В просторном холле, где пациенты «Синей Горки» проводили послеобеденные часы, царил хаос. Большинство больных выстроились вдоль стен и жались друг к другу. Посреди помещения, среди поваленных столов и стульев, развернулась настоящая баталия. Дмитрий Шлыков, обычно спокойный и уравновешенный шизофреник с легкой степенью мании преследования и типом течения заболевания, в среде профессионалов обозначаемым как «эпизодическое со стабильным дефектом», словно Годзилла, крушил все, что еще оставалось на своих местах. Санитары куда-то запропастились, и оборону держал один-единственный Рома Протасевич (отнюдь не самый сильный и мощный из имеющихся в штате). Неля успела заметить, что у него рассечена бровь – видимо, Шлыков угодил ему в голову каким-то из предметов, в изобилии валявшихся на полу. Скорее всего, это была шахматная доска: один из ее углов окрасился в подозрительный бурый цвет.
– Где все?! – громким шепотом поинтересовалась Неля, склоняясь к уху до смерти напуганной медсестры Анюты.
– Понятия не имею! – пискнула та, бешено вращая серыми глазищами. – Как сквозь землю провалились – никогда никого не найти, когда надо! Что же делать-то?!
В этот момент Шлыков заметил, что на подоконнике за его спиной удачно расположились горшки с комнатными растениями. С быстротой, свойственной скорее юноше, нежели почтенному мужу пятидесяти четырех лет, Шлыков метнулся туда, ускользнув от пытавшегося его остановить, но споткнувшегося о ножку поваленного стула санитара. Схватив сразу два горшка с гортензиями, он запустил одним в голову Ромы, а второй подбросил на ладони, словно горшок не был весомым керамическим изделием, а являлся бумажной поделкой, хищно оглядываясь вокруг. Рома молча осел на пол, и Неля сообразила, что они лишились единственного бастиона защиты. Теперь между нею и не на шутку разошедшимся Шлыковым находилась лишь кучка напуганных пациентов, и она решила, что необходимо действовать. Выйдя вперед, девушка двинулась к нарушителю спокойствия, выставив руки ладонями вверх – так он увидит, в каком бы возбужденном состоянии ни пребывал, что Неля не вооружена. Она могла взять табурет для защиты собственной головы, однако побоялась, что Шлыков воспримет это как акт агрессии.
– Дмитрий Сергеевич, – елейным голосом начала Неля, медленно, мелкими шажками приближаясь к разъяренному больному, – успокойтесь, пожалуйста… Скажите, что случилось?
– Что случилось?! – громко возопил Шлыков. – Что?! Случилось?! Убийцы!!! Отравители!!!
– Помилуйте, Дмитрий Сергеевич, к чему такие слова? – округлила глаза Неля, продолжая продвигаться вперед. – Если вас что-то беспокоит, мы разберемся и решим…
– Да, вы уж порешаете! – хмыкнул пациент, угрожающе подкинув цветочный горшок под потолок и ловко его поймав. Неля проследила взглядом за опасным в руках пациента предметом, заметив, как сыпется на пол земля и опадают листья. – Вы порешаете – порешите тут всех, к чертовой матери!
Краем глаза Неля увидела, что за спиной Шлыкова маячит неподвижная фигура в кресле на колесах. Раньше она не видела этого больного. Он сидел лицом к окну, а значит, спиной к ней и Шлыкову. Пациент не реагировал на всеобщую суматоху – возможно, находился под действием сильнодействующих препаратов и не осознавал происходящего. Шлыков заметил, что Неля отвлеклась, и обернулся.
– Вот-вот! – кивнул он, злобно кривясь. – Вам по вкусу такие «овощи», да? Чтоб ни пикнуть, ни дернуться не могли, только жрали бы ваше пойло и таращились бессмысленным взглядом!
Неля поняла, что несчастному пациенту угрожает реальная опасность. Вряд ли, конечно, Шлыков намеренно нанесет ему увечье, но в том состоянии, в каком он находился, ожидать можно чего угодно, а тот, у окна, не может убежать, скрывшись с «линии огня»!
– Вы же не причините ему вреда, Дмитрий Сергеевич? – мягко произнесла Неля, останавливаясь в десяти шагах от пациента. – Он безопасен…
– Это вы называете безопасностью?! – взревел Шлыков, отшвырнув горшок (слава богу, в стену, а не в Нелю) и одним рывком разворачивая на себя кресло на колесах. Голова сидящего в нем пациента безвольно дернулась и упала на грудь. Неля не видела лица – его закрывали спутанные длинные волосы пепельного цвета, пугающе мертвенно смотревшиеся на фоне горчичной робы.
– Безопасность – это скотское состояние?! – продолжал Шлыков, безумно хохоча. – Он только мычать может, а вам радость?! Но я вам не дамся, вы еще за мной побегаете!
И, катнув кресло к стене, он вскочил на низкий подоконник, разбил локтем стекло и взревел, словно раненый бык: решетки мешали выбраться наружу. И хорошо, подумала Неля, потому что все-таки они на четвертом этаже! Гораздо больше ее волновало то, что коляска с пациентом, наткнувшись на шахматную доску, перевернулась, и он, распластавшись на полу, неподвижно застыл рядом с телом Ромы, все еще не пришедшего в себя. Где, черт подери, все врачи и санитары?!
