- Может, не стоит, - все еще мялся кто-то. - Ведь младший принц не может ничего унаследовать. Если только старшие братья умрут. Тогда и будет пора восставать. Но сейчас. Он ведь ни на что не имеет права. Так какое нам дело до него, даже если он тот, кем мы все его считает... ведь трон он все равно не займет.
- Ага, - издевательски протянул голос, отдающий хрипотцой, и мне снова почудилось, что я слышу всего лишь дразнящее эхо. - Люцифер тоже не хотел восставать, но он это сделал.
- И был повержен, - резонно прибавил кто-то.
- Но мы окажемся более удачливыми. За нового короля.
И опять звон бокалов. Мне стало дурно. А ведь я должен был бы возликовать. Если мой отец станет королем, я ведь его старший сын и наследник. Пусть его план безрассуден, но я должен верить в успех. Кому от этого будет больше выгоды, чем мне.
И все же я чувствовал себя как-то не на своем месте. Я еще раз напомнил себе, что нельзя подслушивать. Но ведь если бы я этого не сделал, то не узнал бы столько интересно. Отец обычно молчал о своих делах, как рыба. Я не мог вытянуть из него ничего, кроме слов о том, что он вечно занят. Непонятно чем. Теперь все встало на свои места. Помню, даже Поль учил меня быть ловчее и узнавать все самостоятельно. Вот я это и делал. И все равно совесть больно меня жалила. Особенно из-за того, что я слышу этот голос, подобный эху. Он будто прокатывался по дьявольскому лабиринту или по райскому саду. Где все от его звуков обращается в пепел. Подслушивая его, я будто открывал какую-то божественную тайну и заранее чувствовал, что буду наказан за это.
Голоса других заговорщиков не возбуждали во мне ничего подобного. Я узнал некоторые из них. Это все были близкие друзья моего отца. Они часто собирались вместе, чтобы поохотиться или попировать. Значит, вот что они обсуждали во время своих сборищ. А я и не знал. Хотя все происходило прямо у меня под носом. Будем надеяться, что король так же ненаблюдателен, как я. Тогда их план точно удастся.
Заговорщики продолжали обсуждать то, насколько это опасно. А я все подслушивал. Теперь речь шла о времени, дате, условном сигнале. Они выбрали день осеннего равноденствия. Как же это скоро. Меня аж замутило.
Я только что подслушал заговор. И что мне за это будет? Ничего. Или все-таки я буду наказан. Я все еще жадно ловил чужие слова. В них содержалось нечто запретное. Чего я еще не мог понять. Они снова говорили о короле, которого собираются свергнуть.
- У него сын-демон, король так любит его, что отдаст ему трон, хоть он и младший, но зато отмеченный тьмой. Я найду лучшего кандидата, точнее мы вместе уже нашли, - кто-то шептал это, склонившись над ухом моего отца, а я каким-то образом слышал.
- Другой кандидат? Нет, только я, - это уже был голос отца. Он впервые что-то сказал. Вернее прошептал, украдкой от других. - Не тот, кого выбрал ты, это буду я, а он только после меня.
Чья-то рука со стальными когтями обвила запястья отца. Или я это только себе вообразил?
- А ты ведь согласился еще давно, - даже этот шепот был подобен грому.
Кто мог так неуважительно говорить с моим отцом? Я едва успел отпрянуть, когда дверь резко открылась. Из кабинета вышел некто в маске, коротком черном плаще с капюшоном, из-под которого поблескивал жилет синий расшитый звездами, как кусок неба. Клочок небес украденный им. Я на миг остолбенел от собственного смелого сравнения. Я понял, что такую расцветку могут носить только звездочеты, и отмахнулся, но незнакомец подошел, коснулся меня и, кажется, торжествующе улыбнулся.
- Это будешь ты, а не он, ты тоже отмечен, - шепнул он тихо и доверительно.
Я с удивлением воззрился на него. Незнакомец... нет, он не был незнакомцем. Я будто знал его и в то же время не знал. Серые пронзительные глаза рассматривали меня из прорезей маски. Кажется, еще секунду назад они были голубыми. Его ни чуть не смутило, что я подслушивал. Он вроде с самого начала это знал.
