– Чего, устал? – поинтересовался я.
– Вилы, говорю, – жестко ответил казах. Нахватались все словечек из «будущего». – Немчуры – как грязи осенью. В одном месте только никого…
– Болото? – нахмурившись, спросил я.
– Оно самое. Да только зря немчура надеется, что оно топкое, пройдем. По болоту – примерно с полкилометра, потом ныряем в лесок. Дальше не ходили, извини, командир.
– Тогда от болота и сходим. Может, заодно и отдохнем там. Все, собрали шмотки, попрыгали и вперед. Нам еще топать и топать до этой гребаной Сосновки.
Судоплатов, ну не знаю я, откуда ему столько известно, сообщил следующее. В деревню Сосновка сегодня прибыло армейское командование, а вместе с ними должен приехать и командующий группой армий «Север». Немцам в руки попали два почти неповрежденных, новых танка. Видимо, начальство решило их посмотреть, перед отправкой нашей техники в Берлин. Нашей задачей было не уничтожить танки, а, воспользовавшись этим случаем, устранить командующего этой группировкой. Судоплатов говорил, что больно уж тот шустрый и его устранение внесет коррективы в планы гитлеровцев. Кюхлер хорошо показал себя, еще командуя 18-й армией, а теперь очень рьяно руководит всей группой армий. В отличие от известной мне истории, фон Лееб был отстранен гораздо позже. Кюхлер был назначен всего месяц назад, но уже делал попытки по новому охвату Ленинграда. Павел Анатольевич, изучив все материалы по новому командующему, предложил Ставке его ликвидацию как наиболее действенный ход. В Ставке его горячо поддержали. Если немецкие генералы поймут, почему их выбивают, может, и воевать начнут не так рьяно. Вот мы и чешем сюда, чтобы обстряпать это «дельце». Шансы на благоприятный исход операции поднялись выше, когда стало известно, что в Сосновке и вокруг нее располагалась «Голубая дивизия». А это далеко не немцы. Так что, если сможем подойти на расстояние выстрела, то дальше все будет зависеть от Кюхлера. Точнее – от его удачи: если она от него отвернется, то я увижу его в оптику. Думать я долго не буду.
Болото оказалось не таким простым, как рассказывал Мурат. Почти все окунулись прилично. Но трясины и, правда, не было. Выбрались на сушу, рассиживаться не стали, рванули в лес. Бурелом тут был знатный. Зашли всего на пятьдесят шагов, а видимость упала до предела.
– Так, лезем еще немного вглубь, разводим костер. Уже темнеет, а в лесу и вовсе тьма. Быстренько обсыхаем и двигаем дальше. Мурат!
– Да, командир? – казах подскочил ко мне.
– Мурат, на тебе разведка, как всегда.
– Все понял, вы сохните, я быстро.
– Командир, мне идти? – вскинулся Круглов.
– Давай, только слушай Мурата, пригодится.
– Понял, – и Толя направился за казахом.
Мы углубились в чащу весьма прилично. Здесь тоже иногда хлюпало под ногами, но пронесло. Найдя приличный овраг, развели костер. Почти по центру оврага росла огромная ель – то, что доктор прописал. Срубив нижние ветки, костер развели прямо под ней. Небольшой, но нам хватит. Прямо на ветви навешали мокрую одежду. Дым будет подниматься по стволу и рассеиваться в густых ветвях. Дров набрали сухих, дыма почти и не было. Вокруг костра – наши полуголые тушки, мешали только комары. Эти пособники фашизма, казалось, работают напрямую на Гитлера, зажрали.
Вернулись из дозора Мурат с Толяном.
– Все тихо, командир. Подлесок очень густой, костер не разглядеть даже с нескольких метров. Дым вообще не видать. Далеко не ходили, но вряд ли здесь кто-то есть. Там дальше опять болотина, обходить надо западнее, там суше.
– Хорошо, сушитесь давайте, надо еще в желудок чего-нибудь закинуть.
Таким макаром мы лезли долго. Из леса вышли за полночь. Остановились. На этот раз Мурат ушел вместе с Зиминым. Им предстояло подобрать позиции и прикинуть план. Я полагался на его выбор, как на свой.
Через час Мурат докладывал.
– Нашел одно местечко: и для нас, и для прикрытия вполне подходящее. Метров четыреста с небольшим.
– Близко, – покачал я головой, сомневаясь.
– Это для парней. Сейчас я тебе расклад нарисую.
Казах принялся водить штыком по земле.
– Вот деревня, – пояснял он, показывая на изогнутую дугой колбасу.
– Больше на колбасу похоже, – засмеялся Вано.
– Да помолчи ты, – шикнул на него казах.
– Продолжай, танки видел? – задал вопрос Зимин, показав Вано кулак.
– На краю деревни, вот тут, – Мурат воткнул нож в землю.
– Дорога, я так понимаю, идет с юга, и гостей ждать следует именно там? – я посмотрел на Мурата. Тот покачал головой.
– Нет, они уже там, – торжественно заявил казах.
– Ты, чего, прям так и видел? – опять вклинился Вано.
– Вано, дай он расскажет сначала. Хорош перебивать, – рявкнул уже я.
– Молчу, молчу, – закрыл рукой рот Здоровый.
– Там машин столько стоит, я таких и не видел никогда. Длинные, красивые заразы.
– Легковые, что ли? – не понял я.
– Ага. Так что, думаю, это их начальство.
– А если они все уже осмотрели и свалят сейчас? – в моем голосе проявилось волнение.
– Не кипишуй, командир, – ввернул очередное словечко из моего лексикона Мурат. – Я хорошо посмотрел, охраны почти не видно, значит – на постах. Видел тех, кто не прячась ходит. Ни хрена не «Голубые» – эсэсманы, издалека видно.
