– Вас намагнитили, что ли, сержант?
– Я не знаю, – девушка смутилась. – Я только прилетела. Извините, господин... подполковник, да?
– Давно в армии?
– Месяц. Я из медицинской академии с пятого курса добровольцем пошла. Учебка на Европе и сюда, на госпитальный корабль «Бурденко» средним медперсоналом.
– Понятно, – Преображенский вдруг почувствовал необъяснимое желание узнать эту девушку поближе.
Невероятно, но он даже на какое-то мгновение забыл о цели своего прибытия в семнадцатый сектор. Внешне сержант была хороша, но ровно настолько, чтобы на секунду задержать взгляд и пойти дальше. К месту Преображенского пригвоздила вовсе не внешность или фигура девушки, а то, что он увидел в глубине ее глаз. Там светилась та особенная искра, которую человеку суждено увидеть, может быть, раз в жизни, когда он встречает свою половину. Настоящую половину, для души, а не усладу для тела ниже пояса.
Нельзя сказать, что Павел никогда не увлекался особами противоположного пола настолько, чтобы задумываться о марьяже, как это называлось на родной Каллисто. В военной академии, как и все нормальные курсанты, он спал и видел, как пойдет в увольнение и проведет оба законных выходных в романтической обстановке первого свидания. Мечтал, как найдет единственную и неповторимую, как будет бродить с ней по старой Москве, любуясь домами, парками, иногда заглядывая в клубы и кафе. Грезил, как вдвоем будут они кататься на речных трамвайчиках и заночуют в уютном мотеле, где-нибудь в пригороде. Как он будет всю ночь читать ей чужие стихи и рассказывать о своих подвигах, а она будет смотреть влюбленными глазами и с упоением слушать. Потом он начнет приставать, и она будет сопротивляться, но недолго. Она, конечно же, окажется девственницей, но он поможет ей преодолеть смущение, и первый сексуальный опыт наполнится для нее чувственным наслаждением, которое перевесит боль. А наутро они поклянутся друг другу в вечной любви и верности и так далее и тому подобное. Полная чушь, короче.
Чаще всего увольнения проходили неромантично. Сразу за воротами академии стоял плотный строй «волшебниц», исполняющих любые желания, и двое суток увольнения проходили в дыму и алкогольных парах дешевого борделя. Но грезить курсант Преображенский все равно продолжал. Когда же до него дошло, что ни в бардаке, ни в грезах единственную не найти, было поздно. Отзвенели подброшенные в воздух монетки, отстреляло шампанское, и лейтенант Преображенский убыл по распределению в Пятую КДБ, расквартированную в то время на Гефесте. А на той жаркой планете женщин не было вообще. Ни в гарнизоне, ни в охраняемых десантом шахтерских поселениях. Позже, когда Преображенский дослужился до капитана, а Пятую бригаду наконец-то бросили в настоящее дело, Павел встретил одну женщину из техперсонала орбитальной станции «Мойра», что висела над гористой Грацией, но тот роман угас, едва начавшись. После этого Павел встречал немало женщин, однако ни с одной так и не завел серьезных отношений. Если честно, грезы грезами, а в действительности все эти условности, вроде ухаживаний и глупых галантностей, его утомляли. Даже в юности. Тут, видимо, сказывался развращающий опыт общения с платными жрицами любви. За ними ведь ухаживать не приходилось. Хотя, возможно, дело было не только в этом. Он не приударял за дамочками не потому, что ему было лень ухаживать, а потому, что просто не созрел для этого. А если ты не созрел, какой смысл тратить время и энергию? Такую позицию можно назвать циничностью развращенного человека, но вряд ли тут все настолько однозначно. Продажная любовь, конечно, способна убить веру в светлые чувства, но вера – не чувства. Можно не верить в настоящую любовь, но когда она придет – влюбишься, как пацан, никуда не денешься. Для себя Преображенский решил, что все дело в воле Провидения. Тогда, на «Мойре» (что символично), Провидение решило, что пока еще не время, и возражать ему было глупо. Зато сейчас...
– Вам надо выбраться из сектора, сержант, – не отводя взгляда, будто стараясь впитать все тепло горящей искорки, сказал подполковник. – «Бурденко» пришвартован к шестому шлюзу зоны «Б». Видел сам, я только что оттуда.
– Спасибо, господин... – девушка вдруг тоже замерла. Возможно, она наконец осознала, что Преображенский смотрит на нее слишком заинтересованно.
– Подполковник Преображенский, Пятая космодесантная, – он протянул руку. – Павел.