Интересно, он один из всего тайного собрания услышал мои шаги или учуял мой запах. Я не знал, что мне делать. Меня спас отец. Он тоже вышел из кабинета и позвал гостя за собой. По дороге он махнул мне рукой, так пренебрежительно, что в словах это значило бы "иди, иди отсюда, не мешай мне вести дела". Я был обижен, ведь я же наследник, но все же пошел, отец только хотел меня защитить от своего странного знакомого. Так мне во всяком случае показалось. Хотя есть такие вещи, от которых защитить никого нельзя. Меня вдруг неодолимо потянуло к этому человеку. К этому существу. Я вдруг понял, что не могу называть его человеком. Поль бы надо мной посмеялся. Кстати, надо найти его и обсудить все это. Я остановился на полпути. Нет, нельзя. Весь оптимизм куда-то пропал. Это ведь серьезные вещи, а не игрушки. Поль так болтлив. Я посмотрел вниз из окна и заметил его на поляне перед домом в компании ловчих и сокольничих. Похоже, мой брат собирался на охоту, отложив все свои уроки по стрельбе из лука и фехтованию, и даже не предложив мне поучаствовать. Я не обиделся. Поль был таким смазливым и ветряным. Деревенские девушки были от него в восторге. Отец давно поставил на нем крест, как на юном вертопрахе и бездельнике. Его надеждой был только я, старший и более смышленый. Так почему же он не захотел в разговоре с незнакомцем признать меня своим наследником. Ему не хотелось делить шкуру еще не убитого медведя? Или же причина куда более сложная?
Я с задумчивым видом проходил по крытым галереям поместья. Мне тоже хотелось отправиться на соколиную охоту, но меня никто не пригласил. Я почувствовал себя обойденным. Висевшие на стене в качестве украшения старинные скрещенный шпаги напомнили мне о моем учители фехтования. Я взял одну из них и услышал вдруг как-то смеется в оружейной. Смех долетел до меня внезапно и показался мне волшебной музыкой. Женский смех. Откуда вдруг в нашем поместье взяться красивой и юной женщине, если только это не служанка. Мне бы так хотелось затеять с кем-то недолгую интрижку. Так чего же я жду.
Я заметил какие-то царапины на стене, будто следы от чьих-то когтей, но не обратил на это особого внимания.
Несмотря на ясный день, свечи в канделябре у входа в арсенал были зажжены. Мне это показалось странным. Но гораздо больше меня заинтересовал нежный цветочный запах, распространившийся у входа. Я был уверен, что он сопровождает какую-то миловидную особу, приехавшую к нам с визитом. Может, дочь одного из друзей отца. Или чью-то юную супругу, что еще лучше, потому что за замужней особой можно поухаживать без риска оказаться в одночасье помолвленным. Почему-то я был уверен, что женщина, напевшая что-то в арсенале, очень хороша собой. Странным было только то, что от нее пахло не духами. Это был аромат полевых цветов. Я только сейчас это понял, а когда заглянул в арсенал, уже было поздно о чем-то думать. Мало сказать, что я потерял голову. Леди, кружившаяся среди полок с оружием, показалась мне самой прелестной и грациозной особой на свете. Я никогда не встречал таких красивых дам, хотя знал всех окрестных аристократок. Однако при виде незнакомки мысли обо всех остальных девушках тут же вылетели у меня из головы. Не необычное поведение лишь усилило мой восторг. Ни одна из знакомых мне девушек так бы не сделала.
Она пританцовывала в круге пустого пространства меж разбросанного в беспорядке оружия и навела что-то, иногда смеялась. Ее смех волшебной музыкой разливался по оружейной зале. Алебарды, мечи, арбалеты, а также палаши и кинжалы, сброшенные с полок, сверкающей грудой валялись у нее под ногами, будто кто-то хотел положить к ее стопам весь мир. Странно, что, танцуя по обнаженным клинкам, красавица не ранила ступни. Иногда мне казалось, что она парит прямо над полом. Несмотря на день, несколько трехсвечных шандалов в зале были зажжены. По ним ползали какие-то существа, раздувавшие огоньки на фитилях.
- Скоро, уже скоро, - различил я слова в пении чаровницы. - Победа или смерть. Сломанное оружие. Скорое поражение. Мы подбираем оружие побежденных.
Древко алебарды сломалось прямо у нее под ступней, хотя она не коснулась его. Я жадно следил за ее танцем и чувствовал себя подглядывающим в замочную скважину шпионом. А ведь это поместье, которое я когда-либо унаследую. Я его следующий хозяин. Я должен чувствовать себя, как дома и ничего не стесняться. А я как назло оказался таким застенчивым. Одного взгляда на ее гибкое тело, облаченное в дымчатый атлас, мне хватило, чтобы отступить в тень и простить ей то, что она ступает по оружию моих предков. Оно было довольно дорогим и хранило в себе память о былых победах. Отец гордился этими мечами и копьями точно так же, как нашим фамильным гербом. Но даже если прелестница сорвет со стены щит с гербом и наши знамена, чтобы протанцевать и на них, я не найду в себе силы возразить. Мне так приятно видеть, как она танцует. Ее ступни будто вычерчивают на полу какие-то символы. Я где-то слышал, что движения и танцы могут передавать какую-то символику, но не помнил где. Я нахмурился, а она между тем продолжала напевать.