итак, вернемся в городишко Пожар, где в 1880 году, как Юрок сам уверял, он родился. Местечко находилось где-то между Россией, Украиной и Белоруссией. Его жители говорили на смеси трех языков, сдобренных бытовым идиш. Вот этот красочный и колоритный язык Соломон сохранил до конца жизни.

Скрипач Исаак Стерн, большой друг Юрока в течение многих лет, как-то сказал о нем: «Юрок знает шесть языков, и все они – идиш».

Его родное местечко было зеленым и живописным, с большими шумными воскресными базарами, на которых все поражало воображение: большие окорока, горы яблок, зелени, всевозможной снеди. Отец Соломона Израиль держал на базаре небольшую лавчонку, продавая скобяные изделия. Он никогда не был успешным лавочником, но еда в доме была всегда. Отец был по-библейски мудр, и передал сыну некоторые жизненные постулаты. В будущем они пригодились бизнессмену Солу. Одно из правил, которое он усвоил, было: «Всегда старайся угодить заказчику. Не спорь, не ссорься. Радуйся тому, что ты заработал. Завтра будет еще один день».

Эта «пожарская философия» станет манхеттенским кредо Юрока.

Внимательный читатель, вероятно, уже заметил, что мы несколько раз обозначили фамилию Юрока как Бурков. Это действительно так. Его фамилия происходит от просторечного украинского слова «гурок», по-русски «огурец». Когда семья прибыла в Нью-Йорк, иммиграционные власти американизировали фамилию Бурков, написав ее Hurok. Вот и получилось: Юрок.

Решение эмигрировать в Америку Израиль Бурков и его жена Сима приняли нелегко. Как собраться такой большой семье в дорогу – с девятью детьми, множеством скарба, где взять деньги? Вопросов было очень много, ответов – мало. Однако пришлось собираться, и вот огромная семья на палубе, в окружении таких же бедняков, пустившихся в путь в поисках счастья и лучшей доли. Вместе с Гурковыми ехала и Тамара Шапиро, давняя знакомая Сола, которая в скором времени станет его женой. Сойдя с корабля на твердую нью-йоркскую землю, новоиспеченный Соломон Юрок тащил на себе перевязанные веревкой фибровые чемоданы, две пуховые подушки и три рубля денег. Оставив Тамару у ее сестры в Бруклине и обменяв три рубля на один доллар двадцать пять центов, Юрок купил билет в Филадельфию, где жил его старший брат. От покупки билета у него осталось десять центов, но это не смутило юношу – ведь впереди его ожидала прекрасная жизнь!

В Филадельфии он жил полгода, поменяв восемнадцать работ за это время. Что он делал, чтобы заработать деньги? Все! Продавал газеты и бегал по поручениям, работал в булочной и кондитерской, подметал улицы и мыл окна.

Спустя полгода он поехал в Нью-Йорк проведать старых друзей. Увидел Тамару, и они начали «встречаться». Это продолжалось два года, а затем они поженились. К тому времени Сол уже накопил достаточно денег для того, чтобы купить себе костюм за восемь долларов и начать работать в скобяном магазине, вспоминая уроки, данные ему отцом. Жили Сол и Тамара в Браунсвилле – нью-йоркском районе, где в основном селились иммигранты из России и других стран Восточной Европы. Там редко звучала английская речь, разговаривали на смеси нескольких языков. Образ жизни почти не отличался от того, к которому привыкли обитатели гетто.

Маленькие лавчонки, грязные мостовые, множество людей на улице, крики мальчишек, продающих газеты, звуки шарманки – все напоминало о тех местечках, откуда приехали Юроки и такие же эмигранты, как они.

Однако, несмотря на некоторую изоляцию, «огни большого города» проникали в Браунсвилль. Нью-Йорк звал, манил, соблазнял, обещал нечто таинственное. Подземка соединила Бруклин и Манхеттен в 1908 году, и обитатели Браунсвилла могли приехать туда, где всю ночь кружилась электрическая реклама. Конечно же, Сол отправился туда. Один. Он не хотел ни с кем делить радость открытия Нового Мира.

Два храма покорили его, не давая спать ночами. Первый – это Виктория, театр на Таймс-сквер, второй – Метрополитен-опера. О, с каким трепетом он входил в роскошные вестибюли этих театров. Он, маленький еврейский парень из местечка Пожар, чувствовал себя покорителем Вселенной. Иногда он себя спрашивал, не снится ли ему все это, что он в своем единственном приличном костюме за восемь долларов и велюровой шляпе находится в нарядной толпе? Ему нравилось даже то, что его толкают и не извиняются, наступив на ногу, значит, считают своим! Он жадно вдыхал воздух, насыщенный парами бензина, сигарным дымом и духами – это был воздух свободы, воздух успеха, к которому он стремился!

Однажды он решился и купил билеты на галерку. Давали «Мефистофель», оперу Бойто. Пел Федор Шаляпин. Сол слышал о нем, читал газетные заметки, и вот он – в Метрополитен-опера. Ну не сказка ли это? С тех пор Шаляпин стал его иконой. Сол, сидя на галерке, переслушал все оперы с его участием. И вот тогда родилась мечта стать импресарио, привезти самому Шаляпина еще раз в Америку, познакомиться с ним, а может быть – совсем невероятно – подружиться!

Это стало его самым большим желанием. И вот, как-то выходя из Метрополитен-опера, находясь под сильным впечатлением от спектакля, Сол сказал, обращаясь к своему знакомому: «Когда-нибудь я привезу Шаляпина в Америку. Мой офис будет в этом здании». Это было сказано с решительностью пророка Моисея, проповедующего на горе Синайской. Медленно, но уверенно Сол начал постигать азы ремесла импресарио. Сначала он устроил музыкальные вечера в Браунсвилльской коммьюнити. Люди остались довольны, и Юрок немного заработал. Юрок прекрасно знал менталитет своих зрителей, – они любили европейскую музыку, с удовольствием принаряжались в выходные дни и всей семьей отправлялись на концерт. Для них это был луч света в тяжелой иммигрантской жизни. Юрок понял, что нельзя скупиться на рекламу и продавать слишком дорогие билеты. Рассчитывая на самую широкую публику, он давал объявления на многих европейских языках: русском, идиш, немецком, польском, и всегда прилагал подробное описание, как доехать до места, где проводится концерт. И самое главное: он предлагал только самый лучший товар! Этим правилам Юрок следовал всю жизнь. Расчет оказался верным. Люди шли пешком, ехали подземкой и автобусами, держа смятую газету, чтобы не заблудиться, они стояли в очередях за билетами, и не было более радостного зрелища для Юрока-импресарио.