– Во как! Чего еще заметил?
– Да все вроде, Толя вон видел чего-то, пока я отползал, – махнул на Круглова рукой Мурат.
– Чего молчишь как рыба об лед? – с ухмылкой спросил я Толю. Тот засмеялся и открыл рот.
– Фрицы машины командирские только вымыли, с ведрами долго бегали.
– Значит, только приехали. Или наоборот, готовятся уезжать, – продекламировал Зимин.
– Не, вряд ли. Немцы порядок блюдут. Командир из машины – водила моет, – предположил я и продолжил: – ладно, бойцы, или мы его с утра хлопнем, или они уедут ночью. Второе вряд ли – чего им по ночам шататься? С утра двинут, тогда мы в любом случае отработаем.
Все просохли быстро, ночь довольно теплая была. Решили выдвигаться на позиции. Воспользовавшись темнотой, ребята густо заминировали подходы к своим будущим позициям. В том направлении, где будем мы с Муратом, решили не светиться.
План был прост как три копейки. Парни в прикрытии начинают заварушку, постреливая редкими одиночными выстрелами в сторону противника, пытаясь привлечь. Если все пойдет как мы задумали, немцы ответят и попытаются быстренько ликвидировать возникшую угрозу. Там ведь эсэсманы, точно рванут. Парни подпускают их ближе и включают пулемет и автомат. Косят первых наглецов и быстренько отходят назад, где их ждет вторая группа. Вторая расположена в пятидесяти метрах позади и столько же левее. Если немцы увлекутся, то их ждут сюрпризы в виде кучи мин и растяжек. Засеяли почти все, что у нас было, оставив совсем немного гранат на отход.
Тем временем, мы с Муратом лежим на восьми сотнях и правее нашего заслона. Деревня перед нами простреливается почти насквозь. Скопление солдат и техники указывает на то, что начальство тоже будет находиться в этой части деревни. Там как раз дома стоят подходящие. Так что, почти все зависит от того, смогу ли я воспользоваться моментом.
К утру все было готово. Все находились на своих местах. Действия в группе мы отрабатывали неоднократно – конечно, только на полигоне.
Я разложил свой «Винчестер», откинул сошки и стал оглядывать деревню в шикарный прицел. Ждать пришлось недолго, уже в начале восьмого в деревне началась нездоровая кутерьма. Немцы бегали как наскипидаренные.
Ровно в восемь из нескольких домов начали выползать офицеры. Их легко было распознать даже с такого расстояния, охрана их выдавала. Конечно, здесь еще непуганые все – никаких колец оцепления из сплошных спин не было. Генерал Кюхлер появился в восемь пятнадцать. С фуражкой в руке, он так и манил меня спустить курок. Хорошо помня урок Равшана, я сделал глубокий вдох и – выдохнул. Рано. Главное умение снайпера (именно СНАЙПЕРА, а не покойника) – умение ждать. Мой выстрел и, вообще, мое присутствие должно оставаться незамеченным как можно дольше.
Господа большие шишки столпились у нового КВ. Какой-то хрен машет руками, видимо, что-то объясняя генералам.
Как ни готовился к началу, все равно вздрогнул от треснувшего выстрела позади деревни. Еще выстрел, еще. Немцы довольно быстро среагировали, как мы и предполагали. Несколько тел закрыли главных гитлеровцев, водя стволами своих МР-40 по сторонам. Я ждал. Вот группа солдат, человек двадцать, устремилась в сторону выстрелов. Застучали автоматы. Через минуту им ответил скорострельный МГ. Вано поливал короткими злыми очередями. Толпа начала быстро расходиться. Мурат легонько тронул меня за плечо.
– Пора, командир, а то уйдет.
Ничего не ответив, я провожал стволом Кюхлера. Рядом с ним шел тот самый тип, что проводил экскурсию. Он все время перекрывал мне обзор. Видна была только голова, и то – немного. Черт, цель закрыта, ну что же так-то? Неужели уйдет? А, была – не была. Такой-то пулей! Не зря я неделю к токарям на патронном приставал. Родная пуля для этого патрона была со сферическим носиком. Долго объяснять токарю мне не пришлось. Люди-то вокруг далеко не тупые. Уж то, что делают каждый день, знают на зубок. Так вот, после заливки пули свинцом и охлаждения мы ее взвесили. В аптеку специально носил. Вместо родных десяти, пуля стала на два грамма тяжелей и остроконечная. Пороху пришлось тоже немного добавить, но уже после отстрела. С родной навеской результат не понравился, но, добавив всего менее полуграмма пороха, я нашел то, что искал. Гильза очень крепкая, на донце еще и утолщение, так что риска почти и не было. Пока только одно волнует, как это отразится на ресурсе ствола. Хотя в это время америкосы делали еще прекрасные стволы. Моя винтовка, кстати, 1939 года выпуска, но не пользованная ни разу. Со склада пришла. «Кучу» я собрал приемлемую, отдача почти не изменилась. Но энергия возросла реально и увод снизился. На стрельбах я с восьмисот метров попал в кирпич, вторым выстрелом. Конечно, это уже после пристрелки. Кирпич в хлам. Вот с такой доработкой я и вышел на охоту. Кстати, Истомин рассказал, что в одну из шарашек отдали на изучение такой «Винчестер». Должны и наши научиться делать хорошие стволы и затворную группу. А то взял тут ПТР на заводе, из партии, что готовилась к отправке на фронт, так охренел от заусениц на экстракторе. А что у нее внутри? Ладно, отвлекся.