— Безлюдье — основное условие для нашей посадки. Мы предупредили Совет Четырех, — напомнил товарищам Гриф Рифт.
— Могли бы выбрать место поближе к городу, — хмурилась Олла Дез, — все равно, по условию, нам не позволено выходить всем, а только отобранной семерке.
— Вы забываете, Олла, что могут приходить к нам, — невесело сказала Родис, — и близ города было бы очень трудно удержать любопытных. А здесь они поставят вокруг охрану, и никто из жителей Торманса не подойдет близко к нашему кораблю.
— Подойдут! Я позабочусь об этом! — с неожиданной горячностью вмешался Гриф Рифт. — Я пробью кустарник экранирующим коридором, который будет открываться звуковым паролем. Место входа я передам Фай по видеолучу. И вы сможете посылать нам гостей, желанных, разумеется.
— Будут и нежеланные, — ответила Родис.
— Не сомневаюсь. Нея замещает Атала, и мы с ней отразим любую попытку. Надо быть начеку. После неудачи с ракетами они попробуют что-нибудь другое.
В садах Цоам
Место и время посадки «Темного Пламени», как потом узнали земляне, держалось в секрете. Поэтому немногие обитатели планеты Ян-Ях видели, как громада корабля, внезапно возникшая из глубины неба, нависла над пустынным мысом. Горячий столб тормозной энергии ударил в рыхлую почву. Смерч пыли, песка и дыма полностью скрыл все происходящее. Крутящаяся колонна стояла, не поддаваясь напору морского ветра. Ее жаркое дыхание распространилось далеко по морю и суше, навстречу спешившим сюда длинным гремящим машинам, набитым тормансианами в одинаковых лиловых одеждах. Постепенно сквозь серовато-коричневую мглу начал проступать темный купол звездолета, стоявший так ровно, как будто он опустился на заранее подготовленный фундамент. К удивлению тормансиан, даже заросль высокого кустарника вблизи корабля оказалась неповрежденной. Пришлось прорубать дорогу, чтобы пропустить машины с эмблемой четырех змей, предназначенные для транспортировки прилетевших.
В корабле открылись два круглых люка, напоминавших широко расставленные громадные глаза. Выпуклые полированные поверхности их линз загорелись красноватым отблеском в лучах светила планеты, пробившихся сквозь облака редеющей пыли.
Над кольцеобразным выступом основания купола корабля расползлись в стороны толстые броневые плиты. Выдвинулась массивная труба диаметром больше человеческого роста. На конце ее изящно и бесшумно развернулся веер из металлических балок, под которым опустилась на почву прозрачная клетка подъемника. Затаив дыхание жители Торманса смотрели на эту блестящую коробку, словно ожидая появления неведомых чудовищ.
Фай Родис, шедшая впереди по трубчатой галерее, прощально оглядывала остающихся членов экипажа. Они выстроились в ряд и, стараясь скрыть тревогу, обменивались с уходящими ласковыми прикосновениями.
У рычагов подъемника стоял Гриф Рифт. Он задержал скользкий под широким рукавом металлический локоть Родис, шепнув с небывалой мягкостью:
— Фай, помните, я готов все взять на себя! Я сотру их город с лица планеты и разрою его на глубину километра, чтобы выручить вас!
Фай Родис обняла командира за негибкую шею, сильно привлекла к себе и поцеловала.
— Нет, Гриф, вы никогда не сделаете этого! — Слово «никогда» прозвучало с такой волевой силой, что звездолетчик покорно наклонил голову. Перед жителями планеты Ян-Ях появилась женщина в похожем на одежды жителей Города Мудрости костюме черного цвета, разрешенного лишь высшим сановникам. Воротник гостьи окружали металлические стойки, державшие перед лицом прозрачный щиток. На плечах вздрагивали похожие на змей трубки и ослепительно блестели треугольные зеркальца. Трубки вибрировали в такт шагам, будто священные символы власти на планете Ян-Ях украшали чужеземку. Рядом, блестя вороненой ребристой крышкой, проворно семенил девятью столбиками-ножками какой-то механизм, неотступно следовавший за женщиной Земли… Один за другим выходили ее спутники — три женщины и трое мужчин, каждый в сопровождении такой же механической девятиножки.
Двое важного вида тормансиан сошли с высокой и длинной повозки, изогнувшейся в зарослях, наподобие членистого насекомого. Они встали перед Фай Родис и отрывисто поклонились, быстро согнув и снова распрямив туловища. Старший по возрасту сановник извлек из нагрудной сумки кусок желтой бумаги, исписанной красивыми знаками Ян-Ях. Склонив голову, он начал читать, вернее, кричать, так что его услышали и люди в звездолете и тормансиане, стоявшие поодаль за кустами. Эти последние почему-то вытянулись и до отвращения одинаково склонили головы.