У кадрового военного, пусть и женщины-сержанта, отпала бы челюсть, представься бравый десантник первым, да еще вот так, будто штатский на танцульках в колониальном дансинге. Но девушка отреагировала нормально, даже немного нарушила субординацию. Она пожала его руку и усмехнулась. Видимо недостатка в кавалерах она никогда не испытывала и ожидала чего-то подобного. Ну, может быть, не так вот сразу, с порога.
– Яна.
Представилась она тоже, как на гражданке, но подполковник не нашел в себе сил, чтобы приказать Яне представиться, как положено – звание, фамилия, подразделение. Преображенский по привычке опустил взгляд на грудь сержанта, чтобы рассмотреть вписанную в прямоугольник фамилию, но нашивку прикрывала лямка вещмешка. Выглядывали только две последних буквы «ко». Что-то украинское. Девушка снова усмехнулась, теперь уже снисходительно, и подполковник смутился – вообще невероятное явление! Объяснять, что он интересуется трафаретом, а не красивой, несмотря на маскировку униформой, грудью, было бы глупо, и подполковник просто отвел взгляд.
– Спасибо за информацию, господин подполковник, – Яна еще разок улыбнулась, теперь уже дружески, и, не спрашивая разрешения, упорхнула к хихикающим подругам.
Преображенский шумно выдохнул. Если честно, он не понял, вызвал ли у девушки интерес. Вроде бы да, ведь не почудилась же ему искра в ее глубоких синих глазах. С другой стороны, кто знает, что это была за искра, может, эта Яна по жизни такая «искренняя», со всеми, а не только со случайно подвернувшимся офицером-десантником.
«Интерес, – Павел вздохнул. – Грязный, наспех побрившийся, пропахший кровью, потом и гарью неотесанный солдафон. Какой уж тут интерес? Хотя, у женщин своя логика. Особенно у хорошо образованных. Их частенько под таких гиббонов заносит – диву даешься... Черт, время!»
Преображенский мельком взглянул на табло. На нем как раз зажглась надпись «очистить красную зону, переход личного состава!»
– А вы ей понравились, подполковник. Уж поверьте мне, как опытному психологу.
Преображенский обернулся, вытянулся и отдал честь.
– Подполковник Преображенский, Пятая космодесантная бригада.
– Да, да, я знаю.
Перед Павлом стоял полковник в униформе ВВС. Поскольку на космической базе никакой атмосферной авиации быть не могло, откуда прибыл и какое ведомство на самом деле представляет этот полковник, угадать было несложно.
Для большой шишки из Генштаба он выглядел неубедительно. Невысокий, пухлый азиат с дежурной, будто приклеенной улыбкой. Униформа новая, даже не подогнанная и толком не отутюженная. Ботинки начищены старательно, но не до блеска. Ни ремня с кобурой, ни кортика полковник к униформе не добавил, хотя в военное время хоть какое-то оружие полагалось носить всем без исключения. Причем, обязательно на виду. Получалось, что инспектор из Генштаба и сам небезупречен. Или это знак расслабиться и не накручивать лишние мысли? Возможно. Но в чем тогда смысл проверки?
– Полковник Ли, Генеральный штаб, – представился инспектор.
Преображенский взял у проверяющего багаж – потертый кожаный кейс и указал на выход из сектора.
– Наш челнок пришвартован в другой зоне. Прошу следовать за мной, господин полковник.
– Не спешите, Павел Петрович. – Ли придержал Павла. – У меня есть одно конфиденциальное дело на базе. Во сколько мы вылетаем?
– В двадцать ноль-ноль.
– Ага, в восемь, – инспектор задумался, будто что-то высчитывая в уме. – Сейчас почти четыре... Отлично. Встретимся у причала в половине восьмого. Идет?
Судя по цивильным выражениям, этот полковник определенно был из числа мобилизованных. Вот уж проверяющий! Что он сможет увидеть и понять, если не знает половины военных слов. «Полвосьмого, – Преображенский хмыкнул. – Ну, да нам же проще. Покажем ему общие виды, угостим трофейным джином или водкой с хреном, подарим сувенир – хороший нож, например – да и отправим восвояси».
– Договорились, – расслабился Преображенский. – Жду вас в девятнадцать тридцать у причала номер восемь в секторе «Б».
Инспектор растянул улыбку во все круглое лицо и кивнул.
– И она вам понравилась, я же вижу. – Он этак по-дружески погрозил пальцем десантнику. – Высшие силы скрытны и не любят показывать нам будущее, но иногда в тумане событий образуется просвет и увидеть перст судьбы становится нетрудно. Пользуйтесь этим редким случаем, господин Преображенский.