В этот момент Неля почувствовала, как кто-то пытается сунуть ей в руку нечто твердое и холодное. Это оказался шприц.
– Нелли Аркадьевна, я набрала тиопентала – доза слона свалит! – едва слышно прошептал знакомый Анютин голосок за спиной.
Ай, умничка, подумала Неля, обхватывая шприц непослушными пальцами. А она-то думала, что осталась с опасностью один на один! Значит, несмотря на страх, медсестра не потеряла головы?
– Дмитрий Сергеевич, – стараясь сдерживать дрожь в голосе, заговорила Неля, заставляя себя снова двинуться к пациенту, с ревом трясущему решетку, – давайте поговорим? Если хотите поменять терапию, мы можем обсудить…
Шлыков развернулся к ней. В уголках его рта собрались сгустки пены, и Неля поразилась: никогда раньше этот человек не проявлял признаков агрессии.
– И ты – ты такая же, как все! – прохрипел он на пределе голосовых связок, срываясь на визг. – Не подходи, а то… – он поспешил подтвердить не до конца высказанную угрозу, сграбастав очередной горшок и замахнувшись на Нелю. Она поняла, что должна действовать немедленно: ей буквально виделась вена на ноге Шлыкова, куда следовало воткнуть иглу, ведь он так удачно стоял на подоконнике! Увернувшись от запущенного «снаряда», Неля метнулась к окну и выбросила вперед руку, молясь о том, чтобы ее длины оказалось достаточно. Молитва была услышана. Почувствовав боль, пациент затряс ногой, словно пытаясь стряхнуть ужалившее его злобное насекомое. Но Неля знала, что у Шлыкова есть максимум сорок секунд. Ему хватило тридцати: она едва успела подставить руки, чтобы спасти его от удара головой при падении. К счастью, Анюта и один из пациентов подоспели на помощь, и втроем они стащили мгновенно ослабевшее тело на пол.
– Еще дозу? – спросила Анюта, подняв на Нелю вопросительный взгляд. Она уже была почти спокойна, и Неля отметила про себя, что теперь знает, по крайней мере, одного человека, на которого может положиться в нештатной ситуации. Ну, двух, – она взглянула на распростертое тело санитара Ромы, героически державшего оборону в буквальном смысле слова до последнего.
– Не стоит, – ответила она медсестре, приподнимая отяжелевшие веки Шлыкова. – Он уже хорош! Что произошло? – спросила она у помогавшего им с Анютой пациента.
– Да ничего, – пожал плечами тот. – Все сидели, играли, кто во что… Потом Сергеич… ну, Шлыков то есть, вдруг вскочил – и понеслось!
– Ясно, – пробормотала Неля.
– Ну, что, простынку, Нелли Аркадьевна? – предложила Анюта. Обертывание в мокрую простыню считается действенным способом обездвиживания буйных пациентов, хоть и не самым гуманным. Поэтому Неля покачала головой.
– Давай-ка лучше «пижамку» – пусть он спокойно поспит, а там уж лечащий врач разберется!
Медсестра кинулась в бельевую за смирительной рубашкой. Торопиться, в сущности, не было нужды: Шлыков уже никому не мог причинить вреда. Анюта притащила «пижаму». Вместе с Нелей они замотали Шлыкова, как древнеегипетскую мумию, и оставили лежать на полу – в конце концов, должны же когда-нибудь появиться остальные санитары и сделать свою чертову работу?!
Анюта опустилась на корточки перед Ромой. Он почти пришел в себя и держался за голову. На его лице проступило виноватое выражение.
– Нелли Аркадьевна, я…
– Все в порядке, Рома, – устало улыбнулась она. – Ты сделал все, что мог, и я обязательно расскажу об этом начальству! Как и о том, что остальные санитары в это время занимались непонятно чем! Где они, кстати?
– Они, э-э-э… не знаю я, где они…
Очевидно, он лгал. Ладно, она с этим разберется. Но позже, потому что на полу оставался еще один человек, нуждавшийся в помощи.
– Рома, ты сможешь…
– Конечно, конечно, – пробормотал санитар, с трудом поднимаясь на ноги. Неля подошла к лежащему мужчине. Он находился все в том же положении. Видимо, Шлыков прав: больной не мог даже пошевельнуться, не то что попросить о помощи. Тяжелая коляска придавила его к бетонному полу, прикрытому местами выцветшим ковром времен постройки больницы. Прорехи в ковре испокон века заделывались заплатами, огромными и неаккуратными: те, кто занимался «штопкой», вряд ли заботились об эстетике. Рома освободил ноги пациента от коляски, а Неля с Анютой перевернули его на спину, чтобы оценить полученные повреждения. При виде лица пострадавшего Неля невольно отшатнулась. В самом лице не было ничего отталкивающего, несмотря на неухоженные длинные волосы и густую светло-русую бороду. Ее напугали его глаза: болотного цвета, широко распахнутые и бессмысленные, устремленные куда-то за спину Нели.