— Говорит великий и мудрый Чойо Чагас. Его слова к пришельцам. Вы явились сюда на планету счастья: легкой жизни и легкой смерти. В великой доброте своей народ Ян-Ях не отказывает вам в гостеприимстве. Живите с нами, учитесь и расскажите о нашей мудрости, благополучии и справедливом устройстве жизни в тех неведомых безднах неба, откуда вы так неожиданно пришли!..
Оратор умолк. Земляне продолжали стоять, ожидая делового заключения речи, но сановник спрятал бумажку, выпрямился и взмахнул рукой. Тормансиане ответили громким, согласованным ревом, отбросив скованную преувеличенным вниманием неподвижность.
Дверь в борту машины раскрылась, и Родис шагнула на опустившуюся ступеньку, Робот-девятиножка, называющийся на Земле СДФ, устремился следом. Старший сановник сделал протестующий жест. Мгновенно из-за его спины возник плотный, одетый в лиловое человек с нашивкой в виде глаза на левой стороне груди. Фай Родис уже вскочила в машину, а СДФ уцепился передними конечностями за край подножки, когда человек в синем энергично пнул робота ногой. Предостерегающий крик Родис, обернувшейся слишком поздно, замер на ее губах. Тормансианин взлетел в воздух и, описав дугу, рухнул в чащу колючего кустарника. Лица охранников исказились яростью. Они были готовы броситься к СДФ, направляя на него раструбы нагрудных аппаратов. Фай Родис простерла руку над своим роботом, опустила заграждавший лицо щиток, и впервые сильный голос женщины Земли раздался на планете Ян-Ях:
— Берегитесь! Это всего лишь машина, служащая сундуком для вещей, носильщиком, секретарем и сторожем, Машина совершенно безвредна, но устроена так, что отвечает на каждое внешнее действие равноценным. Пуля, выпущенная по роботу, отлетит назад с той же силой, а удар может вызвать поле отталкивания, как это сейчас случилось, Помогите вашему слуге выбраться из кустов и оставьте без внимания наших механических слуг!
Тормансианин, заброшенный в колючки, барахтался там, завывая от злобы. Охранники и оба сановника попятились, не мешая роботам, и все семь СДФ влезли в повозку.
В последний раз земляне окинули взглядом «Темное Пламя». Уютный и надежный кусочек родной планеты отчужденно стоял среди пыльной поляны, не ярко освещенной чужим светилом равнине. Люди Земли знали, что шестеро оставшихся безотрывно следят за ними, но темнота в глубине люка и галереи казалась непроницаемой.
Повинуясь знаку сановника — змееносца, как назвала его Эвиза, — звездолетчики опустились в глубокие мягкие сиденья и, медленно раскачиваясь и подпрыгивая, понеслись по неровной дороге.
Высадка землян держалась в тайне. Бешено мчавшаяся с воем двигателей и вентиляторов машина вначале не привлекала внимания все более многочисленных пешеходов или людей, скученных в высоких, жутко раскачивающихся на ходу повозках. Но слухи о гостях с Земли каким-то образом разнеслись в городе Средоточия Мудрости. Через четыре земных часа, когда машины стали приближаться к столице планеты, по краю широкой дороги уже толпились люди, все без исключения молодые, в рабочей одежде однообразного покроя, но всевозможных расцветок.
Наконец под колесами машины нестерпимо засверкало зеркально-стеклянное покрытие улицы, подобной тем, какие видели звездолетчики в телевизионных передачах. Вместо того чтобы углубиться в город, машины повернули по дороге, обсаженной высокими деревьями с темно-оливковой корой прямых стволов. Длинные ветви, похожие на опахала густой листвой, были направлены в одну сторону — к дороге — и перекрывали соседние деревья. Дорога уходила в тень, как в глубину сцены — сквозь бесконечные ряды декораций. Внезапно деревья-декорации исчезли, уступив место тройному ряду других, похожих на желтые конусы, опрокинутые вверх основанием. Между ними в треугольных просветах на фоне темного лилового неба виднелась усеянная пестрыми цветами поляна — плоская вершина большого холма, господствовавшего над столицей. Глухая, четырехметровой высоты голубая стена ограничивала овальное пространство, в котором клубилась, точно стремясь переплеснуться через верх, густая роща остроконечных, издалека похожих на ели деревьев серебристо-зеленого оттенка ивы.